– Когда же ты снова поделишься со мной своей кровью? – подняла она на него глаза.

– Что ж, – усмехнулся вампир. – Я готов.

– Но сначала расскажи мне о своем превращении, – попросила его Анна. – Ты обещал продолжить свой рассказ.

– Мое превращение… Я уже рассказывал тебе, как все началось. Противник того древнего вампира, который чуть не убил меня, пришел ко мне в дом и предложил свою помощь. Я не отказался, но сначала попросил рассказать мне о своем будущем, все до конца. Он не скрывал, что я ступаю на проклятый путь, путь небытия, когда смерть отступает от тебя и начинает требовать кровавые жертвы в обмен на полученное бессмертие. Он рассказал мне, что милосердие к людям оставит меня, а я стану палачом невинных в неотвратимой жажде насыщения. Я даже могу начать убивать своих близких, только чтобы утолить жажду крови. Я спросил его тогда же, можно ли этого избежать, можно ли сохранить в себе хоть каплю человечности.

– Посмотри на меня. – сказал он. – Я пришел к тебе, потому что, несмотря на мою натуру хищника, несмотря на то, что я сам палач и пью кровь одних лишь злодеев, я сохранил в себе милосердие. Да, это непросто, ведь нас подстерегает безумие, а кровь смертных взывает к нашим душам и сводит нас с ума. Но это возможно. И я хочу воспитать хотя бы одного такого же, как я, бессмертного, для кого короткая смертная жизнь не пустой звук, того, кто будет щадить своих жертв и забирать себе ровно столько крови, сколько нужно для пропитания, не убивая их, не устилая свой вечный путь смердящими трупами.

Он стал приходить ко мне раз в неделю и поить своей кровью. Заодно он рассказывал о том времени, в котором он родился – а родился он на полвека раньше меня, – о том, как входил в моду и просвещенные умы романтизм, после века европейских революций и бессмысленного кровопролития вновь стали говорить о праве на свободу, о праве на справедливость. У него самого были большие планы на жизнь, он был поэтом, дружил с Байроном и вместе с ним хотел отправиться на Балканы помогать восставшим против ига рабства народам. И он уехал бы, если бы его самого не поймал в подворотне Робеспьер, самый древний вампир из всех, кого мы знали…

Я уже рассказывал, что Робеспьер сделал его вампиром против воли, быстро и жестоко, в насмешку над его просвещенными взглядами. Несмотря на насилие, совершенное над его жизнью, мой наставник не утратил милосердия, и он долгое время оставался для меня самым человечным вампиром из всех, кого я знал.

Себастьян сделал паузу, налил Анне новую порцию горячего глинтвейна и продолжил свой рассказ. Дождь на улице не утихал, заполняя воздух тихим шуршанием и еле слышным предчувствием осени.

– В смертной жизни у меня была невеста Анжела. Сначала, когда превращение только началось, я скрывал от нее происходящее со мной. Она была умной образованной девушкой, здраво смотрела на жизнь и стремилась найти смысл жизни в чем-то, что выходило за рамки ожидающих ее супружества и материнства. Мы встречались, как и прежде, мечтали о будущей жизни – Анжела хотела путешествовать и объездить всю Европу. Я мечтал об Анжеле, любил ее и знал, что скоро мне придется открыть ей правду. Наконец этот день настал. Я проснулся утром и понял, что не хочу ни есть, ни пить, человеческие желания оставили меня, а желаю я теперь только одного – пить кровь смертных. В это утро мой наставник был со мной, он подтвердил, что мой прежний человеческий путь завершен и для меня начинается новая, бессмертная жизнь. Он заранее преподал мне все уроки, как выбирать жертв, как пить их кровь малыми порциями, необходимыми для жизни, как стирать из памяти людей часть воспоминаний, заставляя их забыть о визите вампира. И он же рассказал все Анжеле, обещав взять на себя ее посвящение.

– Вы сделали ее вампиром?

