Холод бросился в лицо и разлился по телу.

Я открыла глаза, дернулась… что-то врезалось в запястье… резкая боль в руку остановила хаотичные дерганья. Я вытянулась, чтобы облегчить напряжение.

Где я?

Только сейчас поняла, что лежу голая, на кожаной софе, пристёгнутая наручниками к резной спинке. Рядом человек в черном. У него в руках ведро, а по моему телу неуёмная дрожь.

Кожа моментально отреагировала на холод. Потоки воды, что ещё стекали, заставили её не только блестеть, но и покрываться мелкими точками. Дрожь снова пробежала по телу, от холода и ужасного осознания.

Что это за место? Почему я здесь? Почему голая?

– Что вам нужно, отпустите немедленно! – я стала возмущаться.

Но то, что лежу перед этим страшным человеком в таком виде сковывало слова, холод не давал двигаться скулам. Пришлось почти стиснуть зубы, чтобы они не колотились друг об друга. Но видно дрожь эта не прекращалась ещё до того, как меня окатили водой, она была для тела уже привычной. Скорее всего, пока я была в бессознательном состоянии, уже дрожала.

– Немедленно отпустите, – проговорила я сквозь зубы, схватилась за наручники и попыталась сдернуть.

Потянула правую руку, чтобы высунуть её из наручника, но ничего не получалось. Только боль пронизывала после каждого моего дерганья.

– Уймись детка. А то мне придётся самому тебя унять. Сейчас клиенты придут, так что веди себя тихо, если хочешь чтобы тебя купили подороже.

– Что вы несёте? – проговорила я, подергивая головой.

Такое ощущение, что я первобытная женщина пойманная неандертальцем, для совершенно естественных его потребностей. Но только мы в современном мире и никто не имеет права ловить меня раздевать и приковывать наручниками. Никто.

– Слушай сюда, сучка, – человек подошел ближе.

Лицо его с синими пятнами и буграми, нездоровое, отвратительное и вблизи очень мерзкое. Невысокий, коренастый, с короткой рваной стрижкой. Крепкие руки, плотные бицепсы, затянутые тканью черной футболки, с нарисованным на ней белым черепом. Всё это вводило меня в состояние страха, и неизбежности того, что он говорит.

Мужчина подошел совсем близко, схватил меня за мокрые волосы, сбившиеся и запутанные, больно прилипшие к спине.

– Если только испортишь мене продажу, я тебя зарою живьём, поняла? Не вздумай пищать, когда тебя будут трогать. Мне нужна чистая продажа, без проблем. Усекла тварь?

Ясно, он не шутит. И всё что могла выдавить в ответ на его действия, это кивнуть. Я держалась рукой за волосы, которые он так натянул, что шея вывернулась в сторону и голова склонилась на бок.

– Сейчас придут люди, если тебе повезёт, то попадёшь не к самому плохому из них. Главное понравится, понимаешь? Прими позу, попку покажи, сисечки, – он ущипнул меня за сосок и я вскрикнула.

– Убери руки! – всё ещё хотелось сопротивляться.

– Вот сука, – он натянул мою голову ещё сильнее, – не заставляй меня бить тебя. Вот если тебя не купят, то я конечно, позабавлюсь с тобой как следует. У меня славный, большой член, он с удовольствием залезет в твою маленькую дырочку, сладенькую киску.

Он расслабился, высунул язык, мечтая, как будет засаживать в меня свой член, и немного ослабил волосы, а я сумела размахнуться и ударить его по щеке.

– Блять, сука! – он вскочил и яростно сжал кулаки.

Но сдержался, чтоб не стукнуть. Видно для него было важно, чтобы я не была в синяках. – Ладно, девочка потом поговорим. Молись, чтобы кто-то из них выложил за тебя нормальные бабки иначе, я за себя не ручаюсь. И не таких потаскух обламывал. Сиськи у тебя классные, надеюсь засунуть их себе в рот уже сегодня вечером. Конечно, после того, как ты смачно отсосёш моего дружка.

Он вышел из комнаты и всё, что осталось, это несколько тусклых ламп, кожаная, черная кровать, на которой моё тело, наверное, должно было смотреться очень выгодно для этих, как он сказал – клиентов.

