С порога хижины к морю тянулась длинная полоса камней. Я шла по темной, мокрой тропинке, пока не добралась до конца отмели. Там забросила леску, стараясь не слишком часто смотреть на горизонт. Не выдержав, я забралась на самый высокий камень и, прикрыв глаза от солнца, стала ждать появления фигуры с белым мехом.

Часы ожидания были долгими и одинокими. Я наловила три рыбки и подвесила их, к тому времени как фигура нарушила спокойную линию горизонта, где море встречалось с небом. Это был Морской Волк. Он почти добрался до дома.

Я прошептала имя, которое билось в моем сердце. Эгир. Видимо, звук донесся до него, потому что воин, казалось, поплыл быстрее. Он приближался, и я увидела, что это уже не чудовище с белым мехом, а человек с золотистыми волосами и загорелыми руками. Белая шкура, прилипшая к его плечам, была именно шкурой, а не частью тела.

Я уже ждала его, когда он добрался до конца каменистой отмели.

— Пойдем, любовь моя, — позвала я и протянула руку. Он не сразу решился взобраться по скалам туда, где стояла я, чуть дальше от воды. Я потянула его за пальцы, и он сделал первые шаги по земле как человек, дрожащими ногами, словно младенец.

Оказавшись на твердой земле, он опустился на колени и положил мокрую голову мне на живот.

— Все в хорошо, — засмеялась я и натянула на нас обоих покрывало. — Я научу тебя ходить. Я научу тебя снова жить как человек.

— М-м-м…

Я прижала два пальца к его губам.

— Майриэнн. Довольно странное имя для речи северянина. Я научу тебя произносить его.

Я начала поворачиваться, желая отвести его в дом. Но он снова притянул меня к себе и поцеловал. Его губы обжигали мои, передавая вкус соленной, воды, желания. По моей коже побежали мурашки, и ноги оторвались от земли. Морской Волк подхватил меня на руки, все еще прижимаясь губами к моим губам. Он пил из меня, а я из него, мы поглощали друг друга. Я отстранилась, смеясь, его щетина щекотала мне шею, когда он целовал меня туда. Запустив пальцы в мокрые волосы, притянула его к себе. Его глаза вспыхнули каким-то неземным светом, а затем свечение погасло, сделав их более обычными, если только темно-карие с оттенками золота считались обычными.

— Майриэнн, — прошептал он, словно мой поцелуй напомнил ему, как надо говорить. И если это действительно так, то нам придется проводить больше времени в поцелуях.

— Добро пожаловать, Эгир. Море уже не твой дом.

Он продолжил путь, не обращая внимания на мою просьбу опустить меня на землю. Он нес меня до самой хижины. Естественно, ему пришлось пригнуться, чтобы пройти в дверь. Оказавшись внутри, у него на лице мелькнуло удивление.

— Он принадлежал моей матери, — объяснила я, отстраняясь от него. Он опустил меня, и я отступила, обернув себя одеялом, неожиданно застеснявшись. — Она построила его и сберегла для меня. Для нас. — Я повернулась, чтобы одарить его улыбкой, но он выглядел таким серьезным, что мое веселье угасло.

Откашлявшись, я торопливо занялась огнем.

— Здесь хватит дров на ночь, но завтра придется найти еще. Из еды нет ничего, кроме рыбы, потом зарежем овцу.

Эгир опустился на колени у очага, я резко отвернулась, мои руки дрожали.

— Лучше я схожу за рыбой…

Ворча, он вышел на улицу. Дверь за ним захлопнулась. Я села на кровать, недоумевая, почему так тяжело. Неужели он не хочет меня? Разве он не выбрал бы именно меня? Проклятие соединило нас, размышляла я, выходя из хижины в поисках воды. Моя мама была практичной женщиной, она не построила бы хижину вдалеке от воды.

И действительно, я нашла ручей с пресной водой и ведро. Дверь скрипнула, когда я открыла ее, и Эгир резко обернулся, словно собираясь ударить незваного гостя. Я ахнула и выронила ведро.

— Ты меня напугал. — Мы еще не привыкли друг к другу. Он неловко стоял в стороне, пока я прошла вперед, чтобы поставить ведро у огня. Сейчас он был полностью обнажен, а шкура лежала у огня, чтобы просохнуть.

