И он действительно попал. В самую точку.

***

Грейнджер расположилась в огромном мягком кресле в центре гостиной, что-то увлеченно отмечая и высчитывая в своем маггловском календаре.

Драко расположился напротив, ожидая, когда она наконец объяснит, чем занимается.

— Так, ну я закончила, — Грейнджер ещё раз быстро пробежалась карими глазками по бумажке, проверяя, не упустила ли она чего-либо важного. Облегчённо выдохнув, она размяла затёкшую шею и развернула исписанный лист к Драко.

— Закончила… что? Гермиона…

— Драко…

— Ну, — ухмыльнулся он, — и что ты закончила?

— Что? Ты меня совсем не слушал за завтраком? — от её откровенного удивления Драко стоило неимоверных усилий не рассмеяться. — В эти дни, — она ткнула пальцем на обведённые даты, — получится зачать мальчика! Лаванда сказала, что именно так они с Роном смогли зачать…

— Избавь меня от подробностей интимной жизни Уизли, — скривился Драко, но тут же смягчился в лице, заметив её сердито-нахмуренные брови, по обыкновению сведённые к носу. — И как же у Бон-Бона получилось зачать… кого именно? Джорджину? Фреда? Или Зака?

— Лаванда сказала, что по этому календарю, который я высчитывала целый день, — выделила она последние два слова, — получится забеременеть мальчиком.

Драко тогда только вернулся с собрания, голодный и злой, когда Грейнджер вылетела в коридор с раскрасневшимися щеками и безумно горящими глазами, выкрикивая нечто вроде: «Я хочу сына».

После того злосчастного разговора с миссис Уизли-Бон-Бон-Браун, Грейнджер сошла с ума и заставила Драко соблюдать режим похуже, чем в Азкабане. Эльфы больше не готовили кисло-сладкую свинину, потому что она была неимоверно жирной, и не пекли картофельные пироги, потому что тесто плохо влияет на движение сперматозоидов, и, что самое ужасное, Грейнджер исключила из рациона огневиски, что приравнивалось к прямому запуску Авады в сердце.

Но как же Драко ошибался, думая, что всё ограничится едой.

Грейнджер, как обезумевшая, отсчитывала дни, в которые могла зачать ребенка, и часы, наиболее благоприятные для «оплодотворения», как она об этом говорила. И, дракл дери Драко, даже прикосновения попали под санкции.

Когда собственная жена ходит в коротких рубашках, едва прикрывающих ягодицы и аппетитные бёдра, или соблазнительно намазывает ноги каким-то муссом, пахнувшим мятой, мозги Драко слетали с катушек и неслись куда-то в преисподнюю.

— И когда же мы наконец сможем зачать великого и могучего Малфоя? — с издёвкой в голосе спросил он, моментально уклонившись от летевшей в него подушки.

— Я серьёзно! — встрепенулась она, подавшись корпусом назад и ещё больше оголив стройные ноги. — Так… дай посмотреть…среда… одиннадцатое число… вот… а, нет… стоп… вот! — вскрикнула Грейнджер и лучезарно улыбнулась. — Ровно через пятнадцать дней и восемнадцать часов.

— Ты, должно быть, шутишь, — взвыл Драко.

— Мне не до шуток, Малфой, — Грейнджер резко подняла на него глаза и обратно опустила взгляд, уставившись в свой календарь.

Драко грозно встал и за два шага преодолел расстояние между ними. Он дёрнул её за лодыжки и потянул на себя, запрокинув на плечо, из-за чего из рук Грейнджер выпал злосчастный календарь. Драко слегка сжал её талию, чтобы она перестала, в конце концов, брыкаться.

— Драко, немедленно опусти меня на землю, — заверещала она, больно щипая его за спину. — Тебе не поздоровится.

— Это тебе не поздоровится, миссис Малфой, — спокойно ответил Драко. — Я и так натерпелся.

— Что? Нет! — вновь воскликнула Грейнджер. — Сейчас не тот день. Не тот. Опусти меня на пол. Живо! Малфой, я убью тебя. Клянусь. Убью.

— Гермиона, — сдерживая себя, Драко старался придать голосу нежности, — когда жена говорит, что «сегодня нельзя из-за того, что солнце не в том положении», — перекривлял он её, — то мужу не остается ничего другого, кроме как неистово дрочить в душе. Мне надоело натирать грёбаные мозоли.

