Вновь не стану подробно рассказывать о том, как прошли последующие трое суток пути, ни чего особенного там не было, включая и сам переход условной границы союзного государства. Сердце тревожно забилось лишь когда, мы с Классиком, примитивно маскируясь кустами, заблокировали отходы из родового гнезда Карпенко. Сам же шеф, принципиально отвергнув нашу помощь, лично отправился в добротную рубленую хату, где по его сведениям проводил свой отпуск майор.

Пробыл он там минут десять не больше, после чего, заметно разочарованный, почти бегом выскочил наружу, и не оглядываясь на нас, сразу стал пытаться остановить двигающуюся в нужном направлении легковушку.

Удалось ему это, лишь с помощью стодолларовой купюры, да и то, не с первой попытки. А транспортом нашим на время стал знаменитый своими выдающимися ушами, ужасно рычащий выхлопными газами сквозь прогнивший глушитель, запорожец.

Несмотря на свои скромные размеры, мы весьма удобно разместились в его салоне, и весело переглядываясь, сопровождаемые неимоверным треском, покатили к летнему лагерю, где по имеющимся сведениям, в данный момент проходили сборы будущие бойцы и лидеры неформальных националистических движений.

Спустя примерно час мы прибыли к намеченному пункту назначения, а сказать точнее, в районе видимости небольшого палаточного городка. Там, в эти утренние часы, проходило некое массовое мероприятие, очень похожее на физическую зарядку.

Оставив в посадках свои дорожные сумки, мы тщательно выбрали удобное место для обзора и принялись с интересом наблюдать за резвящимися там бритоголовыми парнями.

Последние, между тем, по свистку старшего построились в ряд и по-армейски дисциплинированно, шаг в шаг, ушли на пробежку, которая продолжался около тридцати минут. За тем у бойцов были водные процедуры и только потом завтрак. К сожалению самого Карпенко, мы так и не увидели, но время, когда можно было нагрянуть к ним в гости, теперь, было определено точное.

Ну, а пока, вполне удовлетворённые всем увиденным, мы с удовольствием последовали примеру молодых боевиков, то есть, разом, как и те, приступили к своей утренней трапезе.

Не спеша, пережёвывая свою немудрённую походную снедь, а параллельно с ней все увиденное, мы пришли к единому мнению, что бритоголовые молодые люди, были однозначно пророссийского толка. И хоть оружие, из которого они расстреливали краснозвёздные мишени, было пневматическое, расслабляться на этот счёт, нам точно не следовало.

Эту ночь мы провели возле небольшой тихой речушки, которая вяло петляя, медленно несла свои мутные воды сквозь заросшие травами поля, куда-то, в укутанную туманом даль, когда-то братской нам республики. Пару раз за вечер к нам подходили местные рыбаки и как заведено, интересовались уловом праздно отдыхающей компании. На что мы, смеясь, показывали им банку кильки в томатной заливке, после чего те, понимающе оценив ответ, надолго, уже не задерживались.

Утром следующего дня, когда практически весь контингент лагеря отправился на обязательную пробежку, мы быстрым шагом вошли на его территорию и сходу направились к центровой палатке.

Там, у самого входа, нам преградила путь двухметровая фигура гладковыбритого боевика в новом камуфляжном комбинезоне. Последний, в достаточно грубой форме, посоветовал нам свалить отсюда и как он выразился, пока ещё на целых, не поломанных ногах.

Из нашей троицы, ближе всех к нему был Классик, и хочу отметить, сработал он громилу очень даже грамотно, причём, именно в своём излюбленном стиле борца.

Жёстко схватив бойца железной лапой за плечо, он с силой рванул его вниз и на себя, одновременно разворачивая под убойный удар своего правого кулака, после знакомство с которым, боевик кулём сунулся в землю и похоже затих надолго. На шум, из палатки подорвалась ещё парочка возрастных пузатиков, уже далеко не пацанского возраста, где их ждало очень болезненное приветствие от нарисовавшихся рядом незнакомцев.

Не заморачиваясь по пустякам, Волков первым ворвался в координационный центр, и обнаружив там своего бывшего зама, принялся яростно месить его всеми четырьмя конечностями.

