Телефон. Да сколько можно уже? Снова Новиков.

– Сань, по поводу камеры.

– Ну что там еще?

– Я тут подумал…

– Похвально.

– Короче, давай напишем объявление.

– Какое?

– Ну, что мы хотим сделать суперфильм, нужен оператор со своей камерой.

– Ты думаешь, в нашем мухосранске куча операторов, которые мечтают поделиться с нами своей драгоценной камерой?

– А че, нет? Есть же энтузиасты.

Энтузиасты! Слово-то какое вспомнил!

– Ну хэзэ. Хочешь, напиши.

– Ништяк! Ща накатаю и прям у нас на дверях повешу. Супермаркет не налоговая, тут куча народу трется.

Опять эта его инициативность.

– Угу, – закончил я разговор.

Прошло два дня.

На объявление никто не откликался. Напротив, его постоянно срывали. В любом подъезде найдется такая сварливая бабушка, которая ненавидит всех, в особенности людей, вешающих объявления. Вот и ходит, и чуть увидит какое объявление – дерг, и будто и не было его. Но супермаркет не подъезд, тут бабушкам никто не даст командовать. Значит, это не они. Или, может, завелась одна такая магазинная старушка?

Новиков писал все новые объявления, не жалел клея, так чтобы только со стеной оторвать можно было, но и это не спасало. Каждые два-три часа объявления исчезали. Он пытался проследить, но из Сани следопыт как из коня лифтер.

В общем, я решил на это забить и продолжал рисовать герб. Получалось неплохо. Фамилия заказчика – Варанов, вот я и прорисовывал такого суперкрутого варана с разинутой пастью и гламурной короной на голове. Ему точно должно понравиться.

Серега лежал в больнице. Мы пытались проведать его. Но нас не пустили, сказали, что часы приема закончились да и вообще к нему абы кого не пропустят.

Это тяготило меня, я даже хотел уже отказаться от идеи с кино и тихо-мирно дожидаться апокалипсиса. Но следующий день принес нам приятное известие.

К нам пришел Марк. Марк – это невысокий такой паренек, субтильный и бородатый. Он стоял перед нами и без конца поправлял капюшон толстовки, привычка у него такая, но мы еще не знали этого.

– Вы, что ли, камеру ищете? – спросил он.

– Да, мы! – обрадовался Новиков.

– Меня Марк зовут, – он протянул руку. Поздоровались.

– У тебя есть камера? – недоверчиво спросил я.

– Нет.

– Так я и думал.

– Но можно достать.

И Марк хитро улыбнулся.

– Как?

– Позаимствовать.

– Мы заимствовать ничего не будем, – испугался Саня.

– Да нет. Там все чисто. Ну, почти.

И Марк рассказал нам свой хитрый план. Он работал в магазине техники неподалеку от Саниного супермаркета. Его начальство приказало провести конкурс историй, связанных со всевозможной техникой, мол, одна из компаний выделит призы, главным из которых как раз и будет камера. Выиграть конкурс – задача трудная: победителя будет выбирать сама компания, но победа и не входила в план Марка. Его задачей было якобы найти какие-то косяки в призовой камере и отправить ее на экспертизу, где знакомый Марка, работающий в этой самой экспертизе, сделает заключение о неисправности. И тогда компания вышлет новый приз, а этот, типа не подлежащий ремонту, заберет Марк, и мы сможем начать съемки.

Непросто, конечно, но что в нашей жизни просто? Тем более в такой стране, как Россия.

– А это точно сработает? – усомнился Саня.

– А у вас есть варианты?

И Марк был прав. Никаких вариантов.

– А тебе это на фига?

– Ну, во-первых, я люблю кино, а во-вторых, камера останется мне, причем на халяву. Халяву, как и любой русский, Марк любил.

– Ну что, удачи! – пожелали мы Марку, и он ушел, на ходу поправляя капюшон.

– Что скажешь? – спросил я Новикова.

– А че, нормально. Можно начинать готовиться к съемкам.

Неужели? У меня внутри прям зашевелилось все. Или это просто желудок заработал? Хэзэ, главное, что это и правда могло сработать. Единственное, что меня не хило так смущало, – это то, что снова нужно было преступать закон. Чтобы успокоить совесть, я решил тоже поучаствовать в конкурсе, может, я и так камеру выиграю и откажусь от приза. Было бы круто. Пацанам я не стал рассказывать, что написал историю, будет, если что, сюрприз.

