Мужик со знанием дела принял у Гарика табун загипнотизированных зверюшек и, поклонившись, молча увел их по наклонно уходящей вниз дорожке в подвал.

Круто! Подземная парковка! И это в жилье среднего класса? Что же тогда там, в центре?!

Внутренняя планировка здания была не особо мудреная. На втором было три комнаты-спальни с большими матрасами и подушками в качестве мебели. Местные жители разделяли жилье на мужскую часть, женскую и детскую. Первый этаж делился на две половины. Кухонная половина, хозяйничали на которой жена с детишками того самого хмурого конюха, и, типа, столовая. Из мебели — низкий столик, как у японцев, за которыми на коленях сидишь. И круглые матрасы-ватрушки по полтора метра диаметром. Ложишься в такой каралькой в серединку, как начинка, и на бортик локтем опираешься. Ну, можно еще на спину лечь и ноги свесить, тоже удобно. Жрать, правда, со стола не очень комфортно. Такие вот столовые мягкие стулья.

Из еды нам подали хлебные лепешки, только не из зерновой, а из какой-то ореховой муки. Необычно, но вкусно. Особенно с вареными ящерицами, кои тут вырастали до размеров крупных кошек и уважались за нежное и, чего уж там, вкусное мясо. И вот не нужно так брезгливо морщить носы! Французы, вон — вообще улиток с лягушками едят, и весь мир ими кормят! Еще и деликатесом это обозвали. Ну конечно, деликатес, там же, чтоб пожрать нормально, этих лягушачьих лапок, сколько квакушек надо на один раз? Ведро? А ящерицы со змеями от курятины не сильно и отличаются на вкус! Было дело, на спор и не такое на природе жрали. Вон, утку дикую и то так просто не поешь — тиной воняет, как от небольшого болота! Еще надо умудриться правильно приготовить. Или запивать таким самогоном, чтоб обоняние на полчаса отбивало. И ниче, ел!

Вот эти вот все аргументы я привел братьям-ликантропам, презрительно морщившимся на вареных ящериц. Убедить их, однако, сумел лишь Пушистик, стыривший из моей тарелки лапку местного деликатеса и заточивший ее на подоконнике. И то ели они и морщились через «немогу».

Причина такой их брезгливости была просто наибанальной. Не, не от слова «наибали», от слова «банальность». Так вот. В крови у ликанов любовь к пушистым зверькам, и отвращение к безшерстным. Как у обычных людей к жабам всяким, только сильнее раз в десять. О! Это как вас заставить горсть живых тараканов сожрать! Какие-нибудь азиаты или последние герои у вас эту горсть вместе с пальцами захавают, а вы обблюетесь от одного вида.

Сочувственно посмотрев на эту попытку самоистязания, я вздохнул и выпросил у Лехи телепорт. Воин достал загогулину, с минуту посмотрел на нее, бегая глазами, словно по невидимым строчкам, после чего протянул ее мне.

— Настроил. Можешь пользоваться. — сказал он мне.

Я кинул ее в углу и встал сверху, и у меня перед глазами вылезла менюшка.

«Произвести телепортацию к первому компоненту?»

«Да/Нет?»

«Цена: 15 единиц маны»

Погоди, тару забыл! Метнувшись к столу, схватил широкую глиняную банку с водой и прыгнул обратно.

«ДА»!

И телепортнулся к своему второму фонтану.

Ничего тут так и не изменилось. Так же стоит этот пузатый каменный орк с бочонком и наливает ром в чашу фонтана. Так же лежат на потухшем костре шмотки шамана. Птички только какие то новые появились, размером с орла и на них же и похожие. Только клювы помощнее, и шеи лысые. Много, много таких птичек жрали трупы белых рыцарей и их крылатых ездовых птичек.

И вот че то как-то ебано стало на душе. Хуй знает как описать. Меня ж тут как бы убили. Как бы вот эти, которые сейчас чья-то закуска. И вроде бы и поделом им. А вроде бы они все-таки тоже люди и похоронить их надо было бы по человечески…

Мое внимание привлек тот самый артефакт, громкому звуку из которого я был обязан взорвавшейся головой. Чей то там последний крик. Я подошел к нему и присел, разглядывая древнюю поебень. Нет, нифига. При падении с высоты у него отломилась одна из рукояток, а само тело артефакта покрылось жирными трещинами.

