Первое, конечно же, предпочтительнее, но и второе нам сгодится. Главное, чтобы еще хоть кто-то подтвердил мои слова и, как следствие, алиби Яна.
Бабуля долго не открывала, я уж решила, что ее нет дома, но вскоре дверь распахнулась, и на пороге показалась низенькая женщина в цветастом, махровом халате. Она улыбнулась мне, и я не стала мешкать:
– А я вот к вам, – показала ей коробочку конфет, бабуля еще шире улыбнулась. – Впустите?
– Проходи-проходи, – женщина отошла, пропуская меня в квартиру. – Давно ко мне гости не заходили.
Мы с ней не часто чаевничали и любезничали, я даже, стыдно признаться, не помнила, как ее зовут. Быстренько прошмыгнула на кухню и выглянула в окно. Весь двор как на ладони, ведь у нее трехкомнатная квартира! Может, бабуля даже видела машину Яна в ту ночь. Вообще, нам бы любая мелочь сгодилась, лишь бы бросить тень на ту лживую запись с камеры.
– Что-то у вас тихо стало в последние дни, – с лица женщины не сходила хитрая улыбочка. – Где потеряла своего нового статного кавалера?
Я поникла после ее вопроса о Яне, бабуля присела рядом и похлопала меня по руке, как бы успокаивая. На глаза мгновенно навернулись слезы, тогда женщина решила меня утешить:
– Ну-ну, вот еще, слезы лить. Бросил, что ли?
Я отрицательно качнула головой, но пока не решилась рассказать ей правду. Тем временем она продолжила:
– Тогда не вижу повода для слез. Вернется, никуда не денется. По правде, он мне нравится больше, чем твой предыдущий. Такой весь вроде важный из себя, а взгляд хитрый, пронырливый.
Я удивилась ее проницательности и наблюдательности. Если она подметила в Юре подобные мелочи, то…
– Клавдия Семеновна, – как-то удивительно, я вдруг вспомнила ее имя! – Моего молодого человека подставили, обвинили в том, чего он не совершал, и я сейчас ищу любые доказательства, которые могли бы ему помочь.
Как ни странно, бабуля посмотрела на меня с осмыслением, словно прекрасно понимала мои чувства. У меня зародилась крошечная надежда, как светлый лучик солнца в темной комнате с заколоченными окнами.
– Годы идут, – она вздохнула, – а у нас ничего не меняется.
Женщина замолчала. Я, если честно, не совсем поняла, к чему она это сказала. Закипел чайник, бабуля быстренько заварила нам чай и лишь потом снова уселась рядом. Она с хитрющей улыбкой достала конфету из коробки и, щурясь от удовольствия, съела ее.
– Только сыну ничего не говори, – пригрозила мне пальцем, чем слегка удивила.
Я все это время покорно молчала и офигевала от происходящего. Бабуля слопала еще пару конфет, словно не ела ничего сладкого уже давным-давно. Это натолкнуло меня на неприятную мысль…
– Ой, не смотри на меня таким сочувствующим взглядом.
Было сложно, но быстренько взяла себя в руки и мило улыбнулась. Клянусь, куплю ей тысячу разнообразных коробок в знак благодарности за помощь. Может, у нее финансовые трудности? Думаю, Ян охотно поможет Клавдии Семеновне решить ее проблемы, если только она поддержит нас.
– Детонька, ты не думай, я не голодаю. Я, может, уже и пожилая дама, но обо мне есть кому позаботиться. Сын волнуется о моем здоровье и не разрешает есть много сладкого, – она вдруг усмехнулась, – Но, думаю, он мстит, что я в детстве прятала от него конфеты, желая сберечь зубы.
Я тихонько расхохоталась, с бабулей оказалось приятно беседовать, но мы совсем отошли от важной темы, пришлось аккуратно напомнить:
– Он любит вас и, логично, хочет только добра. Клавдия Семеновна, я… – запнулась, не зная, как снова начать щекотливую тему.
– Да, что-то мы немного отвлеклись, – оказалось, что бабуля не забыла о моей проблеме: – Ты знаешь, я одинокая старуха, мой дед умер пару лет назад, а сын приезжает не так часто, как бы мне того хотелось, вот хожу, брожу, наблюдаю за всеми. И за тобой с тем соколом ясным.
В глазах Клавдии Семеновны загорелись озорные огоньки, а я сразу ощутила, как щеки залились румянцем. Начало оказалось многообещающим, и если мои предположения верны, то бабуля точно должна была видеть, когда Ян зашел и когда ушел.
