- Вик! Ну, я ведь исправился. Я клянусь, что больше никогда не посмотрю на другую!

- Раньше надо было думать, - сказал Богров, подходя к Вике и набирая номер такси. – Ты как, детка?

- Всё нормально, давай поедем домой быстрей. Испортила я всем праздник, - грустно всхлипнула Вики.

- Перестань, радость моя! Ребята не обижаются, все нормально, - он обнял Вику, так что она спряталась лицом в его поло на животе.

-Всё нормально, Вика, - сказал Паша. – Заходите обратно, вопрос решился. Саш, иди тоже наверх.

- Нет, - сказал Яров, сложив руки в свои дорогие черные штаны. – Если Вика не хочет со мной говорить, то я, пожалуй, поеду домой. Сестра не обрадуется, если я приду с таким лицом. Я позвоню ей, успокою.

- Ладно. Давай удачи, я вступился только из-за Али, но я на стороне Кости, чувак. Так не поступают, - сказал ему Паша, все ещё стоя рядом.

Через три минуты подъехало такси и Виктория и с Богровым прошли мимо Ярова.

- Вик, я всё еще люблю тебя и буду тебя ждать. Хоть месяц, хоть год. Одно твое слово и я буду с тобой, - сказал он ей, когда она вздрогнула, садясь в салон.

- Такими темпами пенсия раньше придёт, чем ты её дождешься. Прощай, придурок, - прокомментировал Богров.

- Плевал я на тебя, знаменитость. Вик, я буду ждать! – но дверь захлопнулась и такси отъехало.

Белова решила даже не оборачиваться. Прошлое останется прошлым, сколько на него не смотри и не плачь.

25

Но мудрость — это не крем, которым смажешь себя вечером, а утром станешь мудрее.

Жанна Моро

Косте бы повести тебя по-другому, усмирить свой гнев. Но нет, поволок силой этого ублюдка на улицу. Богров его уже ненавидел, потому что Яров пытался забрать ЕЁ у него. А после такого трепетного и болезненного признания его куколки, Костя мечтал уничтожить причину всех страданий своего ангела. Для Кости Вика стала самым важным человечком. Да он сам её задирал, да угрожал и делал много глупостей. Но она не плакала из-за него. Когда ты влюбляешься, то любое страдание любимой - это рана пострашнее перелома.

Бить, конечно, сразу без слов нехорошо, но просто не смог остановиться. Слишком хорошо Костя знал философию убеждения. Сила – вот, что заставляет других прогибаться. Костя всегда был таким, сначала задирой, потом спокойным правдорубом. Сказал два раза, третий будет ударом и так, пока не дойдет. А бить грамотно он умел, был у Кости крестный – тренер по боксу. Отец сам привел в секцию крестного четырехлетнего Костю «так, для развития» как говорил папка. Три года и у Кости было больше друзей, чем у любого другого мальчишки. Многие, кто задирал, в итоге, стремились заслужить его уважение. А потом открыли секцию атлетики при школе и Костик – гроза двора пропал. Там он и встретил свою первую любовь Елизавету. Как дурак бегал хвостиком, помогал всячески и после прогулок шёл выбивать дерьмо из тех, кто на неё заглядывался. Так, у Лизы не осталось никого кроме Кости Богрова. Лиза его не любила, он был просто другом. Такая жестокая френдзона и игра в одни ворота. Не мог смириться и пытался заставить её полюбить себя, только сила здесь не работает. Лиза испугалась и заплакала. Тогда – то он понял, что если девочка плачет из-за тебя, то значит дальше крах. Если любимой девушке больно, значит, ты – кусок дерьма.

Яров – был этим куском, но его преступление против, как тот утверждал, любимой было всего лишь ошибкой. Ошибкой трахаться где-то с кем-то, когда любимая ждёт тебя и готова на всё ради тебя. Костя благодарил бога, что Вика – была только его, что все свои плотские страсти и удовольствия она познает с ним. Он сбережет её чувства, подарит её телу должное удовольствие, станет её первым и единственным мужчиной. Что это если не Божье прощение?

Только она гасит его раздражение, только она взывает к его доброте. Лишь такая как она будет его раем.

Богрову именно поэтому стало стыдно, когда после того как оба они помахали кулаками, Вики спустилась во двор из квартиры. Его маленький смелый хомячок. Когда они обнимались и касались друг друга, нервозность и злоба отступали, хотелось следовать, куда она скажет. Когда она предложила поехать домой, было в этом что-то трепетное и только их, словно она –молюск, что открывает свой толстый панцирь, чтобы впустить его.

Сидя в такси, Костя просто не мог её выпустить из рук, отогревал, целовал и целовал. Водитель даже закашлялся, когда они подъехали. Пассажиры ничего не замечали вокруг.

- Приехали, ребята! Платите и выходите.

Костя отчитал положенное и вышел из машины вслед за его девочкой. Они поднялись на нужный этаж, Костя успел затискать её, а когда она открыла, поднял за талию и внёс в квартиру.

- Костя, пусти! Я же не мягкая игрушка.

- Детка, ты лучше любой игрушки. Я хочу поскорее раздеться и касаться тебе везде.

- Пошляк, - раскраснелась Вика.

- Я любой хорош. Давай раздеваться, есть что перекусить? А то ничего не съел на том празднике.

- Ты знаешь, ничего почти нет, есть сосиски. Хочешь, картошку быстренько пожарю?

- Да-а, прощай моя диета. Давай, - улыбнулся Богров, вешая куртку, когда снял ботинки.

Вика выпорхнула из пальто, повесив тот на крючок.

- Проходи на кухню, у меня есть компот и пирожки. Бабуля передала с дядей Борей. А я пока пойду переоденусь.

- Чулки не снимай, - ляпнул Костя. – Халатик покороче.

- Сумасшедший. В доме я – главная.

- Давай – давай, вот, насмешила своего господина, - засмеялся словно злодей Костик.

- Доиграешься, насыплю столько перца в картошку, что глаза на лоб полезут, - пригрозила Вики.

- Напугала, я люблю острое, - добро улыбнулся несносный великан.

- Ну, и ладно, - Вика скрылась в комнате.

Если Костя за ней пойдет, то набросится. Ему нужно утолить голод организма, чтобы не быть нервным, когда перейдет к своему белокурому сладкому десерту.

На кухне по – хозяйки Костя поставил чайник. Нашел на столе пирожки и кувшин с компотом налил в два стакана, а затем принялся за свою порцию. Это напряжение после разборок всегда лучше заедать. Мысли крутились по поводу этого Ярова и его проныры сестры. Костя понимал, что Вика еще не приняла его безоговорочно, поэтому и умолчала о многих моментах. То, что было видно Богрову невооруженным взглядом, Беловой было невдомёк. Вика не остыла, не отпустила и даже боится прошлого. Каким мерзким должно было стать это знание об измене бывшего?

Вика есть и будет ЕГО, но быть бухтой для её израненного сердца он не хотел. Брать надо выше он будет родным портом, куда Вика будет всегда и во всем стремиться мыслям и чувствами. А значит, он должен показать, что ОН и никто другой не станет её опорой в любом вопросе. Какое-то шестое чувство говорило, что сейчас взять её будет лишь эгоистичным порывом и это усугубит её недоверие. Его ангела нужно приучать к себе, разжигать страсть и заставить её саму желать его. На миг Богров представил, как хрупкая Виктория, словно разъяренная львица, набрасывается на него и склоняет его к близости. Заржав во время еды, Костя в итоге заработал себе компот в нос.