– Куда, я, такая? – спросила Лена, пытаясь понять сама, – Как?

– Ну чё, тебе не к кому? В гостиницу, на такси.

– У меня денег нет, – она впервые посмотрела на меня нормально, – раздета…

– Денег, – я полез за своими, – я тебе дам, немного. Самому на такси надо. Вот смотри: тут всего – и то… на. Нам сидеть здесь нельзя. Никак. В этой машине. Забыть надо. Пошли.

Она машинально взяла деньги, держала их вместе со следком, как в прострации.

– Ну что мне туфли тебе покупать? – я не злился, нутром чувствовал – уходить надо, – мне не жалко, у меня не хватит… Хорош болтать. – пошли, Лена, отойдём в темень, решим. Я тебя первой посажу в машину.

Открыл дверь машины. Она за мной. Бедная.

На тёмной улочке продолжил:

– На шарф, он мохеровый, тёплый, щас куртку дам. – вон, – встань сюда, я поставил её на какую-то бумагу у стены, на тротуаре, – ботинки – не дам, – потерпи. Мне в носках и в рубашке никто не остановит. Лен, у тебя ссадину на лбу, убери узел, как ни будь – я помахал перед лбом. – Курить хочешь? На.

Она слушалась, надевала шарф, прикуривала. Опасность. Я обернулся. Медленно подъезжал серый, новый, милицейский уазик. Высветив нас фарами, он проехал ещё… Ну… – мимо!

Остановился…

Из передней двери вышел сержант и направился к нам. Я зачаровано следил как следил за ним вышел второй, что-то поправил в ботинке…

– Патрульно-постовая служба – сержант Морозов. Предъявите документы.

Разворачивался я медленно, – стараясь закрыть её ноги.

– Пожалуйста. здравствуйте. – (конечно, надо спокойно), что придумать?! – Хорошо, что вы нам попались – у нас плащ украли…

Уазик светил поодаль, темно, но я всё равно опасался: заметит порезы на ладонях, губу слева – всё. Губа вроде уже ничего, а ладошки я не раскрывал, держал их, насколько можно естественно, тыльной стороной… Отглаженный, чистый. А про неё, что?!

– Приезжий? – он полистал паспорт.

– Да.

– С какой целью прибыли в город Ленинград, Санкт-Петербург?

Сержант отдал мой паспорт второму, тот ушёл в уазик- Преподаватель, на курсы, за учебной литературой, – привычно соврал.

– На курсы повышения квалификации.

– Вы девушка. – обратился он к Лене.

– Держите… – она сделала движение рукой…

Я почувствовал озноб.

– У вас листок упал, – абсолютно спокойно пояснила Лена.

Сержант посмотрел, наступил, наклонился, поднял видимо мою улетевшую бумажку из паспорта.

– Я местная, прописана, назвала адрес, документов с собой нет…

Курит спокойно, плечами пожала… Молчим.

– Такси ловим в милицию, – привиделся мне выход, – у нас плащ в кафе украли, – отвези в отделение заявление написать.

– Ща посмотрим, – пообещал сержант, и спросил:

– Выпивали?

– Нет, конечно, мы …

– Делать не куй, – возмутился услышавший, подошедший второй, – сам доедешь. «Чистый» -отдал мой паспорт сержанту.

– Куда?

– Пискаревский 24. Кому твоё заявление нужно? С кафе сами в кафе разбирайтесь…

– У нас один номерок был…

– Тем более. – отрезал он мне. – Трезвые на хер не нужны. – пояснил сослуживцу.

– А-а, – кивнул им я, забирая документы, вернулся к Лене, снял с себя и одел на неё куртку.

– Спасибо, – он просовывала руки в рукава, – одной ноги нет уже, наверное.

– Стой, пока они не отъехали. Увидят – босая на одну ногу, что тогда лепить? Не поверят, задержат. Прохладно. – решила куда? Что б там – за машину рассчитаться.

– Останавливай машину, деньги там возьму, останусь…

Я остановил такси. Посадил Лену на заднее сиденье, огляделся. Чем чёрт не шутит. Панка нигде не было. Второй раз он хрен в салон пролезет. Сел. Лена назвала адрес.

– Слушай, а ты позвонить не можешь, – спросил я, – а то будем кататься без денег, пока этот рычать не начнёт… – Остановите у первого автомата, – попросил я водителя.

Лена долго звонила, минут десять. Потом постучала мне по стеклу, я вышел.