– Где кейс падаль, – натужно дыша, повторял он, раз-за разом накидывая тому злые и реально заслуженные калатухи.

Однако Карпенко, умело прикрываясь обеими руками, упрямо игнорировал сей вопрос, чем вызывал у шефа уже плохо контролируемую ярость.

Серьёзно опасаясь, что Волков, отобьёт тому, вместе с мозгами и память, Юрка попросил меня придержать шефа и взялся за допрос лично сам.

Схватив пальцы продажного майора в тиски своих рук, он с такой силой стал их мять и крутить, что мне пришлось, срочно заткнуть тому рот первой, подвернувшейся под руку тряпкой. Однако Карпенко хоть и был на гране болевого шока, упорству своему, пока изменять не собирался.

Умышленно дав майору небольшую передышку, Классик цинично пояснил, что это была только разминка, после чего вновь, с ещё большим усердием взялся данную экзекуцию.

На этот раз, едва только суставы пальцев дружно и громко захрустели, пока ещё действующий сотрудник конторы сломался конкретно. Рухнув со стула на колени, он, с мокрыми от слёз глазами, и реально задыхаясь от боли, отчаянно закивал головой, давая понять своему мучителю, что готов на разговор.

Сквозь стоны и всхлипывания, глядя на свои исковерканные кисти рук, майор поведал нам, что бронированный кейс с драгоценностями, хранится не здесь, а у его знакомых в подвале гаража, и что типа место это, находится в десятке километрах отсюда.

Получив то, чего мы все, так жаждали услышать, отлично понимая, как дорога сейчас каждая секунда, разом хватаем крысу майора под руки и на предельных оборотах спешим покинуть территорию лагеря.

До посёлка, в который нам предстояло добраться, мы домчались на легковой попутке, правда уже без её хозяина, которого пришлось плотно упаковать по рукам и ногам, потому как здесь был определённый риск, быть раньше времени опознанными.

Как и в прошлый раз, лучшей приманкой для бомбилы стала стодолларовая купюра, которая сработала не хуже чем полосатый жезл гаишника, и как компенсация за неудобства была засунута в карман его брюк.

Отойдя от болевого шока, Карпенко ещё как-то пытался хитрыми уловками оттянуть момент расставания с ценностями, но справедливость все же восторжествовала, и время нашего триумфа пришло, которое мы дружно отметили диким победным воплем.

Упаковав драгоценный кейс в обычный полевой рюкзак, Волков вторым действием достал из кармана портативный диктофон и приказал бывшему коллеге, под гарантию жизни, в подробностях, рассказать все, как была спланирована и реализована данная подстава с последующим присвоением ценностей. А главное, на чем настаивал наш шеф, было признание Карпенко в осознанной подрывной деятельности против Российской федерации. На последнее, тот согласился лишь под согласие оставить его здесь, на территории сопредельного с нами государства.

Дав железное слово офицера, полковник, доведя задуманное до конца, уже собрался было отдать команду на отступление, когда в ворота гаража кто-то настойчиво постучал.

– Не открывайте, – испуганно засуетился Карпенко, – Это люди из легиона. Они в живых не оставят ни кого.

– Не бзди, шкура, – кинул ему Волков, заметно поражённый такой оперативностью нацменов. – Откроишь дверь по команде, и сразу падай на пол.

Ощетинившись тремя «Макаровыми», мы мигом разобрались по гаражу, готовые достойно встретить хоть самого дьяволом, хоть с чёртом на пару, а не то, что кодлу бешеных русофобов.

Хозяин гаража сделал всё, как было ему велено. Трясущейся рукой он откинул железный засов и с силой толкнул ногой узкую полутораметровую калитку, после чего, тут же, ломанулся в ближний от себя угол.

Парни что пришли по наши души, похоже, были полностью отморожены на всю голову. Пули, вслепую выпущенные из «Калашникова», изрешетили едва ли не все содержимое гаража, и только удачно выбранная нами позиция, уберегла всю троицу, от тяжёлых ранений и смерти.