========== Дмитрий и Авдотья Разумихины ==========
Комментарий к Дмитрий и Авдотья Разумихины
— А, понимаю, вы думаете, что я в таком виде! — перебил ее мысли Разумихин, угадав их и шагая своими огромнейшими шажищами по тротуару, так что обе дамы едва могли за ним следовать, чего, впрочем, он не замечал. - Вздор! то есть… я пьян, как олух, но не в том дело; я пьян не от вина. А это, как я вас увидал, мне в голову и ударило… Да наплевать на меня! Не обращайте внимания: я вру; я вас недостоин… Я вас в высшей степени недостоин!..
Умные речи приятно и слушать.
©Разумихин
Сибирь, Россия, 1867
Весна пришла к бедным улицам Сибири совсем недавно. Старухи с запачканными грязью чепчиками сутуло плелись по дорожкам, кряхтя и равнодушно оглядываясь по сторонам.
Из местной табакерки вылезли двое пьяниц. На одном висела порванная, потная рубаха, дырявые в коленях штаны и выцветшие ботиночки. Второй же появился на улице в запачканном и залитом пивом жилете, а темные капри совершенно разнились со смольными сандалями. Надрываясь в диком вое, последний бессознательно упал на землю, а другой навалился на его грудку и принялся тузить, что есть мочи.
На грохот тут же сбежался народ, наблюдая за двумя дураками валяющимися на полу. Пыль летела от несвязных ударов, а любопытные рты лишь с равнодушием наблюдали за потасовкой. Местная уличная певичка замолчала на секунду, но после вновь запела, не обращая внимания на драку в нескольких метрах от себя. Надрывно, чуть прикрикивая, девушка поправляла потертое платьишко и косилась на толпу, которая внимательно наблюдала за пьяной дракой.
— Что устроили! — из-за угла заприметив заваруху, местный городничий поднял рев, бросаясь к толпе, проталкиваясь в центр, — Напились и буянят! А ну-ка, разнимитесь! Ах вы, черти алкогольные! Мигом сейчас вызову кого надо, будете отвечать за буйство средь бела дня!
Ухватывая одного мужика за плечи, властевой продолжал надрывно кричать. Схватив одного из пьяниц за плечи, встряхнул и отпихнул в сторону, разглядывая второго, что продолжал кряхтеть на земле.
— Мерзко! Мерзко, товарищи, должно быть вам! Сцепились мужики, а вы и смотреть устать боитесь! Разошлись, что глазеете?! Живо, а то сообщу куда надо! Глазеют, ишь… — запыхавшись, тронулся с места городничий и вскоре скрылся, напоследок предупреждая о порядке на улицах.
Вдруг, протискиваясь через толпу, к лежащему бросилась девушка, готовая уже опуститься на колени, но была вовремя схвачена прохожими.
— Пустите! Ему помощь нужна! Он же совсем так умрет! Боже, да вызовите вы ему хотя б врача! Что же это творится, человека посреди дня убивают и равнодушие своё на обозрение показывают! — Дуня шокировано оглядывала кровавые подтеки пострадавшего, что безжизненно кряхтел и еле улавливал окружающие его движения и речи. Руки толпы не подпускали девушку к телу, оттесняя её подальше.
Избитый и почти не дышавший больше мужик быстро окинул толпу глазами, после на девушку и опустил голову к земле. Приоткрыл рот в последнем выдохе и прекратил своё дыхание.
— Врач уже на подходе. С секунду будет тут. Всем расступиться! — грубый мужской голос разнесся над ухом Раскольниковой и она даже дернулась, когда почувствовала на плече широкую ладонь. Дмитрий Прокофьевич не обманул, потому знакомый Зосимов кинулся к телу и принялся за работу, раздавая команды налево и направо.
Дуня наблюдала за удаляющейся картиной с надеждой в глазах. Разумихин за руку вел её подальше, останавливаясь у стен домишка.
Наконец, когда её внимание завоевал мужчина, он смог рассмотреть Дунечку с ног до головы. Её светлое платьишко блестело от чистоты, а шляпка, расположившаяся на макушке девушки, была украшена красными бутонами цветка и сетчатой оборкой. Подобное сокровище ей подарил на недавний день рождение Дмитрий Прокофьевич, получив в тот день скромное и нежное «спасибо».
