Литмир - Электронная Библиотека

– Кирк, твоя женщина бешеная. Ты ее на цепь посади, пока она тут нам всем конечности не поотгрызала!

– Так я…

– А я был бы не против, чтоб она мне кое-что отгрызла… Последнее приключение в жизни! А на моей могиле вы бы грустно говорили: «Он погиб героем, не побоявшимся засунуть причиндалы в пасть врага!».

– Пак, а разве у тебя там еще что-то осталось? Не истерлось за столько-то лет?

Тара была в ярости. Перепуганная до смерти, я пыталась отдалиться от нее, но размеры палатки не позволяли этого сделать. К счастью, она не стала меня бить, а после целой череды нецензурщины немного сбавила тон:

– Ты чего на людей кидаешься?!

– Он… – я понимала, что надо заставить себя хоть что-то отвечать, но у меня не выходило.

– Дик сделал тебе больно?!

Захотелось снова плакать. Словно накопившиеся слезы, которые я сдерживала все последние дни, собрались у моих глаз и только ждут команды.

– Тара… Он трогал меня…

– И что? Если бы он сделал тебе больно, то все бы поняли! Разве ты кидаешься на всех, кто тебя коснется? Я ведь тебя трогала – и гляди-ка, все руки целы!

– Да… но…

Она вдруг притихла и даже села рядом:

– Хани, а сколько у тебя было мужчин? Хотя бы примерно.

Первая слеза все же пробила дорогу наружу.

– У меня не было… мужчин.

Она округлила глаза и отвесила челюсть, как если бы я заявила своей матери, что у меня были мужчины.

– Подожди-ка… Сколько зим ты пережила?

– Ты имеешь в виду, сколько мне лет? Восемнадцать.

Она погладила меня по плечу – и это странным образом успокаивало:

– Хани, но как же так получилось? Ведь это одна из первичных потребностей… Неужели тебе никогда не хотелось удовлетворить свое желание? Или у тебя нет таких желаний?

Я решила, что если Тара меня не поймет – то уже и никто. Поэтому надо говорить, объяснять, чтобы хоть кто-то остался на моей стороне:

– Если ты говоришь об «этом», то у меня была девушка! Зельмина…

– Девушка? – ее суровое лицо вытянулось до неузнаваемости.

– Да, Зельмина! Я ведь говорю… Если бы ты увидела ее, то сказала бы, что она совсем некрасива. Но это только на первый взгляд! – тараторила я. – Она… самая ласковая и добрая! С ней никогда не бывает скучно. Мы хотели создать с ней семью после совершеннолетия, даже начали копить талоны на квадрат…

– Подожди-подожди, – она меня прервала. – Ты занималась любовью только с этой своей… Зельминой? Но как?!

Это уж совсем неприличный разговор, но у обезьян и нет понятий о приличии. Я уже перестала бояться, понимая, что Тара наказывать меня не собирается, но краснела:

– Я… это… это приятно.

– Кирк! Иди-ка сюда, мальчик! – неожиданно громко крикнула она.

Страх накатил с новой силой, я вцепилась в ее рубаху двумя руками, умоляя:

– Не надо никого звать! Я прошу! Я только с тобой могу… о таком… Прошу!

Но она хмурилась:

– Не потому ли ты за мной бегаешь, как щенок на привязи? Решила, что я с тобой… О, паучье отродье!

Она, должно быть, спрашивает о том, нравится ли она мне. Я как-то об этом не задумывалась – Тара намного старше меня, у нее красивые светлые волосы с рыжиной, которые она всегда убирает в высокий хвост, но черты лица грубые… Но ведь и Зельмину я красавицей не считала. Нет, Тара мне в этом смысле совсем не нравилась, но если бы меня заставили выбирать, с кем из знакомых обезьян создать семью, то ответ очевиден.

– Тара… Я не знаю. Мне с женщиной…

– Чего? – это Кирк, нагнувшись, прошел в палатку и уселся возле входа.

Я так и держала пальцы сцепленными на ее одежде:

– Пожалуйста, пожалуйста, не говори… Пожалуйста!

Тара смотрела на меня, как в самый первый день – как на совсем чужую, незнакомую, не ту, кто засыпал под ее боком. Она повернулась к Кирку и спросила, оставаясь погруженной в собственные мысли:

– Чего там Дик? Жить будет?

