К тому моменту дневное тепло вовсю уходило на убыль, вечерняя прохлада с влажностью уже спешили лишить всё живое остатков тепла. Час, может полтора, и на улице будет холодно. Скорее всего вновь будет туман и всё опять промокнет.

Пока Кент следил за системами, на камерах кормы мелькнуло движение. А потом ещё раз, и ещё. Ему потребовалось время, чтоб понять, что это всё тот же неугомонный демон. Её не было несколько часов, что он возился и проверял БПР. Она двигалась медленно, однако в этот раз не пыталась прятаться или красться. Шла открыто, что наталкивало на мысль о желании заключить мир.

Мир. С демоном… Скорее дождь из крови пойдёт, — хмыкнул Кент, но не стал выбегать, чтоб придать ей ускорения в сторону леса пинком.

Он оправдывал это тем, что ему просто интересно, что она предпримет, хотя причина была в жалости. Обычной жалости к ребёнку, на которого она очень была похожа.

Девочка двигалась медленно, не сводя глаз с машины и изредка оглядываясь по сторонам. Её ладошки вцепились в платье, словно таким образом демонёнок пыталась унять дрожь. Однако то, что она так открыто идёт, уже говорило о её смелости и желании договориться. Иначе смысла в этом поступке не было.

Или это признак глупости. Или я тупой и не понимаю чего-то…

Но он всё же вылез из кабины.

В тот момент, когда он появился из своего доспеха, Миланье замерла. Испуганно, нерешительно она смотрела на него, до сих пор неуверенная в собственном плане.

А план был прост как дважды два.

Просто попроситься к костру. А потом втереться в доверие и попросить еды.

К этому плану Миланье пришла буквально за несколько минут, когда холод стал воровать её остатки тепла, заставляя мёрзнуть. Потребовалось около получаса, чтоб сломить её стойкость и нежелание идти просить убежища у костра. Воспоминания о том, как было холодно ночью, и промозглый холод сейчас заставили её пойти на этот шаг.

И Миланье, немного подрагивая, но пока ещё не стуча зубами, отправилась к малуму.

И всё же, почему она решила, что он даст её возможность остаться у костра?

Он же не убил меня. Он был очень зол на то, что я хотела скушать его друзей, потому сделал больно. Но не убил. Значит, можно просто попросить открыто, ведь смерти мне он не хочет. А ещё я красивая и милая.

По крайней мере она на это очень надеялась, повторяя эту мысль раз за разом, словно мантру, чтоб убедить себя в том, что ей ничего не грозит. И всё же после произошедшего, после всей этой боли и крови, она действительно боялась его. Не настолько, чтоб мёрзнуть, но боялась.

Потому мелкими шажками она приближалась к доспеху. Надеялась, что если будет идти открыто, не скрываясь, то даст понять, что она пришла с миром. Малум вроде как обладал зачатками разума и должен был это понять. Подобная трактовка умственных способностей очень бы расстроила Кента. В спину её подгонял лёгкий холодный вечерний ветер, словно напоминая, что ждёт её при провале.

В тот момент, когда тварь (в её голове это шло в связке тварь-малум, потому и в мужском роде) вышел из доспеха, она замерла. Замерла, вцепившись в платье пальцами.

Надо просто поприветствовать и показать свои добрые намерения.

Её мама говорила, что воспитанность – залог хотя бы терпимого к тебе отношения. Миланье теперь была готова это проверить на практике: проявив уважение, снискает ли она хорошее или терпимое отношение к себе или нет?

Он вышел на неё посмотреть. Ждёт от неё гадость, чтоб появился повод убить её. Но Миланье таких поводов давать не собиралась. Необходимо просто показать дружелюбный настрой. Ей требовалась недюжинная смелость для этого поступка и твёрдость духа, чтоб наступить на гордость, которую ей привили с самого детства. Для ребёнка такой взрослый шаг был действительно сложен.

Кент же смотрел на неё с подозрением. Он ожидал гадости или того хуже. Пусть учёные и называли подобное управлением энергией посредством… дальше он не запомнил, но солдаты называли это магией. И если мелкая обладает магией, то ему будет отнюдь не весело. Уж слишком иначе она выглядела сейчас.