— Вернулся, а тебя нет, — прогрохотал он, и это была самая длинная фраза, которую я когда-либо слышала от него. С каждым ударом сердца он становился все больше человеком и все меньше зверем. Значит, не нужны поцелуи, уныло подумала я, сердце мое бешено билось, когда Эгир навис надо мной. — А я все думал, не сон ли это.

Я облизнула губы. Лицо выглядело похудевшим, борода — длиннее, словно долгое плавание и снятие проклятия его состарили.

— Нет, не сон.

Он все еще оставался таким большим, что заслонял собой всю комнату. Он немного наклонился, чтобы оказаться поближе ко мне. Ему было не очень удобно. Надо было маме сделать потолок чуть повыше. Или, наверно, мне следовало немедленно уложить своего великого воина в постель.

Я вся покраснела.

Эгир склонил голову набок, изучая меня, как часто делал в башне. Он положил руку мне на шею, и я начала бормотать.

— Позади дома есть ручей. Там пасутся овцы. Я не знаю, как далеко простирается эта земля, остров это или часть материка. Думаю, что она отрезана от цивилизации. Моя мама… — Он приподнял локон моих волос, и поток моих слов прекратился.

— Такие прекрасные, — пробормотал он. — Перышки.

— Да.

— Майриэнн, — спросил он, остановившись, — ты хочешь меня?

— Я привела тебя сюда, не так ли? Иначе зачем мне пытаться разрушить проклятие?

Он провел рукой по моим волосам. После полета они стали совершенно неукротимыми.

— Жалость.

Я выпрямилась во весь рост.

— Я не испытываю к тебе жалости, воин. Ты спас меня от Домналла. Дважды.

Он пожал плечами.

— Улетела.

— Если бы я не улетела, Домналл захватил бы остров силой. Я должна была вернуться. Когда ты приплыл, то спас всех. Как ты меня нашел?

— Сладость. — Он прижал к лицу пригоршню моих волос, вдыхая их так, словно от этого зависела его жизнь. Возможно, так оно и было.

— Ты тоже сладко пахнешь, — прошептала я, прижимаясь ближе. — Ты все еще Морской Волк. Воин, который берет то, что пожелает. Или я не та, кого ты хочешь?

После этих слов он бросился вперед, в его глазах сверкнуло золото.

— Моя, — прорычал он, уткнувшись в мою шею.

Я рассмеялась. Так гораздо лучше.

— Тогда ты должен заявить свои права на меня, — прошептала я, обвивая руками его шею, пока он нес меня к кровати. Мы оба по-прежнему оставались голыми, дни, проведенные в башне, заставили меня привыкнуть к этому, и сейчас не было причин носить одежду, но теперь все было по-другому. Воздух между нашими телами нагрелся, наполнившись энергией. Мы приблизились друг к другу, наши тела трепетали, как будто нам необходимо находиться рядом. Словно без его твердой, рельефной плоти, прижатой ко мне, я умру.

Он лег на меня, подняв мои руки над головой, и зарычал, когда я пошевелила ими. Я извивалась, когда он поглаживал меня свободной рукой, начиная от моих щек и носа, продолжая по шее и лаская каждую часть груди, осторожно обводя сосочки. Я выгнулась дугой, выставляя ее. Он усмехнулся.

— Эгир, потрогай меня. Так нечестно.

— Моя, — ответил он.

Я захныкала и вывернулась из его хватки. Он аккуратно начал опускать свои бедра на меня, пока его член не коснулся моих нежных складок. Он ласкал меня с легкой ухмылкой и горячим взглядом. Прижатая и накрытая его огромным телом, я не надеялась убежать. Пыталась изо всех сил уйти от неумолимых движений его члена, поглаживающего меня, иногда прикасающегося к тому самому жадному месту, к которому мне было нужно, иногда отстраняющегося. Это сводило меня с ума.

— Трахни меня, — огрызнулась я, оскалив зубы. Он усмехнулся мне в лицо. Ему всегда нравилось, когда я становилась дикой. Я извивалась в разные стороны, и только тогда мне удавалось потереться об него ноющим клитором как раз в нужном месте. Вспыхнула искра, ударила молния, и я содрогнулась в объятиях наслаждения.