Они могли бы уйти вместе, пройти мимо Саганиса. Ведь это мечта Виала, а не их. Хенельга понимала, что это меньшее, чем она может отплатить Виалу.

– Ладно, – согласился Эгрегий, – ты права. Все же, я считаю, это опасно.

– Как пересекать пустыню на деревянном коне.

Море изменило их, не сделало их смелыми героями, зато помогло избавиться от страха смерти. Они привыкли к опасностям, воспринимали их как дождь, град или снег. Ругай стихию, кричи на нее. Стихии все равно, что о ней думают люди.

– Условимся, сколько времени ты проведешь в городе.

Хенельга кивнула и принялась чертить палочкой на песке схемы.

Расстались они через два дня. Свинцовые тучи сдавили мир с трех сторон, только на западе угадывались проблески заходящего солнца. С неба срывался мокрый снег.

Хенельга не стала брать припасов, оружия. Она потерпела кораблекрушение, по воле случая оказалась рядом с Саганисом. Эгрегий перевез подругу на юг, высадил на берегу возле стен города. Наскоро обнялись, не прощались. Эгрегий оттолкнул лодку от берега и вывел ее на середину пролива. Течение унесло его дальше на юго-запад, к мысу, где они простились с Виалом.

Это словно случилось тысячи лет тому назад. Берег ничуть не изменился. Стружку смел ветер, на камнях остались следы канифоли и смолы, в каменном ложе для строящейся лодки стояла вода.

Уходя, иноземцы постарались скрыть следы.

Многое осталось.

Эгрегий испытал грусть, видя мусор. Ветер разметал его друзей по миру. Теперь он остался один, месяц проведет в лесах, прячась от данаев и варваров. Месяц беспокойства о судьбе Хенельги.

Спрятав лодку высоко от кромки воды, Эгрегий ушел на мыс. Там он охотился в прошлой жизни. Так что Эгрегий не беспокоился о пропитании. Оружия есть, припасов достаточно, но к возвращению Хенельги, следовало накопить еще.

О возвращении Виала Эгрегий не думал. Пусть тот обещал вернуться, как задуют теплые ветра. Это только слова.

И пусть слова меняют мир, стоит их только произнести, не каждый человек способен произвести такие изменения.

Хенельга обещала вернуться, тоже обещал Виал. Но Эгрегий все равно испытывал сомнения.

Колонисты заметили бредущую к стене женщину. Выглядела она как оборванка, грязь и соль изменили внешность. В этой замухрышке никто не мог узнать воительницу, что наводила ужас на поселенцев к северу от полиса.

Патрульные взяли чужестранку в плен, не расспрашивали об ее происхождении и судьбе. Лишь убедились, что она понимает речь данаев, и повели в город.

Через боковую калитку во вратах, Хенельга под конвоем двух воинов прошла в Саганис. Успела рассмотреть ворота, запомнить количество защитников.

Полис был меньше тех, что видела она южнее. Сжатый со всех сторон стенами, Саганис ограничивал свой рост. Стены лишь служили внешней оболочкой, в которой пророс полис. Не стены, не море, сжимали город со всех сторон, а враждебные степи. Формально окрестные земли принадлежали полису, но по факту колонистов ничто не могло защитить. Варвары порой прорывались через укрепления в Горловине, грабя фермы, поселения, осаждая сам город. А потом они растворялись в пустоши, словно их и не было.

Потому на чужестранку не обратили внимания.

В окрестностях постоянно появляются и пропадают люди. Словно пыль, принесенная ветром. Проходящие через проливы корабли разбивались, команда могла спастись, а могла и погибнуть. Уцелевшим не всегда везло, вместе с имуществом, моряки теряли свободу, как только выходили на берег.

Хенельгу отвели к казармам, что располагались у западной стороны акрополя. Постройки примыкали к внутренней стене, что окружала цитадель и храмовые комплексы. Сама стена не была высокой, да и верхний город едва ли на пару футов возвышался над окрестностями. Поселение выросло из этого укрепления на холме. Пока колонисты не освоили окрестности, отбросив варваров вглубь пустошей. О прошлом напоминали древние, деревянные храмы. Их еще не перестроили, возведя монолитные каменные постройки.