Парень смотрел на меня, отвечая ей:

– Полчашки самогона творят чудеса. Но ей придется извиниться за это. Зная Дика, он потом тоже извинится за то, что ударил ее.

Я ему в глаза посмотреть не решалась. Тара обратилась ко мне, произнося слова строго:

– Хани, со мной в палатке ты спать больше не будешь, ясно?

Ужас заставил меня снова уставиться на нее.

– Спи в любой другой, или на воздухе, или в обнимку с псами – мне без разницы. Но дам тебе один совет: сейчас держись поближе к Кирку – он моложе Пака, и у него здоровые дети. Он скорее других… избавит тебя от этой напасти.

Я сморщилась и не могла с этим ничего поделать. Она, видя мою реакцию, продолжила спокойнее:

– Если тебе не нравится Кирк, то выбери себе другого мужчину. Даже если он бесплоден – это все равно лучше, чем… В любом случае, выбирает женщина, хоть и крысоедка!

Кажется, она впервые за все время вняла мольбам и не стала раскрывать мою тайну – а может, расскажет остальным потом. Я уже чуть раньше поняла, что силой брать женщин у них не принято, потому что само собой подразумевается, что она когда-то сама захочет «этого». И у них до сих пор не было «трофейных» женщин, которых непонятно как делить, и поэтому просто стали относиться ко мне, как к одной из своих. Они вроде бы «отдали» меня Кирку, но при этом спокойно лапают за грудь, и сам он ни одним словом не обмолвился о том, что имеет на меня какие-то права. Но что они станут делать с той, которая никогда не захочет добровольно выбрать себе мужчину? Неужели все их женщины на это соглашаются? Все это время они ждали, как Шо свой ужин, когда я сама решу? Но если я этого не сделаю, то наверняка решат за меня.

И снова то же отупелое состояние, что и в первый день. Теперь я даже не знала, что хуже – когда тебя насилуют, или когда ты сама соглашаешься и молча терпишь боль и унижение. Наверное, Отец бы понял только первый вариант. Во втором случае… это осознанное грехопадение, когда ты перестаешь чувствовать себя человеком.

Выгнанная из палатки Тары, я, конечно, и за Кирком не пошла – да он и не звал. Когда все расходились на ночевку, ко мне подошли Дик и Нал. Первый молча продемонстрировал руку. А я с нарастающей злостью подумала только о том, что она точно выглядела лучше, чем у Закари! И выплюнула ему в лицо слова:

– Я не собираюсь извиняться! И попробуй еще раз меня тронуть – я тебе горло перегрызу!

Пусть снова ударит меня, пусть вообще изобьет до смерти – мне все равно. Я не собираюсь жить по правилам этих дикарей! Но он, к моему удивлению, просто отмахнулся:

– Вы там от мяса крыс, наверное, все уже с ума посходили.

Не пошла я и за Налом, хотя он – как всегда, самый добрый – предложил мне ночлег. Осталась на холодном воздухе и полночи проплакала, вспоминая Зельмину… и Закари, который сейчас, наверное, тоже не спит. Я сильно замерзла и считала в уме до ста и обратно в надежде, что так утро наступит быстрее. И уже всерьез думала пойти и обнять Шо. Не потому, что так быстро забыла, как он на моих глазах разорвал солдата, а потому… что человеку нужен хоть кто-то близкий.

Но псы не спали. Они как-то нервно бегали туда-сюда, задрав хвосты, и словно принюхивались к воздуху. Я вскрикнула, когда неожиданно из-за кустов появилась фигура, но тут же успокоилась – просто зомби набрел. Из ближайшей палатки выглянул заспанный Сай – мужчина лет под сорок, гигантски огромный, да еще и отъявленный шутник – если бы за похабщину платили талоны, то он был бы богаче любого врача:

– Что случилось?

– Ничего, – я уже в достаточной степени успокоилась. – Зомби.

– Кто? – теперь он вылез из палатки полностью и огляделся. – А-а, призрак? Это ерун… А что это с псинами?

Даже мне их поведение показалось странным, чего уж говорить о том, кто их повадки изучил лучше.

– Может, на зомби так реагируют? – предположила я.

– На призраков? Да нет. Псы их вообще не видят, будто их нет – именно поэтому эти уроды призраками и называются, безграмотная ты моя крысоедка, – он наблюдал за псами и вдруг закричал на весь лагерь: – Трок, Кирк! Идите-ка сюда, что-то тут неладно…

11
{"b":"690300","o":1}