Карла не стала скрывать своего удивления, и губы ее раскрылись, а глаза немного растерянно изучали лицо Трис. Она не была расстроена, скорее, пребывала в смятении. Поло долго не мог пережить их расставание, в то время как она почти сразу его забыла, словно они и не встречались с двенадцати лет. Теперь, когда он все же добился Трис, которая, как Карла прекрасно знала, нравилась ему еще в детстве, блондинка все равно была удивлена.

— Все нормально, — выдавила она, понимая, что пауза затянулась. — Трис, — она взяла подругу за руку и сжала. — Я люблю вас обоих, и если вы счастливы, я тоже счастлива.

Трис улыбнулась, и Карла тоже. Они крепко обнялись, и на сердце у Нуньер стало легко. Сейчас, когда единственный человек, которому эти отношения могли сделать больно, знал и был рад, можно было смело кричать об этом всему миру.

— Тебя подвести? — спросила блондинка, но Трис отказалась.

— Я прогуляюсь. Спасибо, Карла. До завтра.

На улице становилось прохладнее, теперь из-за репетиций учеба заканчивалась почти в пять вечера, Трис, надев наушники, медленно шла по улице, и с ее лица не сходила улыбка.

Она начинала доверять Поло, и в ее сердце это пробуждало совершенно новые чувства. Трис впервые в жизни хотела рассказать другим о том, что творится у нее на душе, о том, как она счастлива рядом с кем-то.

Она решила, что когда вернется домой, непременно расскажет маме и сестре. Улыбка ее стала еще шире, и на щеках вновь показались ямочки, когда она представила, в каком шоке будет мама.

Телефон в кармане школьного жакета завибрировал, девушка достала его, дожидаясь, когда на пешеходном переходе загорится зеленый сигнал. Взгляд ее потух за долю секунды, улыбка в это же мгновение исчезла с лица.

Она вздрогнула всем телом, внимательно вчитываясь в сообщение, чтобы удостовериться, что ей не показалось. Нос защипало, и ей вдруг захотелось заплакать.

Все знают, семья Нуньер — не пример для подражания.

Грехи Марины мы все знаем, Гусман, если не ввязывается в драку, обязательно изменяет своей девушке или, скажем, курит траву.

Одна лишь малышка Трис до поры до времени вела себя хорошо, но в корзине с гнилыми яблоками сложно оставаться неиспорченной.

Ну а Поло мы все можем поздравить, он наконец забыл Карлу, ну или пытается это сделать, совращая малышку Трис прямо в школе.

У нас новый союз, но станут ли они королем и королевой бала?

Узнаем,

ХОХО, Ваша Сплетница.

Впервые к посту Сплетницы было прикреплено фото: Трис сидит на коленях Поло этим утром в холле школы. Они просто целовались, даже руки его на фотографии лежали лишь на ее талии, да и ее одноклассники выкладывали куда более откровенные фото на свои странички в Инстаграм, так что фото не должно было вызвать проблем.

Но у Трис дрожали пальцы, к глазам подступали слезы. Она героически сглотнула ком в горле. Загорелся зеленый сигнал светофора. Девушка посмотрела по сторонам, как и тротуар, дорога была совершенно пустой.

Взгляд сам вернулся к экрану телефона, она вновь перечитывала едкие слова, сказанные Сплетницей и о ней, и об ее семье, и об ее молодом человеке. Это была уже не обида. Это была злость. Трис была готова разорвать этого человека в клочья, только бы узнать, кто прячется за маской Сплетницы.

Она уже убирала мобильный в карман, когда из-за поворота, словно вовсе из воздуха, появилась черная машина с тонированными окнами. Водитель будто специально дал по газам, Трис ничего не успела понять, она лишь ощутила сильный удар, выбивающий весь воздух из легких, а затем еще один, по голове, уже об асфальт.

Сумка ее отлетела в одну сторону, телефон выпал из рук, и покатился по асфальту в другую. На дороге остался темный кровавый след.

Солнце слепило девушке глаза, и еще несколько секунд она оставалась в сознании, не чувствуя собственной боли, но голова, казалось, весила тонну. Трис попыталась пошевелиться, но не смогла. А затем, глаза ее закатились, и она погрузилась в темноту.