Обычные, грунтовые дороги на всем протяжении пути. Шелуху от орехов сметает ветер, прибивает к обочине. Мусор травмирует ноги, горожанам приходится носить сандалии. А зимой утепляться, нося варварские штаны и носки.

Над дорогами нависали трехэтажные дома, с отслаивающейся побелкой. Влажные ветра с проливов стремились уничтожить человеческие постройки. Металлы окислялись, побелка отслаивалась. Первые этажи покрывал зеленоватый налет. Город пропитался запахом моря. С небольшой примесью дыма.

В городе построено несколько каменных строений. Саганис часто страдал от пожаров, но его не перестраивали. Импортировать камень – дорого. Проще уж ремонтировать постройки.

Многочисленные мастерские весь день дымили. Улицы застилал пропитанный сажей туман. Город жил своей жизнью, дышал сажей и дымом. Преобладающим оттенком были серый и зеленый, что отличало Саганис от южных городов, где больше красного, синего и белого.

Саганис не походил на богатый город, роскошь не знакома горожанам. Колонисты вынуждены работать. Мастерские стали сердцем города. Они питали его, обеспечивали положительный торговый баланс. Только сидя на проливе, Саганис не смог бы выжить.

Золото, шелка, иноземные продукты питания – это не интересовало жителей города. Деньги вкладывались в оборону, в снабжение. Пусть в порту нет двух сотен кораблей, зато каждый воин в полисе носил броню, купленную в Тритогении, бронзовые щиты и шлемы сверкали на солнце.

Качественное оружие, и люди, умеющие им пользоваться.

Хенельга успела насчитать два десятка воинов у казармы, прежде чем ее бросили в темницу. Казалось, это мелочь, если не принимать во внимание общее количество граждан Саганиса.

Ведь каждый мужчина в поселении может взять в руки копье и подняться на стену. А тут проживает не менее пяти тысяч граждан. Огромная сила для провинциального поселения.

Даже не имеющая представления о практике войны Хенельга понимала, что город взять штурмом не удастся. Потребуется огромная армия, которой у друга не будет. А к армии потребуется время, ведь любой успешный штурм предваряется долгой подготовкой.

Женщину оставили в подземелье, принесли еды и не трогали несколько дней. Тут внизу не хватало света, зато пахло свежей соломой и пряностями. Хенельга не узнавала запаха. В Саганисе сходились многочисленные торговые пути. Не только море снабжает город. Ведь на востоке, по ту сторону пролива варварское царство Синдов.

Хенельга увидела немногое, но обрела понимание, которого не хватало друзьям.

А в это время данаи уточняли: вдруг женщина принадлежит кому-нибудь из граждан. Тогда бы ее вернули, взяв выкуп, конечно же. А раз хозяин не найден, появилась возможность выставить пленницу на продажу.

Женщину привели в порядок, дали чистую тунику, а после отвели на рынок. Небольшая площадь к югу от акрополя использовалась для заключения торговых сделок, торговлей живым товаром. Тут же находились лавки менял под навесом в восточной стороне.

Как и предполагалось, в публичный дом пленницу продавать не стали. Комплекция и общий изможденный вид спасли от позорной работы.

Покупателей собралось немного.

Стоя на помосте, Хенельга из десятка покупателей смогла отделить только одного фермера. Женщина – единственный товар на сегодня. На рынок Саганиса редко поступает живой товар, потому рабы стоят дорого.

Фермер быстро потерял интерес к товару. После пары ставок, он уже не мог угнаться за горожанами. Хенельга мысленно возблагодарила Мефона. Оказаться на ферме она не хотела, не только потому, что это тяжелая работа.

Происхождение пленницы, а так же ее навыки, покупателей не интересовали. Всегда можно обучить рабыню, если это потребуется. Даже внешний вид их не очень беспокоил. Раб – это статусная покупка.

Граждане Саганиса одевались скромно, не носили украшений и не использовали косметику, как это принято среди граждан метрополии. Но оказавшись на помосте для рабов, Хенельга поняла, что местные люди не бедные. Просто они вкладывают деньги правильно.