Основной удар пришелся на северную стену тоннеля, в то время как пострадавший поезд двигался по южной стороне в западном направлении. Взрыв проделал в стене углубление около двух футов в диаметре и несколько дюймов глубиной, на высоте полтора фута от земли. Стена вокруг углубления оказалась словно очищенной от всей сажи, которая осела на ней за двадцать лет, прошедших с момента пуска подземки. Это обстоятельство позволило полицейским экспертам сделать вывод, что неизвестные злоумышленники, скорее всего, применили динамит, поскольку при использовании черного пороха стена бы, наоборот, почернела. Однако не слишком значительная сила взрыва наводила на мысль, что порох, возможно, тоже входил в состав заряда.

Такая быстрая реакция полиции во многом была заслугой простых служащих подземки. Сигнальщик одного из близлежащих постов услышал звук взрыва, следом воздушная волна погасила газовые фонари. Он закрутил газовые вентили, предположив, что взорвался газ. Однако, обнаружив, что сигнальные огни на видимых ему других постах линии продолжают гореть, немедленно зажег свои фонари и тут же телеграфировал на Гувер-стрит о том, что в тоннеле что-то произошло, после чего вернулся к выполнению своих прямых обязанностей, даже не помышляя покинуть пост.

Вскоре после появления первых сообщений о теракте в лондонских газетах в полицию пришел некий джентльмен и заявил о подозрительном пассажире. Свидетель ехал в поезде, который прошел навстречу пострадавшему составу незадолго до происшествия. По его словам, за несколько минут до взрыва, едва поезд отошел от «Гувер-стрит», в вагон второго класса, в котором он находился, вошел мужчина в плаще ольстерского покроя с меховым воротником и широкополой шляпе. Незнакомец вошел в соседний – пустой – отсек вагона. Внешность его не показалась свидетелю чем-либо примечательной, одежда тоже – зима все-таки, однако он обратил внимание на увесистый квадратный сверток в руках незнакомца, размером примерно полтора квадратных фута, завернутый в «американскую ткань» – иначе говоря, клеенку. Затем свидетель услышал громкий стук открываемого окна в соседнем отсеке, однако ничего не заметил. Подозрительный пассажир вышел на станции «Фаррингдон-стрит», причем свертка у него в руках не было. Свидетель, предположив, что тот забыл свою вещь, заглянул в тот отсек вагона, однако ничего не обнаружил и вскоре забыл о загадочном попутчике. И вспомнил, только когда прочитал о взрыве в утренних газетах.

Увы, это был единственный свидетель, сумевший сообщить полиции что-либо полезное, – и, по большому счету, единственный успех полиции в расследовании этого дела. Официальный отчет полковника Мадженди из министерства внутренних дел, посетившего место теракта на следующий день, был опубликован много позже, но мало что добавил к тому, что уже было известно. Разве что подтвердил, что взрывное устройство, по всей видимости, было сходно с тем, каким был убит русский император. Администрация подземки выпустила специальный меморандум, в котором обращалась ко всем пассажирам, пострадавшим при взрыве, с просьбой выслать свои жалобы и заявления начальнику «Гувер-стрит» Уильямсону. Также было громогласно заявлено о принятии специальных мер по обеспечению безопасности всех тоннелей столичной железной дороги от подобных атак. Загадочного бомбиста так и не нашли. Ответственность за теракт никто на себя не взял. Единственным утешением для британцев стало то, что обошлось без жертв, а значит, таинственные злоумышленники не достигли своей цели.

Так началась долгая и печальная история терактов в метро.

Прошло двенадцать лет. Наступило 26 апреля 1897 года.

На этот раз взрыв прогремел на станции «Олдерсгейт-стрит» (сейчас она называется «Барбикан»), в вагоне поезда подземки, готовившегося к отправлению. Однако снова рискну сначала дать слово английским газетчикам. Как и в прошлый раз, первая более-менее внятная статья появилась лишь несколько дней спустя. Газета с длиннющим названием «The Penny Illustrated Paper and Illustrated Times», что означало всего лишь «иллюстрированная газета за один пенни», 1 мая опубликовала заметку «Взрыв на станции «Олдерсгейт-стрит», в которой говорилось буквально следующее:

«Взрыв произошел на станции «Олдерсгейт-стрит» сразу после семи часов вечера в этот понедельник. Поезд кольцевой линии только что прибыл с «Фаррингдон-cтрит», когда в центре вагона первого класса произошел взрыв, разворотив несколько отсеков и рассеяв обломки по платформе и даже выбив некоторые из стекол в крыше станции. Немедленно была поднята тревога, и вскоре было обнаружено, что многие пассажиры ранены. Десять были доставлены в больницу и семь – оставлены там. По всей вероятности, это был взрыв динамита. Один из раненых, Генри Питтс, тридцати семи лет, проживавший по адресу: 31, Уикхем-роуд, Колерейн-парк, Тоттенхэм, умер вчера около 11 часов вечера».

В текст заметки вкралась неточность – мистера Питтса звали Гарри. Он был родом из графства Девоншир и оставил после себя безутешную вдову и двоих детей. Личностью он был, по всей видимости, не слишком примечательной, ибо прославился только тем, что стал первым человеком в мире, погибшим в результате теракта в метро.

Однако вернемся в вечер 26 апреля, на платформу «Олдерсгейт-cтрит». Надо заметить, что тогда эта станция была узловой, имевшей четыре комплекта путей, – здесь сходились поезда линий Дистрикт, Северной, Западной, а также поезда на Чатэм и Дувр.

В 19 часов 10 минут злополучный поезд, следовавший от станции «Фаррингдон-cтрит» на восток, подходит к платформе. В это же время с южной стороны платформы должен отправляться состав на Дувр. Обратите внимание на стрелки на часах – в это время суток, как тогда, так и сейчас, нагрузка на транспортные коммуникации вырастает неимоверно. Тысячи рабочих, служащих и просто горожан спускаются в метро, чтобы вернуться домой. Люди толпятся на платформе в ожидании своего поезда, многие скучиваются у края платформы, завидев приближающийся состав и готовясь к посадке. Гомон, крики, ругань, предупредительные сигналы… Поезд останавливается, открываются двери. Поток людей, устремившихся к дверям вагонов, слегка сторонится, пропуская тех, кто покидает поезд. Возможно, среди них и тот, кто оставил под сиденьем в вагоне первого класса «адскую машину». Этого мы уже никогда не узнаем. Ведь до появления на подземных станциях камер видеонаблюдения оставалось почти сто лет.

Взрыв! Оглушительный грохот, яркая вспышка, дым, разлетающиеся куски дерева, стекла и железа, вопли перепуганных людей. Панике и неразберихе очень способствовало то, что некоторые чины подземки вместо того, чтобы наводить порядок и спасать пассажиров, бросились спасать свои собственные жизни, стремясь поскорее попасть в безопасное место.

Из семи вагонов первого класса разрушения не затронули лишь первый и последний, наиболее удаленные от места взрыва. Вагон № 93, в котором была заложена бомба, в средней части превратился в жуткое хитросплетение обломков деревянных деталей и металлической арматуры. Впрочем, ходовая часть вагона не пострадала; впоследствии он был отремонтирован и еще не один год использовался по своему прежнему назначению, прежде чем был отправлен на слом.

Более пятидесяти человек отделались шоком, ушибами, порезами и легкими ранениями. Медицинская помощь им была оказана на месте, после чего их отпустили по домам. Десять человек, пострадавшие более серьезно, были доставлены в больницы города. Среди них был и вышеупомянутый мистер Питтс, которому не повезло больше остальных. Он скончался в больнице вечером 30 апреля.

16 октября все та же «The Penny Illustrated Paper and Illustrated Times» сообщила о смерти еще одного пассажира того поезда, 21-летнего торговца молоком Уильяма Спенсера Хэлла, «проживавшего прежде по адресу: 3, Кембридж-стрит, Эджвар-роуд», от ран, полученных во время теракта. Уильям Хэлл стал второй жертвой взрыва 26 апреля.

Позднее суд официально назвал причиной взрыва злой умысел. В решении по делу Питтса говорилось, что он был убит «by a bomb, or some other explosive, maliciously placed in the carriage by some unknown person or persons» (в результате взрыва бомбы или каких-либо других взрывчатых веществ, злонамеренно помещенных в вагоне каким-то неизвестным лицом или лицами). Причиной смерти Хэлла судебное жюри также объявило умышленное убийство, совершенное «лицом или лицами, в настоящее время неизвестными».