Он не раз видел солдат с подобным выражением лица – решимость идти до конца. Использовать все свои козыри, чтоб сокрушить врага, даже если одним из козырей станет его собственная жизнь.

И теперь он видел это на лице девочки.

Сам того не осознавая, Кент положил руку на рукоять пистолета на поясе. Он слегка сгорбился, пригнул колени, готовый отпрыгнуть в сторону и открыть огонь, если что пойдёт не так. Ему не нравилась её решимость, не нравился твёрдый взгляд, которым она упёрлась в него. От милого ребёнка не осталось ничего. Теперь она действительно была похожа на демона.

Они стояли друг напротив друга, словно на дуэли, где каждый готовился использовать своё универсальное и смертоносное оружие. И если оружием человека стал пистолет, то оружием демона было уважение и попытка быть дружелюбным.

Миланье поджала губы, которые дрожали, взывая к своей чести и смелости. В голове она лихорадочно прокручивала всё, чему её учила мать и учителя. Вспоминала все правила этикета, чтоб максимально показать себя хорошей девочкой.

Потому что она хорошая девочка!

А он тварь во всех смыслах этого слова!

Улыбка, неуверенная, слабая и натянутая, тронула её губы.

Миланье выдохнула, прогоняя дрожь. Медленно, не делая резких движений, отвела руки в стороны, беря кончиками пальцев платье и слегка приподнимая его. В тот же момент правую ногу отвела назад и влево, а левую ногу согнула в колене, кланяясь. Можно сказать, что она просто идеально выполнила книксен – более простую форму реверанса.

Так же медленно она встала ровно, глядя на малума.

Если он и этого не поймёт, то я не знаю, что делать. Может на камне картинку нарисовать?

Этот вопрос она обдумывала вполне серьёзно, не представляя, насколько тупым или умным может быть её собеседник. Но по крайней мере она постаралась быть вежливой и показать, что не держит плохих намерений против него.

Кент даже двинуться не мог от удивления.

Чо за…

Эта недофраза наиболее точно описывала его смятение, непонимание и неверие в происходящее.

Хотя непонимание как раз-таки практически отсутствовало, так как насколько бы необразованным Кент не был, поклон, которым одаривали дамы кавалеров на балах в замках, он сразу узнал. Вежливое приветствие девушки.

Здесь.

Эта демонша с залитым кровью лицом и подбитой губой пыталась улыбаться. Что выглядело весьма натянуто, словно она преодолевала отвращение или страх. И это приветствие, словно попытка примириться. И её внимательный взгляд с общей напряжённостью - особенно это было видно по пальцам, что вцепились в платье.

Она боится.

Мысль, что боится здесь не только он, успокоила Кента. Он даже немного восхитился её смелостью – прийти сюда первой, попытаться проявить дружелюбие, и всё это несмотря на то, что произошло…

Но его восхищение не значило, что он ей поверил, тут же растаял и принял к себе. Для Кента она была демоном. Разумным и маленьким, но демоном, который мог вонзить свои остренькие зубки в шею, когда увидит его спину. А значит, не сильно отличающимся от других. Он убил многих из её собратьев, и пока что её уберегал лишь возраст и внешность. Но любая глупость…

Когда рука сжала рукоять пистолета, он почувствовал себя увереннее.

А вот Миланье забеспокоилась. Улыбка сползла с её губ, а глаза забегали, когда он коснулся оружия. Не понаслышке знала, как больно эта штука стреляет. Она маленькими шажочками начала отступать от него, немного дрожа.

Но не успела Миланье броситься наутёк, как малум поклонился ей. Ну… почти поклонился.

Это же можно считать за поклон, да? Скажите, что можно! Я не хочу, чтоб мне делали больно ещё раз! Глупый малум! Ты поклонился или нет?!

Она не могла понять, настолько небрежно он это сделал, словно просто размял спину. Да и она оглядывалась по сторонам в тот момент, ища пути отхода. Увидела краем глаза поклон малума. Её губы едва не задрожали, но Миланье ещё раз повторила книксен, пытаясь убедиться в том, что хоть какой-то контакт налажен. Словно ученик, не верящий в свою оценку и переспрашивающий учителя.