Её тренировки проходили после Бэна, но ей лучше не знать о происходящем в этом месте до этого прихода. По велению Реджинальда, Седьмая закрыла глаза, пытаясь прослеживать его движения по звуку. Страшно находится в большом пространстве в темноте, особенно когда рядом есть личность, которая может появиться из ниоткуда. Она ждала, вертела пальцем кончики косичек и снова ждала, пока сзади не послышался голос.
— Алиса, мне жаль. – но девочка даже не успела осознать смысл произнесенных слов.
К её лицу была прижата тряпка, пропитанная неизвестной жидкостью. Седьмая вцепилась тоненькими ручонками в хватку Монокля, но каждая попытка на сопротивление отзывалась лишь усилением головокружения. Едкий запах затуманивал голову, земля уходила из-под ног. Силы покидали юное тело, пока оно вовсе не повисло в крепких руках Реджинальда, словно тряпичная кукла. Он не мог опустить взгляд вниз, не мог посмотреть на девочку, которой не повезло родиться с даром, но он сделает всё, чтобы узнать полную силу Номера Семь. Закрыв глаза, он медленно опустил ладони к её шеи.
Наверное именно тогда, когда Алиса увидела со стороны своё бездыханное тело, её детство перестало вспоминаться одними только спасениями города или играми в саду. Рядом с её телом стояла Виолетта, из чьих ладоней появлялись белоснежные нити, устремившиеся прямиком под кожу мертвеца. Близняшка лишь сочувственно посмотрела на сестру, после чего вернулась к своему делу. Она поняла, что находится на границе между жизнью и смертью — за гранью недосягаемого обычными живыми.
Здесь не чувствовалась температура, тяжесть своего же тела и воздух, раньше наполняющий её легкие, будто бы она и являлась им. На тренировках всё чувствуется иначе. Будто ты проходишь через завесу, но продолжаешь дышать, слышать биение сердца, только запах смерти исчез.
Тот запах, к которому можно было привыкнуть за некоторое время, но его отсутствие пугало. Впервые ей стало страшно от того, что нет леденящего душу присутствия смерти, которое была везде, но одновременно нигде. Алиса всегда знала, что ей не рады в этом месте. Не рады живой незваной гостье, чье сердце билось в царстве неупокоенных душ, но эта ненависть со стороны сил извне пропала. Может, потому что смерть взяла своё?
Ей снова страшно. Страшно допускать мысль о собственной смерти в столь юном возрасте, страшно осознавать, что по её щекам уже давно стекают непрошеные слёзы, но она не ощущает их жар или холод. Тот настоящий ужас наполняет её изнутри вязким болотом, который постепенно подползает к самому горлу, чтобы утопить бедную девочку. Она захлебывается, тянет руки к шее, чтобы распутать несуществующие лианы, охватившие шею, но ничего не помогает.
— Папа, Мама… – тихо проговорила Седьмая, не способная говорить громче, — Клаус, Бэн, – вновь пытается найти помощи вокруг, но оглушающая тишина только сильнее надавливает на горло, — Диего, – хрипит девочка, после чего падает на колени. Её же страх накрывает её непробиваемым куполом, что она уже не слышит слова Виолетты. — Пятый, помогите..! – выкрикивает из последних сил, сжимая в кулаках одежду.
Тишину разрезает детский плач, который она не смогла сдержать. Машинально Лиса прикрывает рот ладонью, но после начинает рыдать ещё громче, отбросив руку подальше ото рта. Она хочет, чтобы её услышали, чтобы кто-то пришел на помощь и забрал из этого места.
— Не кричи. Здесь тебя услышат только я и те, кого ты не хочешь встречать, – строго проговорила Вилу, не отвлекаясь от своего дела. — Если я отойду от твоего тела хотя бы на минуту, то возможно не смогу оживить. Либо молчи и не привлекай внимание потерянных, либо оставайся здесь навечно.
— П-п-потерянных? – заикаясь спросила Лис, всё еще шмыгая носом.
— Я их так обычно называю. Это же грань между жизнью и смертью. Тут обитают души, чьи дела не были закончены при жизни, но после долговечного скитания по этому миру они теряют себя, забывают свою цель, а после и вовсе застревают тут и пристают к каждой душонке, будто бы она ему поможет. Обычно к Клаусу пристают, но его я обхожу стороной по договоренности. Испытаний от твоего отца мне еще не хватает, – быстро выпалила сестра, что девочке понадобилась еще минута, чтобы успокоится и переварить информацию.
— Я их порой видела… Меня они не трогают. Почему?
