— Шпиены! — закричал пронзительно старик. — Попадетесь мне на дороге! — Он выразительно погрозил толстой палкой.
— Отстать бы тебе от этих дел, Кузьмич, — спокойно посоветовал хозяин. — По-хорошему тебя предупреждаем. Вызывал ведь тебя сельсовет…
Старик закричал бранные слова, хрипя от злости, брызгая слюной.
— Слушать тебя тошно, — сказал пренебрежительно хозяин, махнул рукой и пошел вместе с Сашей в дом.
Старик погрозил обоим вслед палкой и, продолжая кричать, побрел по улице.
Мы хотели пробыть в Зимнике один день. Однако нам так понравилось в этой небольшой лесной деревушке, что мы зажились. Все дни проводили на берегах Чусовой. Сашу видели редко. Он не проявлял к нам никакого интереса. Зашли чужие люди, живут, ну и пусть живут. Да и хозяевам тоже было не до нас — все в деревне работали на расчистке целины.
Однажды Саша появился в середине дня, очень возбужденный.
Я был один.
— Ваш товарищ — художник? — спросил Саша.
— Художник, театральный.
Мальчик постоял, о чем-то думая, потом сорвался с места и убежал.
Ильин вернулся домой, как и обычно, после заката солнца. Он сел на крылечко и стал перебирать новые этюды.
Появился Саша с двумя сверстниками. Мальчуганы молча, стараясь не помешать художнику, уселись рядом и уставились на этюды. Ильин занимался делом, не обращая внимания на юных зрителей. Он привык к любопытству сельских ребят, и оно его мало трогало. Заговаривали — он отвечал, молчали — это тоже устраивало. Саше явно хотелось заговорить. Затаив дыхание с восхищением смотрел он на картины. Странно — он был смелым мальчиком и вдруг оробел.
За ужином Саша решился:
— Я знаю места еще красивше.
— Это где же? — спросил Ильин и отставил кружку с молоком.
— Патрушевский рудник… Крепостная копушка… Ну, знаете, такая маленькая шахта. У нас их копушками зовут. Эх, какая там скала!
— Далеко?
— Не… Часа полтора ходьбы.
— Саша! — позвала мать. — Дай людям спокойно покушать.
— Он не мешает, — успокоил Ильин.
— Гоните вы его, — попросила мать. — Он мне вашими картинами уши прожужжал, теперь вам покоя не дает.
— Пусть говорит. Хорошее, значит, место? Не обманываешь?
— Не… Сами увидите.
— Как твои лебеди живут? — вмешался в разговор отец. — Когда в последний раз видел?
— Позавчера.
— Лебеди на Урале? — удивился Ильин.
— Саша говорит, что на Песчаном озере лебеди живут.
— Ну да, лебеди, — нахмурившись, подтвердил Саша.
— Журавли, наверное, — не поверил Ильин, но, заметив, что Саша обиделся, замолчал. — Завтра проводишь на эту шахту, где скала красивая? Вот и хорошо! А что у тебя, брат, с этим стариком Кузьмичом произошло?
— С Култышкой? Вредный! Везде силки ставит, никого не пропускает, всех давит без всякого разбора: птиц, зверя, птенцов даже губит. А мы не даем ему хищничать. Установили дежурство. Он — в лес, мы — за ним, глаз с него не спускаем.
— Ловко, — одобрил Ильин. — Только почему Култышка?
— Фамилия такая — Култышев.
— Никак с ним справиться не можем, — сказал отец. — Привык легко жить, вольными заработками. То на базаре спекулировал, года два назад тайком лес плотил да по Чусовой на Каму сплавлял. А теперь новый заработок нашел — дичь и зверя выбивает, на базар таскает.
Долго говорили в этот вечер. Художник покорил Сашу своими картинами, и душа мальчика распахнулась.
Утром Саша пошел с нами к крепостному руднику — Патрушевской копушке.
Многие в своей жизни в дальних и близких походах испытывали удивительное чувство радости, встречая красивые уголки нашей Родины. Кажется, что ты первый открываешь эти земли. Такое чувство не покидало нас в этот день.