_______________________________________________

*Полиамория — система этических взглядов на любовь, допускающая возможность существования любовных отношений у одного человека с несколькими людьми одновременно, с согласия и одобрения всех участников этих отношений.

========== Глава 8. ==========

Billie Eilish, Khalid — lovely

Марина сидела на диванчике в коридоре больницы, сложив руки в замок, только так дрожь унималась, и даже дышала рыжеволосая через раз. Она невидящим взглядом смотрела в противоположную стену, стараясь не раздражаться от тиканья часов, которое сейчас казалось оглушительным.

Гусман нервно ходил из стороны в сторону, иногда он останавливался и цеплялся за собственные волосы, стараясь сделать себе как можно больнее, это немного приводило в чувство.

Столько времени он потратил на пустые обиды, хотя Трис так искренне извинялась перед ним. Он должен был засунуть свою гордость куда подальше и простить ее… Гусман не верил в Бога, но сейчас молился, чтобы у него еще был шанс все исправить.

В коридоре больницы безмолвно, словно тени, бродили школьники, и врачи и другой медперсонал недовольно хмурились, натыкаясь то на одного, то на другого, но выгнать их не решались.

Поло сидел рядом с Мариной, не отрываясь смотря на дверь, из которой должен был показаться врач. За весь вечер он не проронил ни слова. Ему еще никогда не было так страшно. Он чувствовал себя бессильным и жалким. Ожидание секунда за секундой убивало его нервные клетки. Последовав примеру Марины, чтобы унять дрожь в пальцах, он сложил руки в замок.

— Гусман, — Андер положил тяжелую ладонь на плечо друга, останавливая его бесконечное мельтешение по одному и тому же маршруту. — Я принес тебе воды.

— Я не могу, — Нуньер попытался вырваться и вновь продолжить себя изводить, но Андер силой удержал его на месте.

— Я прошу тебя, выпей воды и сядь.

— Я не могу, — в глазах Гусмана застыли слезы. — Если она… Андер, я таких слов наговорил ей.

— Она не умрет, — он прижал друга к себе, обнимая. Горячие капли обожгли кожу Андера, Гусман уткнулся носом в его плечо и позволил себе эту слабость. — Все будет хорошо.

Андер не позволял себе думать о плохом. Трис не могла покинуть их, кто угодно, но не она. Меньше всех людей на планете она заслуживала умереть в семнадцать лет, он был в этом уверен на сто процентов. Никто не был так добр к другим, никто не проявлял такую эмпатию, никто не улыбался так, как это делала она. Нет, Трис не могла умереть. Она была нужна всем. Она была нужна ему.

— Тогда почему они молчат? — Гусман был в отчаянии, но едва он произнес эти слова, двери распахнулись, и к ним вышел высокий немолодой врач. Все тут же вскочили со своих мест, с надеждой смотря на него.

Он обвел взглядом всех присутствующих. Гусман подбежал к нему ближе.

— Где родители девочки? — спросил он усталым голосом.

Ни Вентуры, ни Лоры в коридоре не было. Марина оглянулась вокруг, в одном из помещений за закрытыми дверями горел свет, и она почти была уверена, что краем глаза видела, что родители заходили туда.

— Кажется, там, — хрипло сказала она и указала в сторону нужной двери.

— Я ее брат, — Гусман остановил мужчину. — Что с ней?

— Я поговорю с вашими родителями, молодой человек, и они ответят на все вопросы, — строго сообщил доктор, смирив Гусмана спокойным взглядом карих глаз. Молодому человеку ничего не оставалось, кроме как отступить. Когда доктор открыл дверь, в коридоре раздались приглушенные крики Лоры: «Это все твоя вина! Из-за тебя наша девочка… Доктор?»

Дверь вновь закрылась.

Марина не выдержала, и из глаз ее полились слезы, Лу тут же прижала ее к себе, гладя по волосам, она шептала ей, что все будет хорошо, но в эту же секунду заплакала сама. Гусман отвернулся от одноклассников, касаясь лбом холодной стены, чтобы хоть как-то остудить собственный разум, который кипел от страхов.

Через несколько минут доктор покинул помещение, где нашел родителей Трис, а затем к ребятам вышла Лора, вся бледная, дрожащая, но увидев почти десяток взглядов, обращенных к ней, она улыбнулась.