— Кьяяяаааурр! — каркнул на меня крылатый падальщик, ковырявшийся до этого клювом в глазнице черепа одного из рыцарей бобра и светок, и ревниво прикрыл череп крылом, поворачиваясь ко мне боком и наклоняясь всем телом к своей кормушке.

— Да больно надо. — усмехнулся я ему в ответ. — Сам такое жри.

— Вот такой он, круговорот жизни и смерти. — произнес незнакомый грустный женский голос за спиной. — Живое, умирая, дарует своей смертью жизнь другим. Так задумано природой. Так задумано самим творцом…

Я обернулся на голос. На бортике фонтана сидела девушка. Средненькая. Ни красотка, ни уродка. Обычная. И немного похожая на Гурлю. В неприметном закрытом сером платье. Оперевшись обеими руками в борта, она смотрела на трупы безо всяких эмоций.

— Твои? — кивнул я жмуриков.

— Мои. — не стала отпираться Куршуга.

Не, ну легко догадаться, кто это почтил меня своим присутствием.

Я молча уселся рядом и, вылив на землю воду из прихваченной тары, наполнил банку из фонтана. Еще раз оглядев пирующих стервятников, вздохнул и, зажмурившись, основательно приложился к напитку. Занюхав рукавом, протянул банку богине живых. Немного подумав, та кивнула и тоже пригубила божественного нектара, закашлявшись и чуть не выронив банку.

— Спасибо. — едва слышно пролепетала она.

— На здоровье. — пожал я плечами. — Если че, фонтан всегда тут. Надо будет — приходи, зачерпывай.

— Я не об этом. — покачала она головой и кивнула в сторону трупов. — Я про них.

Я молча поднял бровь и попытался переварить услышанное, сопоставляя известные мне факты с фанатичными поступками ее последователей. Не, сопоставляется. Наверное, мало выпил. Я забрал у нее банку и хлебнул еще. Не помогло.

— Не, не понял. — покачал я головой и посмотрел на богиню жизни.

Хм, а не такая уж и средняя. Очень даже ниче такая. Надо еще хлебнуть.

— Большая сфера Гелиаса… — ответила Куршуга, а я напряг извилины, вспоминая, о чем речь. — В этой битве они использовали этот артефакт по полной, исчерпав запасы энергии в нем.

— Было дело. — кивнул я, все еще не понимая, к чему этот весь разговор.

— Артефакт весьма и весьма многофункциональный. Древние, наверное, сошли с ума, создавая такие вещи. — продолжала грустным голосом вещать богиня жизни. — С его помощью Каилл сумел захватить власть в ордене. И даже… Подчинить мой разум. Он был настоящим фанатиком и совершенно неправильно истолковал мое учение о жизни. Я просто хочу, чтобы ты понимал, Денис. Я ни кому не приказывала уничтожать Увалию. Через меня это сделал Каилл. Клянусь кровью!

По телу богини прошла волна красного тумана. Видимо, таким образом подтвердилась клятва.

— Ну пошли тогда, сама расскажешь это Вальке. — встал я, дочерпывая банку до краев, что два раза не телепортироваться, но потом сам себе махнул рукой. — А, блин, сколько водки не бери, все равно два раза бегать. Короче, выпьете мировую, закусите, чем религия позволяет. Как тебе ящерки, кошерно, некошерно? Или богини жизни мертвечинку не едят?

— Как я уже сказала, смерть одних дает жизнь другим. — улыбнулась Куршуга, вставая с бортика на землю. — У тебя, возможно, неверные представления о моем учении из-за того, что устроил Каилл. Я против лишь бессмысленных смертей. Против смерти ради смерти. Убийств ради убийств. Я за то, что нельзя допустить смерти ближнего тогда, когда есть возможность ее избежать, ибо жизнь священна и уникальна. Если у тебя есть зелье исцеления, но ты пройдешь мимо умирающего — ты никогда не получишь моего благословения. А мои странствующие жрецы никогда не возьмут ни монетки за исцеление.

— А чем же они тогда зарабатывают? — удивился я. — Так же разориться можно!

— Много чем можно заработать. — пожала плечами Куршуга. — Кто-то из моих жрецов поет, кто-то торгует. Есть алхимики, кузнецы, животноводы и крестьяне, различные маги, даже один князь. Так что, куда мы пойдем?

— В Мертвый город. — ответил я и только потом понял, что сказал. — А тебе туда можно, кстати?