Я подняла голову, посмотрела вверх. Там черный, глянцевый потолок, в котором отражались блики ламп и силуэт моего тела выставленного на продажу…

Как такое может быть? Я не верю.

Но этот ужас не останавливался, он продолжался. Бесконечно, тягуче, медленно. На несколько минут, а может часов я забылась.

Скорее всего минут, потому что когда снова опомнилась и открыла глаза, волосы всё ещё мокрые и лужи воды всё ещё холодят тело.

Вспомнила слова злого, черного человека – меня продадут.

Что он имел в виду, разве людей продают?

Не успела что-то сообразить, принять решение как быть дальше, когда прямо надо мной включилось несколько ламп. Все до единой, направлены прямо в центр кожаной кушетки, на меня. Освещая желтоватым светом каждый сантиметр моего тела.

За периметром этого света ничего не видно.

Открылись двери. Шаги. Много шагов. Негромких, но и не осторожных.

Воздух наполнялся новыми ароматами. Мужскими. Они перемешались и слились в единый. Пространство вокруг кровати заняли люди в черных костюмах. Они стоят очень близко, но лица не разглядеть, кажется их скрывают черные маски. Вижу только руки, рукава черных пиджаков. Манжеты рубашек. Ладони. Пальцы. Иногда мелькнёт в темноте перстень или обручальное кольцо.

Сначала я испуганно шарахалась в разные стороны, вертела головой, пыталась прикрыть тело свободной рукой. А потом, на меня нашла какая-то равнодушная обречённость. Немой стыд сковал движения, я сжалась до такой степени, что чувствовала, как сводит в судорогу тело.

– Прошу оценить товар! – сказал кто-то совершенно спокойно, за периметром моего черного ложе, и я узнала голос тёмного мучителя.

Товар – это я?

– Хороша, – хриплый голос мужчины справа.

– Были и получше. Но испугана вроде естественно, – недовольный голос слева.

– А она точно девственница, что-то не похоже. Сколько ей лет? – строгий голос впереди.

– Вы знаете нашу репутацию, мы всё тщательно проверяем. Покупателю гарантирован осмотр.

– Знаем мы ваши осмотры, – кто-то был явно раздражен и недоволен.

Голос старый, почти стариковский. Они что собрались продать меня старику?

У меня в голове вдруг представилось, чем именно он мог быть недоволен. То есть в прошлый раз ему подсунули не девственницу? И этот старик остался неудовлетворён. Недоволен. Раздражен. Но уже вскоре пришел за новой жертвой. За новой исполнительницей его стариковских, извращённых фантазий.

Мои пальцы снова затряслись.

– Пусть сядет, – сказал кто-то, – лёжа у всех грудь кажется нормальной, не люблю мягкую и отвисшую.

В тот же момент лёгкий удар какой-то тонкой палкой с кожаным наконечником заставил меня сильно вздрогнуть.

– Сядь! – требовательно и резко прозвучал голос человека с мерзким лицом.

Того, который меня продаёт.

От испуга я даже не могла плакать. Наверное, на лице моём было всё это видно и ясно. Я быстро села вытянув ноги. На несколько секунд все затихли. Смотрят на грудь, оценивают. Я бы гордо подняла подбородок, грудь у меня красивая круглая, но вот только пока никто её по достоинству не оценил. А теперь, кучка похотливых извращенцев оценивают её, и рассматривают, думая, заплатить или не заплатить.

Это ужасно.

– Встань на колени, – приказывал голос и снова хлёсткий удар по бедру.

Я встала на колени. Сжала ноги, боялась двинуться. Тело моё била мелкая дрожь, думаю, это было очень заметно. Мужчины обходили вокруг, смотрели, но не трогали и на том спасибо.

– Встань раком, на локти быстро! – я замешкалась, не понимая, что от меня хотят, и тут же получила удар по животу, лёгкий, но такой неприятный.

Как будто маленькой, но требовательной плетью кто-то пытается заставить подчиняться, намекая на то, что плеть может быть и большая. Лучше подчиняйся маленькой.

Страх заставлял меня выполнять всё, чего требовал голос.