Его технику тоже удалось воссоздать - на примере посмертных слепков лица следователю продемонстрировали, как можно из нескольких ассиметричных, далеких от пропорционального совершенства лиц сделать - посредством множества вычислений и хирургически безукоризненной работы - одно, в котором учтены правила золотого и серебряного сечений.

  Непонятно только, как Скульптор умудрялся смыться с места преступления, опечатывая помещения изнутри, и как ему удавалось понять, кого следователь хочет опросить следующим. Дергая за многочисленные ниточки и подключая к работе новых специалистов, детективу удалось узнать личность художника, анонимно передавшего музею свои работы. Будучи уверенным, что разгадка близка, следователь нашел адрес его мастерской - но когда полиция вломилась внутрь, они увидели только полуразложившийся труп и лицо, прибитое гвоздями к одной из незаконченных картин. Ситуация стала слишком запутанной.

  Но чем больше было выявлено новых случаев работы Скульптора, тем больше следователь уверялся в непричастности Алексис - она была страшно далека от людей, которые пали жертвами маньяка, да и как можно было в этой глуповатой, набожной девушке заподозрить такую жестокость?

  Тем не менее она оставалась единственным живым свидетелем и каждую неделю приходила в участок. По прошествии месяца детектив так привык к ее мелодичному голосу и почти всегда опущенным долу робким глазам, что сам не заметил, как позвал девушку на ужин.

  Алексис согласилась из вежливости - но на деле ей было не до свиданий. Ее постоянным спутником стала тревога, и даже горсть успокоительных не могла надолго угомонить ужасные предчувствия, которые посещали ее.

  Он был в опасности. Она знала, что в тот самый момент, когда он позвал ее на ужин, следователь подписал себе смертный приговор.

  Детектив не поверил бы, если бы она сказала ему об этом - мужчины, на свою беду, бывают очень самоуверенны...

  Служительница зажгла несколько ламп и потянулась к книжной полке - он должен был заехать к ней ближе к вечеру, еще есть время на чтение, а чтение всегда упорядочивало мысли Алексис.

  В последнее время ее очень заинтересовали эгрегоры - "ментальные конденсаты", порождаемые мыслями и эмоциями какой-либо социальной группы и обретающие самостоятельное бытие.

  Вот кем является Скульптор - это не человек, это стихийное порождение тех, кто осмелился мечтать об объективной реальности, плод неизгладимых впечатлений и взбалмошных надежд на лучший мир!..

  Боже, неужели она тоже причастна к созданию Скульптора?..

  - Ты и так идеальна, - произнес хриплый голос за ее спиной. Алексис замерла, боясь обернуться - ноги налились свинцом, а сердце, казалось, перестало биться.

  Девушка отбросила от себя книжку и метнулась к двери - но та была запечатана.

  Валентинкой, сшитой из двух половинок лиц, первое из которых - она узнала - принадлежало детективу.

  А второе?..

  Свет потух, и Алексис вскрикнула, а затем сложила ладони вместе и запричитала молитву.

  Но вот чужие, холодные ладони сжали ее запястья и поднесли к... Служительница замолкла - подушечками пальцев, касавшимися незнакомца, она нащупала оголенные мышцы наполовину освежеванного лица.

  - Скульптор, - сдавленно прошептала служительница. - Зачем ты это делаешь?

  - Всего лишь стремлюсь к идеалу, - ответил хриплый голос. - Как изменился бы мир, если бы всё в нем было так же совершенно, как и ты?

  - А как, - пораженная мелькнувшей беглой мыслью, спросила девушка, - ты это делаешь?

  В ее ладонь лег тонкий, остро заточенный нож - и темную комнату огласил инфернальный вопль, на секунду разорвавший реальность надвое. Но вот вопль стих - и тревога покинула Алексис. Порядок, казалось, восстановлен. В ушах звенела кристально чистая тишина...

  ***

  Первое, что увидели прибежавшие на шум соседи - умиротворенную улыбку Алексис, окропленную кровью. Взгляд ее обычно затравленных, боязливых глаз сиял покоем, а в горле по рукоять засел наградной кортик - пропавший месяц назад из музея экспонат.

  Ничего, кроме трупа душевнобольной девушки, полиция в квартире не нашла.