– Номера не помню, или дозвониться не могу, – из тех, к кому можно обратиться…

– Да любой клиентке позвони, однокласснице бывшей…

– У клиентки же я проситься переночевать не стану, и номера их всех – на работе. И телефоны одноклассников – тоже в голове не держу… Кому могла позвонить – позвонила, – нет, не отвечает никто… К родителям поеду.

– Нельзя, не советую, – и себя подставишь и их. Перекантоваться где-то надо тихо. А по подружкам тебя в первую очередь искать и будут.

– А кто мне ещё туфли даст? Плащ, пальто? На вокзале мне ночевать в одном платье без документов, или на улице? Что ты мне предлагаешь делать? По подъездам босиком? Магазины через час…

Я не знал, что ей посоветовать…

– А ты где живёшь? От тебя можно позвонить спокойно? Ты же приезжий, остановился где-то… Поехали к тебе в гостиницу, ночью я всё равно кого то вызвоню и уеду.

Это решение напрашивалось само-собой, но меня оно не устраивало по одной простой причине: я не хотел светиться. В этом я ей и признался.

– Потом ты меня сдашь?

– А что я про тебя знаю?

– Пока ничего. И было бы хорошо, если ты даже не узнаешь моего имени, не то, что фамилии. Ты пойми…

Мне надоела эта абракадабра последних часов. Хотелось, чтобы этот день кончился. «Открестится» от этой «бабы Лены» и всё. Ну ни как. Ирреальность событий настораживала, и я только выкручивался из происходящего… Устал я. Но и не бросить же её на дороге. Хотя, лучше бросить. Безопаснее. Не маленька девочка, разберётся. У себя дома, в своём городе, в такси уже сидит, не больна, не инвалид. Шуруй от неё. Надо сказать, куртку только забрать.

– Лена…

– Поехали, – попросила она и положила руку мне на локоть. – дай сигарету…

– В кармане у тебя.

С вышки лучше так прыгать: если решил, – подойти, остановиться сосредоточиться и… В кабинете же я её тоже просил, так же: «подожди…» Квиты будем.

– Поехали, -я открыл дверь машины, пропустил её, сел рядом, – Суздальский шестьдесят один, – назвал адрес водителю.

Мы, по-моему, стали ближе друг к другу, сели, уж точно.

Эта тёлка сдаст тебя с потрохами. В Питере с год-два не появляться…

– Хоть уже не боюсь, – сказала Лена, – замёрз?

– Тут не дают…

Удивительно ощутимее заработала печка в салоне, – сухой, горячий воздух.

– Спасибо, – поблагодарил я водилу, – (видать услышал), – хорошая у вас печка…

– Интересно, как там всё закончилось?

Лена курила молча, потом, видать тоже «тихо» подумала:

– Не хорошо всё.

…Всё как обычно: вчера, сегодня, – побегал, что взял, договорился, расплатился. Сказал, что забирать буду завтра, или послезавтра перед поездом, – как с проводниками уговорюсь, (не вопрос). Дела сделал. После обеда поел на Невском дорого-красиво и поехал гулять, последние деньги тратить, подарки присматривать… Зашёл в один магазин, другой, третий, – и, – покатило… Везу подарок. А этому, с рыжего 412-го, баксов на сто, рубликов перепало, у него пол москвича столько стоит… Всё правильно: где-то двести-двести пятьдесят баксов у меня хрустов и оставалось, хорошо билеты взял.

Жена дома, он питерских куфёлок в шарфы кутает… Лягается, как конь. Даже не ожидал, что он так ляжет. И вообще ничего не ожидал, от того, что, когда из магазина вышел и на неё посмотрел… Красивая, конечно, девка… А в куртке, с моим шарфом мохеровым, – баба как баба. Ну не плохая, конечно…

Хотел же узнать, какая она? Пожалуйста. Или нефиг по сторонам башней крутить. Женщин Петербургских разглядывать. Я ж после работы. А тут разговор короткий: раз – и постирали. Ещё и чуть передастом каким-то не выставили… Ага, суки питерские. Блотота, ****ь.

Интересно, поставить на место каждого из них, что бы ты сказал, подумал или сделал? Ну, сразу буцкать первого прохожего я б не стал. А от «захожего», сам тоже, извинений не потребовал.

Приехали. Пошутил:

– К тебе мы уже съездили, теперь ко мне… да, не бойся ты. Попросил водителя: – Вы подождёте, я сейчас за деньгами схожу, девушка посидит в машине.