На следующий день мы с Саней опять пошли в больницу. На этот раз нас пустили. Мы ехали в лифте. Саня держал авоську с апельсинами.

– А если он не любит апельсины? – сказал я.

– Ты че, Саня, двинулся? Это ж апельсины – их все любят.

– Я не люблю.

– Ну, значит, ты не все.

– Все любят водку, – резюмировал я.

– И апельсины, – не унимался Новиков.

Мы базарили эту фигню только потому, что не хотели озвучивать настоящие мысли. А они были связаны с Серегой. Мы чувствовали свою вину, и это нас типа тяготило. Да даже не типа.

Если перевести наши мысли в диалог, то выглядел бы он так:

– Как думаешь, Серега нас не пошлет?

– Нет, конечно. Мы же его товарищи.

– Но мы же его подставили.

– Че это мы подставили? Он сам предложил вскрыть ломбард.

– Саня, Саня…

– И потом, мы же навестить его идем. Ему нужна наша поддержка и апельсины.

Но Серега нас все-таки послал. Вернее, он сделал вид, что не знает, кто мы.

Мы вошли в палату. Товарищ лежал на кровати с огроменным гипсом.

– Здорово, Серег! Как ты? – спросил Новиков.

Заикин молчал.

– Серега, – негромко сказал я.

Заикин молчал.

– Серега, это мы. Хорош молчать!

– Кто – мы?

– Ты че, прикалываешься? – Новиков чуть не впал в ступор.

– Я хрен знает, кто вы, – продолжил Серега, – валите отсюда, мне покой нужен.

– А мы тебе апельсины принесли, – обиженно сказал Саня.

– Терпеть не могу апельсины! – ответил товарищ и стал громко кричать: – Сестра! Сестра, блин!

– Валим отсюда!

Я цепанул Новикова, и мы выскочили из палаты. Офигевающий Саня крепко держал авоську с апельсинами.

– Может, ему вкололи че? Че он ваще?

– Когда мы уходили, он мне подмигнул. Значит, все нормально с ним.

– А че он тогда?

– Просто не хочет палиться и нас палить.

– Нормально, – одобрил Саня. – Серега ваще ништяковый товарищ!

– Угу, – согласился я.

И совесть снова накрыла с ног до головы.

План Марка хоть и был хитрым, но мог вполне накрыться. Чтобы к нему не подкопались, он пару раз уронил камеру, но, видимо, не рассчитал, и та реально стала глючить. Не успели мы расстроиться по этому поводу, как Марк сообщил нам о новой неприятности. Камеру отправили на экспертизу, но попала она не к товарищу Марка, а к его тупому лысому напарнику, который был настоящим троллем. Как внешне, так и внутренне. Товарищ Марка пытался договориться с этим гоблином, но тот, когда узнал, че к чему, встал в позу и начал требовать бабосы. Молчание типа золото, и все такое. Нет, ну не прет так не прет.

К счастью, закончилось все хорошо. Товарищ Марка вспомнил, что напарник ему чем-то обязан, тот поворчал и согласился. Чем он был обязан, я не в курсе, это их собственные терки. Главное не это.

Первый и чуть ли не самый трудный шаг к большому кино и Каннскому фестивалю был сделан. «Это просто какое-то сумасшествие» – пронеслось у меня в голове, когда в руки мне попала глючащая любительская камера Sony.

– Вы же понимаете, что оператором буду я? – заявил Марк.

Мы, в общем-то, и не спорили.

– А у тебя опыт есть? – уточнил я на всякий случай.

– Конечно! – ответил наш оператор, поправляя капюшон.

– Ну, красота ваще! – улыбнулся Новиков и начал позировать.

Марк бегал вокруг него, снимал ноги, руки, лицо, даже живот Сани, потом повернулся ко мне, но я не чувствовал такой раскованности, как товарищ, поэтому тупо вышел из комнаты.

Когда вернулся обратно, Марк и Саня беседовали. Мы же теперь интеллектуалы, киношники – все интеллектуалы, потому и беседовали.

– Во сколько завтра встречаемся?

– Мне завтра на смену.

Марк снова поправил капюшон.