– К сожалению, нет. Она была так прекрасна и молода в своей смертности, что мы оба долгое время не могли осмелиться, не смели покуситься на ее кровь. Да, мы все рассказали ей, открыли тайну своей бессмертной сущности, и она была в восторге. Она требовала от нас, чтобы мы немедленно превратили ее, но мы не могли… Я в полной мере познал кровожадность своей натуры и непрестанно усмирял ее. Мой наставник был рядом, Анжела была рядом, и я так и не отважился выпить ее крови, хотя это желание долгое время буквально сжигало меня изнутри. Он удержал меня от этого. Вместо этого он дал ей испить его крови, но она ее отторгнула. Это означало, к нашему глубокому разочарованию, что ей придется пройти через боль и смерть, чтобы стать бессмертной. Поэтому мы так медлили. И мы упустили момент.

– Что же случилось с ней? – спросила Анна.

– Она умерла человеком. А теперь довольно вспоминать прошлое. Ты готова?

– Да, – кивнула Анна.

Вампир прокусил свое запястье и наполнил бокал кровью.

– А твой наставник? Вы до сих пор вместе? – спросила Анна, когда Себастьян уже уходил.

– Нет, – отвечал он, – я не виделся с Александром после смерти Анжелы. Слишком велико быть желание его убить.

***

Себастьян влюбился в Анну. Подходя к ней тогда, на мосту, он шел на запах Александра. Сейчас же, открывая по будням свой магазин в Париже, он чувствовал, что на самом деле ему хочется быть в другом месте, там, где смертная девушка пьет его кровь.

Он давал Анне свою кровь и ничего не просил взамен, а Анна начинала недоумевать. Она знала, что нравится вампиру, и хотела, чтобы он вел ее по пути в вечность. Она была влюблена в его профиль, его невинный взгляд, в уголках глаз которого пряталась хитрая улыбка, его бессмертный и такой молодой образ. Но, закрывая глаза, она неизменно видела Александра, его лицо, внимательный взгляд и губы, обнажающие в улыбке клыки, мгновение, остановившееся в вечности, когда он пил ее кровь. Она так и не забыла его и многое бы отдала еще за одну встречу с ним. Но он не приходил.

– Почему ты больше не берешь мою кровь? – спросила Анна однажды Себастьяна. – Не хочешь?

Он держал ее в руках, приходя в себя после очередного, ставшего для них уже привычным, ритуала. Услышав ее вопрос, он вздрогнул.

– Вовсе нет, – прошептал он. – Мне хочется этого больше всего на свете.

– Так почему ты не?.. – Анна не успела закончить вопрос, Себастьян убрал с ее шеи волосы и склонился к ней совсем близко, вдыхая ее запах.

– Каждый раз, когда я хочу взять твоей крови, я слишком ясно чувствую его присутствие, – думал он, пробуя губами ее кожу на вкус. А вслух сказал совсем другое.

– Сейчас не время. Я не хочу лишать тебя сил, они нужны тебе сейчас, как никогда.

– Тогда позже? – спросила она, и Себастьян кивнул, отворачиваясь, чтобы скрыть закипавшие в нем гнев и ревность.

– Твой запах, Александр, – думал он на обратном пути в Париж, смотря в окно иллюминатора. – Ты бродишь по Москве, я чувствую тебя совсем рядом, но ты не приходишь к ней. Ты раздразнил ее прикосновением вечности и оставил ее, но зачем? Это так на тебя не похоже, или слишком похоже на тебя? Что же это, твое хваленое милосердие или сила твоего разума так издеваются над нами?

– Я должен увезти тебя из Москвы, Анна, – он наконец озвучил вслух принятое им решение. – Должен увезти тебя от него и закончить то, что он начал. И никто, тем более он, не посмеет мне теперь помешать.

Анна глубоко ощущала весь процесс превращения, она была погружена в себя, свои ощущения, обретая с каждой новой порцией бессмертной крови новые способности, воспринимая мир более проникновенно, глубоко, ощущая его до самых кончиков нервов, концов волос, чувствуя, как ее мышцы становятся сильнее, тело – более гибким и наполненным невесомым воздухом. Запахи для нее усилились, вкусы обострились, она угадывала эмоции других людей, обоняя их аромат, и иногда предчувствовала события недалекого будущего. Жажда больше не мучила ее внезапными приступами лихорадки, новые порции крови гармонично вливались в ее организм, изменяя его, подчиняя его себе. И ей это нравилось.

Софи с недоумением смотрела на подругу. Анна скрывала от нее встречи с Себастьяном, выглядела при этом уверенной в себе и довольной жизнью. Софи знала, что у подруги нет любовника, и предполагала, что это новая работа сделала ее наконец счастливой.