Когда-то эти лесные угодья входили в огромные строгановские владения. Демидов хозяйничал по восточному склону Каменного пояса, Строганов — по западному.
На берегах Чусовой дымили многочисленные металлургические заводы.
Железная руда для этих заводов добывалась руками крепостных. Каждая семья должна была поставить к домнам по две тысячи пудов руды. Множество крестьянских небольших шахт, копушек по-местному, появилось в тайге. Их называли по именам владельцев или по названиям лесных рек — Ивановский, Степановский, Фроловский, Ракитянский, Серебрянский… По бесчисленным лесным дорогам текла руда к заводам.
Саша рассказывал, что знает не меньше тридцати старых крестьянских рудников. Он с ребятами все их обошел. Даже карту составили, везде собрали образцы пород. Многие из этих рудников действовали двести и больше лет тому назад. К ним теперь никаких дорог нет. Самым недавним рудникам было не меньше полувека. Заводы Кыновский, Староуткинскии, Висимо-Шайтанский и многие другие получали руду, добытую крепостными из этих копушек.
Старинный Кунгурский тракт, по которому мы двигались, проходил заповедными лесами. В них сохранились столетние плакучие березы.
Вскоре с широкого наезженного пути мы свернули на еле приметную лесную тропинку, а потом и она пропала. Саша уверенно шагал впереди.
— Зачем же тебе эта карта рудников? — спросил мальчика Ильин.
— Пошлем в Горный, письмо напишем. Пусть к нам геологи приедут. Может быть, у нас рудник построят. Для тагильских домен руду по всему Уралу ищут. У нас в тайге железа много. Тут так все говорят…
Патрушевский рудник оказался глубоким провалом на зеленой лесной поляне. По краям копушка обвалилась, но виднелось сгнившее деревянное крепление. С бревен свисали корни берез. Сохранились кучи пустой породы, крупные куски руды. Эти тяжелые камни, нагретые солнцем, пахли металлом.
Красивое место над рекой. За крутой срез скалы не могли зацепиться даже сосны. Выступали угловатые острые камни. Чусовая выбегала из скал, делала широкую петлю и опять уходила в узкое ущелье. Под нами проплывали легкие летние облака, парили коршуны, делая широкие круги. Они держались на высоте человеческого роста.
Ильин долго молча стоял на самом краю вздыбленной скалы, всматриваясь в прозрачные дали.
— Да, брат, величественно… — задумчиво сказал он и начал устраиваться, чтобы тут поработать.
Домой возвращались вечером. У самого Зимника нам встретился Кузьмич. Он стоял на дороге и подозрительно глядел на нас, держа палку так, словно готовился ударить. Мы молча обошли его. Старик не сказал ни слова, но злой блеск его зеленых глаз был выразительнее самых крепких слов.
— Не очень вы с ним дружно живете, — усмехнувшись, заметил Ильин.
— А кто с таким дружно жить будет, — презрительно произнес Саша и шмыгнул носом. — И ни капельки мы его не боимся, это он нас боится. У нас охотников много, а он хищник. Только его никак застать не могут. В прошлом году лося у нас убили. Подозревают, что это Кузьмич… Он тогда сразу куда-то на две недели уехал. Наверное, лосиным мясом торговал.
Дома Саша вывалил на стол перед Ильиным целую груду пестрых камней.
— Вы геологию знаете? — нетерпеливо спросил он. — Мы не все камни определили. Вот это медный блеск, хрусталь, пирит. Даже графит нашли. А это что такое? Может быть, алмаз? Смотрите, как стекло режет! В Якутии нашли алмазы. У нас тут тоже искали, да почему-то бросили. А может, рано бросили? И этот камень не знаете?
— В геологии, брат, слабоват, — огорченно признался Ильин, перебирая камни. — Где же вы это насобирали?
— Да все в наших местах. У нас и уголь есть. Прямо на Чусовую выходит. А если в ручье нефтяные пятна плавают — где-то нефть есть?