— Принимают за меня, – на секунду Виолетта повернулась к сестре, чтобы увидеть её спокойное лицо. — Так что лучше не привлекай внимание, иначе я не смогу их прогнать от тебя. Если увидишь их, то иди к свету. Многие из них не выдерживают его.
Спустя два дня
За последние сорок восемь часов Алиса успела обойти всё здание, узнав новые комнаты и места для последующей игры в прятки, в которую девочка надеется сыграть. На койке в отцовском кабинете покоилось её всё ещё бездыханное тело, за которым до сих пор следила Виолетта. Монокль объявил детям весть о болезни Седьмой, когда внутри него уже несколько сотен раз сердце сжималось от страха.
Он боялся ошибиться в способностях Алисы, боялся потерять полезного ребенка, но что-то ещё заставляло его душу вздрагивать от каждой мысли о ней. Девочка чувствовала его ауру, видела яркий огонек внутри него, но приближаться к отцу даже в другом мире она не собиралась. Седьмая никогда не забудет его поступок, не забудет чересчур страшные ночи, да и дни тоже.
Остальные Харгривзы волновались, ведь столь неожиданное исчезновение и запрет приближаться к Алисе напрягало их. Ребята гадали что же с ней, не зная, что всё это время она была рядом с ними. Её детская душа не могла выдержать того, что они не видят её, сколько бы она не пыталась докричаться до них.
Когда она хотела вновь почувствовать тепло объятий, она проходила сквозь них, будто её и нет вовсе. Она надеялась, что это просто её долгий кошмар, но к сожалению это не так.
Алиса стояла рядом с комнатой Клауса, по привычке сжимая края пиджака с фирменной эмблемой Академии. Всё это время она избегала брата, боялась его реакции на вид призрака своей сестры, но больше она не выдержит этого одиночества среди мертвецов. Ей необходимо поговорить с кем-нибудь из мира живых, иначе её психика не выдержит этого. Собрав всю волю в кулак, она зашла в комнату, но перед ней предстал лишь спящий мальчик, чьи кудрявые локоны падали на лицо. Всё то волнение, которое переполняло её ранее исчезло. Она могла спокойно подойти к его кровати и осмотреть комнату.
На стенах находилось множество надписей, сделанные черным маркером. Несмотря на беспорядок, который вечно находился в его комнате, сколько бы раз Грейс не убиралась, его почерк был аккуратен и красив, будто он выписывал каждую букву по минуте, но некоторые слова были написаны небрежно, будто Четвертый писал это на эмоциях. “Я не смогу помочь”, “Простите меня”, “Пожалуйста, прекратите влезать в мою голову!”, “Я не тот, кто вам нужен”, “Замолчите”.
Тогда Седьмая еще не понимала, что это обращения к тем мертвецам, просящих его о помощи. Со временем она поймет, что не только её жизнь была тяжела, но сейчас она пытается найти опору в виде Клауса, ведь только он сможет помочь ей избежать одиночества.
— Клаус, – шепнула девочка, пытаясь разбудить брата. — Клаус, это я. Кла-а-аус, проснись.
— Алиса, дай поспать, – отмахнулся тот, переворачиваясь на противоположный бок.
Вмиг внутри неё всё встрепенулось, когда впервые за долгое время с ней кто-то заговорил, кроме Виолетты. Она была готова закричать и упасть в объятия, но крик снизу заставил её замереть.
— Лис, скоро твое тело оживет! – что есть силы крикнула Вилу.
Сначала она не поняла смысла её слов, но уже через секунду бежала по лестнице. Она уже стояла рядом с близняшкой и своим физическим телом, но рядом с ними стоял… Реджинальд. Он смотрел на свою дочь с волнением, будто чувствовал, что скоро она вновь откроет глаза. Он убил её, заставил пробыть мертвой два дня, заставил почувствовать то, что не пожелаешь другим, но всё еще волнуется.
Оставалось не так долго, поэтому Алиса воспользовалась возможностью и дотронулась кончиками пальцев яркого огонька, находящегося внутри отца, но даже этого мелкого прикосновения хватило, чтобы обрушить на неё волну чужих эмоций. Она чувствует его нерешительность и страх, которые неприятно сковали её тело, но внезапно что-то кольнуло. Это была скорбь отца, который не мог поверить, что убил своё дитя просто так. Перед голубыми глазами проскакивали его воспоминания. Он играл с маленькими детьми, смеялся и щекотал этих крошек. За эти секунды Седьмая смогла понять, что они для Монокля не просто дети со способностями, а его дети.