Этого «спасибо» мужчине хватило. Любое слово, срывающееся с этих девичьих губ, которые Разумихин умудрялся целовать до бешеных мурашек в ответ, было для него ничем иным, как очередным глотком для жизни.
Теплая любовь надежно скрепила их сердца совсем недавно, а именно на скромной свадьбе, что они провели в тихой компании Порфирия Петровича, который весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, Зосимова, что танцевал с Настасьей изрядно подвыпивши и другими гостями, которые были приглашены на торжество.
Дуня сосредоточилась на мужчине и постаралась отвлечься от недавней бойни, что видела уже не в первый раз.
С момента её появления на этот свет она успела натерпеться многого. Начиная с нищенских дней детства со старшим братом, который постоянно был увлечен газетами и книгами, которые удавалось найти в мусорных баках или переулках. (Именно благодаря брату Дуня и освоила элементарные чтение, чистописание и грамотность. Любовь к образованию ей привил Родион, за что та была бесконечно ему благодарна). Продолжалось в имении Аркадия Свидригайлова, в котором Дуня могла слышать различные мерзкие делишки, которыми промышлял этот господин. Наконец, её временное пребывание в Петербурге также оставило свой след в душе девушки. Грязные, мерзкие улочки были пропитаны кровью, самогоном и беднотой. Лишь отдаленные районы могли быть не такими омерзительными и противными для дам Раскольниковых.
Приблизившись к лицу, Дмитрий притянул за талию девушку и прильнул к её губам, наслаждаясь этой нежностью и осторожностью со стороны.
— Димочка, постой, мы ведь на глазах люда, — смущенно отстраняясь от возвышенно склонившегося над ней мужчины, Дуня покраснела, переводя взгляд в сторону.
— Ты моя невеста, все уже знают. А кто не знает — пусть наконец узнает. Страх как не могу к тебе не прикоснуться ни разу за день, Авдотья. — теплота взгляда легко смутила Дунечку, от чего та спешно перевела взгляд на плечи мужчины, — Хотел бы тебе кое-что показать, — помирившись с минуту, начал вдруг гордо Дмитрий, после чего подставил локоть и ощутил маленькую ручку, обвившую его, — Нам уже послали извозчика, с минуту будет тут и отвезет нас в одной место, — загадочным и низким тембром рассказывал Разумихин, не в силах оторвать взгляд от натуры юной Дунечки. Та глянула на мужа, приоткрыв рот в немом удивлении, но тихо усмехнулась, набравшись смелости и продолжила разглядывать костюм мужа.
Белая рубашка обтянула его мощный стан, красуясь под темной жилеткой с кармашками и легким пальто, что успел выкупить у местной ткачихи. Штаны выдавали в нем не бедного человека, а идеально чистые замшевые ботинки — старания местного мальца лет семи, который за пару копеек вычищал по собственному желанию обувь населения. Если раньше для Разумихина подобные роскоши были и не по карману и не по нраву (грязные, зато целёхонькие!), то со времени его очарования Дунечкой, уход за собой стал неотъемлемой частью туалета мужчины.
Когда бурый конь остановился рядом с парой, Разумихин тут же бросился к двери извоза и распахнул её, впуская Дуню вперед, придерживая за руку, предварительно стянув с себя перчатку.
— К дому Тальниковой, дорогой, — обращаясь к извозчику, Разумихин вложил в его ладонь пару золотых и, получив одобрительный кивок, облокотился о закрытую стенку с подушками, притягивая Дуню к себе, укладывая на свое плечо и приобнимая за плечи.
Дунечка содрогнулась, когда вновь почувствовала прикосновения мужа к рукам. Она могла слышать, как сильно бьется его сердце, как сильно он прижимает её к себе, видимо, боясь, что она может сбежать от такого как он. Недостойного такой красоты. Она была для него недостижимым идеалом, которую хотелось рассматривать вечно, только бы позволяла. Её тонкая шейка, худенькое лицо, легкий румянец на щеках, темные как смоль глаза и длинные пушистые каштановые волосы — всё это делало девушку в глазах мужа жемчугом желаний.