– Меня интересует все, что вы видели и знаете со среды на четверг.
Женщина задумалась и, видимо, сама не заметила, как стащила еще одну конфетку. Сладкого Клавдии явно не хватало. Я вдруг задумалась: не станет ли ей плохо? Может, сын не просто так запрещал ей, должна быть причина! Пока женщина отвлеклась, я быстренько убрала коробочку и поставила ее на столешницу.
– Из квартиры вы не выходили целый день, и машина сокола стояла на месте, я бы заметила ее отсутствие. Что же еще, – она сощурилась, словно пыталась вспомнить еще какие-то детали. – А, точно! Ночью проснулась от непонятного шума и криков. Я специально на электронные часы посмотрела – двенадцать семнадцать. Потом слышу: Яков, сосед снизу, ругается. У него такой писклявый голос, ни с кем не спутаешь. Так я к глазку глядь, а там твой сокол в трусах и Яков мелкий дебош устроили. Пошла за халатом, чтоб разогнать хулиганов. Открываю потом дверь, а сокол как раз свою захлопнул у Якова перед носом. Кулаком ему пригрозила, велела спать идти и другим не мешать.
Я слушала с замиранием сердца, боялась даже дышать, чтобы ничего не упустить. Она их видела! Более того, даже вышла и угрожала соседу. Разве не чудо?!
– Так, а что вы сразу к Якову не пошли? – Клавдия быстро сообразила и прищурилась: – Отказал, зараза такая?
– Не захотел идти в полицию, – подтвердила я.
– Вот же, паразит мелкий. Но ты не волнуйся, сходит, напишет, все подтвердит как миленький, я уж сына попрошу – у него с Яковом разговор короткий. И сама, если надо, подтвержу, хоть на суде – лишним не будет. Правда – она, знаешь, всегда важнее.
У бабули отразилась тоска и мука в глазах, я не решилась спросить, что же ее гложет, видимо, тема долгая и болезненная, а мне надо было срочно идти к Владу с хорошими новостями. Уж не знаю, кто сын у Клавдии, но, раз она заверила, что он поможет, значит, так оно и будет.
– Мне бы не хотелось наглеть, – я смутилась и отвела взгляд. – Но показания нужны срочно. Завтра – крайний срок, иначе…
– Можешь не говорить, все понимаю. Я вот прямо сейчас позвоню Лёве, и он тут же приедет.
– Это хоть удобно? – выпалила я с сомнением.
Одно дело просить Клавдию, но совсем другое – если она подключит сына. Может, он вообще убедит ее не лезть в чужое дело и запретит помогать?
– Правда ведь на вашей стороне? – уточнила она, прежде чем набрать номер.
– Конечно! – я даже не сомневалась. – Преступление, в котором обвиняют Яна, произошло со среды на четверг, как раз примерно с двенадцати до двенадцати тридцати, на стройке, до которой от нас ехать час только в одну сторону.
Бабуля не стала ничего больше говорить, разблокировала телефон и при мне набрала номер, который, похоже, помнила наизусть. Удивительно! Мне стало неловко подслушивать чужой разговор, поэтому отошла к окну и выглянула на улицу. Все как на ладони, и если часто смотреть в окно, то можно хорошо запомнить, кто и когда заходит в подъезд, кто и где сидит. Даже наших местных подростков видно – курят, засранцы, на детской площадке!
Как бы я ни отвлекалась, все равно часть разговора нереально было пропустить мимо ушей:
– Да, не хочет помогать, представляешь?.. Конечно! А как же!.. Ну все, жду.
Я как раз повернулась к Клавдии, она сбросила вызов и подозвала к себе. Не мешкая, присела за стол.
– Иди домой, деточка, и ни о чем не волнуйся. Лёва найдет аргументы для Якова, и тот уже не сможет отказаться помочь вам.
– Даже и не знаю, как вас благодарить!
Я смотрела на нее с благоговением, реально не зная, как можно отблагодарить Клавдию Семеновну. Она ведь могла так же, как и Яков, отказать и послать меня саму решать проблему, но не стала. Удивительная женщина.
– Ты навещай старушку почаще, а то жуть как скучно.
– Конечно, обещаю!
Хоть бы теперь не забыть в предстоящей суматохе свое обещание! Мы с ней попрощались, а потом я быстренько побежала к Владу. Он ждал меня, поэтому сразу же вышел в коридор и прямо с порога налетел с вопросами:
