– Это как понимать, – сказал Николай. – Куча людей не в форме, – главарь перешел на тему «Лесных братьев» – группы городских активистов, которые хотели противостоять бандам. Вчера они опять ходили по проспектам с плакатами. Он сказал об этом Астафию. Тот на этот раз заявил, что дело по уничтожению активистов – не важное. И его надо откладывать.

– Ну нам нечего с них взять, – начал говорить Астафий. – Даже с пекарни мы что-то берем. А тут?..

Никола в очередной раз стал объяснять, что активистов надо бы уничтожить, и побыстрее.

– А я не гарантирую, – сказал главарь, – что и дальше все так будет, как сейчас. – Вот посмотри… Москва и Санкт-Петербург. Там уже тысячами они ходят. И стреляют в наших. Не в наших, в таких, как мы. Не в наших, конечно. Не в нашу группировку. А в готов, в эмо. Во всех, кто собирает банды и потом рэкетирует заводы. Уже по десяткам убивают. Десятками. На севере Москвы недавно тридцать человек убили. Такие же активисты. А? Ты понимаешь? Или думаешь, что тут будет все тихо?

– Ну, у нас город не такой уж большой. Не Москва и не Санкт-Петербург. Вон в Ярославле спокойно все.

– Ага. Потому что их троих завалили прямо на улице. Из пистолетов. Когда они выходили из суда, где писали очередное заявление. А потом… Ну, когда писали заявление или какую-то еще бумагу на местных. Вот и завалили их. Короче, они жаловались, их и завалили. Потом еще семерых во дворе прямо. Где у них штаб был. Вот так… Потому у них и тихо. Отпор надо давать.

– Будет наезд на нас, придет другая банда, или менты, или кагебешники. Начнут нам мешать делать дело – разберемся. А это? Зачем? К чему это?

– Вот-вот, к чему? – сказал один из парней, стоявший рядом в дверях. Почти вплотную к нему стояли еще несколько бойцов.

– Примите меры, – сказал главарь. – А то я ведь ничего не гарантирую. Постреляйте активистов. Желательно, чтобы хотя бы каждого второго убить. А то, может быть, как в Москве, а то и хуже.

– А у нас не как в Москве, – сказал крепкий и чуть толстый парень, находившийся в группе бойцов рядом с дверями.

– Примите меры, – еще раз сказал Николай. – Поручаю это вам, – главарь называл еще два отряда, которые будут этим заниматься. – Астафий, ты в этом деле будешь за главного, – за дверями встали плотной группой человек двадцать и наблюдали, что произойдет дальше. – Сроков пока не ставлю. Но это пока. Потому что это дело новое – мочить активистов. Потом и сроки будут ставить – когда вы это должны сделать.

Николай Песчаников с охранником ушли из подвала. Они направились в другую часть города – проверять, как готы одного из подразделений банды посещают недавно организованный зал для занятий тяжелой атлетикой. Если посещаемость будет плохой, надо об этом сказать на очередном сборище этой части группировки. А в следующий раз пригрозить, что за непосещение может быть отменено бесплатное пиво в один из дней, когда оно раздается по распоряжению высокопоставленных готов из числа Ржавых Шипов.

* * *

Дмитрий Прыгунов из группировки эмо Жестокий Крик, находящейся в Мурманске, стоял на бетонной площадке, примыкающей к торцу семиэтажного бетонного дома. От площадки шла вниз небольшая лестница – внизу вдоль дома тянулась улица с узкой проезжей частью. Свет солнца проходил мимо редких белых облаков и сквозь них, освещая улицы Мурманска, окрашивая бетонные дома, покрытые белой краской, светло-желтым цветом. Светлым желто-серым сооружениям сейчас придавался оттенок, больше подкрашенный желтизной, чем их собственный цвет.

– Говоришь, эта новость может быть интересной? – сказал Дмитрий осведомителю банды. Тот работал в советских правоохранительных органах, имел звание капитана и отправлялся общаться с представителями Жестокого Крика, не ставя в известность коллег. Он должен был сообщить, если бы вдруг советские милиционеры вырвались бы из-под контроля и решили бы уничтожить банду, перейти к другой группировке или начать давать показания следователям КГБ.

– Да, – ответил осведомитель. – К востоку от города, на побережье, всех убивают. Там флот, и судя по всему, государственный. Милиции приказано никому не сообщать. Еще сказано – задерживать всех, кто сообщит, из гражданских, кто не работает ни в милиции, ни в КГБ и кто не военный. Еще сказали: уничтожать тех, кто будет эту информацию распространять. Мы, конечно, никого не уничтожаем. Да и в других городах тоже. И не задерживаем, если на нас не давят наблюдатели. Пионеры, комсомольцы… Партийцы… Они уже задерживают, кстати.

– А почему ты приехал, чтобы сообщить? Ты же не для этого. У нас из ваших есть группы, которые с нами работают. Помогают нам. Мы им платим.

– Ситуация особая, – произнес осведомитель.

– И что тут особого? – спросил Дмитрий. Сейчас, при ярком свете солнца, на его фиолетовой куртке очень красиво смотрелись два крупных темно-розовых улыбающихся смайлика.

– КГБ городское… Уехали… – проговорил осведомитель. – Еще вчера. Здание пустое. Можете посмотреть. Я ж говорю. Флот пришел. Всех убивают, кто-то высаживается, может быть. Потому что на суше напротив места, где стоит флот, убивают. Сказали задерживать и уничтожать тех, кто об этом говорит. Либо просто задерживать.

– Еще какие сведения?

– В западной части города коммунисты задерживают тех, кто рассказывает, и бьют. У пивных киосков бродят по всему городу. Слушают, а не скажет ли кто чего. Пионеры, комсомольцы, коммунисты, райкомовцы-комсомольцы, райкомовцы-коммунисты. Всем сказано иногда выходить на улицу и подслушивать.

Среди пионеров, комсомольцев и коммунистов существовали группы активистов, которым доверяли следить за остальными и выполнять обязанности дружинников. Те из них, кто были на стороне партии, сейчас действительно следили. Те же, кто только делал вид, – наверное, выдали бы то, что им удалось насмотреть и наслушать, только под угрозой тюрьмы или уничтожения. Таких было очень много.

Дмитрий выслушал осведомителя и направился к машине -маленькому фиолетовому седану, на котором были нарисованы символы банды, – такие же, какие изображались на граффити, которые наносились на стены, чтобы метить территорию Жестокого Крика. Кроме них, на окрашенной поверхности машины красовались голубые и розовые смайлики.

Спустя полчаса Дмитрия слушал главарь. Здесь, на территории, огороженной забором, стояли четыре здания – три по два этажа и одно в три – то, в котором сейчас происходил разговор с главарем.

– Да, уже нас предупредили другие наши люди из милиции. Да, – говорил главарь. Он сказал Дмитрию ехать в западную часть города и найти тех, кто ищет распространяющих информацию.

Спустя сорок минут Дмитрий был ублажаем замечательным занятием – в двадцати метрах от пивного киоска, у которого комсомольцы подслушали разговор о флоте к востоку, после попытки этих деятельных марксистов задержать разговаривающих нужно было охаживать комсомольцев бейсбольными битами. Чем и занимались Дмитрий и его шесть товарищей. Комсомольцы уже лежали, эмо продолжали наносить удары по головам и туловищам. А затем, оставив сторонников марксизма лежать, сели в две машины и поехали на территорию группировки – к огороженным забором домам, в место, похожее на то, где недавно находился предводитель, – чтобы укрыться или получить следующее задание.

* * *

Неподалеку от Мурманска собиралась военная сила, состоящая из роботов. Сотни десятиметровых металлических пауков, тысячи менее крупных, имеющих размеры от двух метров почти до десяти, сотни тысяч других, имеющих еще меньшие размеры, – крыс, человекообразных, собак, механических пауков. Среди этого войска попадались и механические носороги. Войско сюда тайно доставил флот, стоящий у берега. Механическая армия сопровождалась транспортами снабжения – большими грузовиками на крупных колесах. Большая часть из этих машин весила больше, чем по сто тонн.

Армия роботов выгрузилась с морских транспортов, стоящих у берега под флагами военно-морского флота СССР при помощи океанских мобильных причалов, которые представляли из себя такие же транспортные суда, только с оборудованием вместо грузовых отсеков.