Грейнджер продолжала неистово тарабанить кулаками по его спине и злостно вдыхать воздух через нос.

— Драко, — начала она ласково, но он знал эту уловку.

— Даже не начинай.

— Драко… сегодня нельзя…

— Сегодня нужно, Грейнджер. А Браун со своим плодовитым Бон-Боном пусть катится к чёрту.

Проскользнув в спальню, Драко бросил Грейнджер на мягкую кровать и беспощадно прижал её своим телом. Она пыталась ещё сопротивляться, грубо толкая его в грудь, но звук порвавшейся ткани заставил Грейнджер вскрикнуть и убрать руки.

— Не смей, — приказал Драко, едва умудряясь подавить внутренне животное, осматривая соблазнительную, обнажённую грудь жены.

— Давай хотя бы через неделю!

— Да ты обнаглела! — резким движением Драко перевернул её на живот, грубо содрав шортики вместе с бельём. Он легонько шлёпнул Грейнджер по ягодице, от чего та блаженно вскрикнула и прикусила губу.

Ширинка издала знакомый звук, и следом на пол полетели брюки вместе с трусами. Ему так отчаянно хотелось выбить из её умной головы эту дурь; доставить ей подобные мучения, которые они причиняла ему долгое время, казавшееся вечностью; выдолбить каждый стон, упущенный из-за этого бреда.

Драко коснулся влажными губами её лопатки, и Грейнджер прогнулась от предвкушения блаженства.

— Драко… — она предприняла последнюю попытку, чтобы не утонуть в океане желания, но затянувшийся узел внизу живота заставил её расслабиться.

Драко вознёс ладонь и с громким шлепком приложился по её ягодице. Она громко всхлипнула и жалобно застонала. Он жадно просунул пальцы между её ног, утонув во влаге, и победно улыбнулся. Грейнджер принялась хныкать и извиваться, когда Драко убрал руку и болезненно укусил её в районе шеи.

— Пожалуйста… — молила она. И пока Драко решал, что делать дальше, Грейнджер спихнула его на бок и оседлала сверху. Она нащупала рукой твёрдый член и мгновенно засунула его в себя до предела, протяжно застонав. Её коленки так знакомо задрожали, а перед глазами Драко появились тёмные круги.

Глаза Грейнджер медленно закатились внутрь, а он, желанно схватив жену за бёдра, дёргано опускал её вниз и приподнимал наверх, чтобы войти ещё глубже и резче. Драко неистово вколачивался в её тело, схватив за спину и прижав грудью к себе, чтобы своровать смелые стоны, срывающиеся с губ.

Ещё парочка резких толчков, и Грейнджер, изящно изогнувшись в спине, затряслась от удовольствия, не зная, куда пристроить дрожащие руки. Драко глухо зарычал, хватаясь за её бёдра, как за спасательный круг, и грубо толкнулся вперёд, заставляя тело Грейнджер вновь содрогнуться от ощущения разливающейся горячей жидкости внутри.

— Я люблю тебя, — свалившись практически замертво, шепнула Грейнджер.

— Я тебя тоже люблю, — невесомо, Драко прижался губами к её намокшему от пота виску.

— Мне нужно посоветоваться с Лавандой…

— Грейнджер… — раздражённо выдохнул Драко и, взяв жену за запястье, аккуратно прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

— Малфой… Ты спутал мне все карты!

— Слушай, — он перевернулся на бок, — ты забеременеешь только в том случае, если мы будем трахаться каждый день, а не по графику посещений.

Её глаза игриво сверкнули, а рот приоткрылся, чтобы что-то возразить, но она сжала губы, чтобы спустя мгновение вновь раскрыть:

— «Пусть счастье ускользнуло сегодня, но не беда — завтра мы побежим ещё быстрее, ещё дальше станем протягивать руки… и в одно прекрасное утро…»

— Грейнджер…— он не дал ей закончить цитату Гэтсби, своровав чувственный поцелуй.

— Малфой… — пробубнила она ему в губы и утонула в тёплых объятьях.

____________________

* «Великий Гэтсби» — роман американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.