Марина была права. Не во всем Трис была с ней согласна, но в общей сути — да. Однако сейчас речь была совсем не об общем благе, а об их бедной матери, которая изводила себя мыслями о разводе и о том, что она десятки лет слепо любила очень плохого человека.

— Послушай, я с тобой согласна. Этот мир очень несправедлив, но то, что ты понимаешь это — уже шаг вперед. То, что ты способна убедить в этом других — уже целых два шага. Потому что ты убедила меня.

— Правда? — Марина чувствовала себя очень одиноко. Она говорила, но слова ее бились о бетонные стены, оставаясь неуслышанными. Ее сверстники пока не могли смотреть на вещи так глубоко, отчасти из-за возраста, отчасти из-за того, что в большинстве своем, даже не знали, какого это, «жить по-другому». Найти в своей сестре соратника для Марины было приятно.

— Да. Пусть мир сейчас закостенелый, и наши родители, возможно, никогда не разделят наших мыслей, но будущее за нами. За такими, как ты, Марина, — Трис взяла ее за руку. — Хорошо, что ты заботишься о людях, которые в этом нуждаются, но сейчас ты очень нужна нашей маме. Ты видишь, что с ней творится из-за развода, подари ей этот вечер. Никто о ней не позаботится, если этого не сделаем мы.

***

Мятеж Марины закончился, она послушала сестру и пообещала и себе, и ей, что поддержит маму. Лоре действительно было тяжело, и ей нужны были ее девочки, всецело на ее стороне.

Трис тоже было тяжело терпеть эти разговоры. Она жутко нервничала, едва речь заходила о танцах, но не из-за глобальных проблем, как ее сестра, а из-за простых, чисто человеческих. Ей до сих пор было очень обидно за вальс, за Поло и Каэтану и за свою поврежденную руку.

Хотя в день бала она чувствовала себя по-настоящему здоровой, ни голова, ни предплечье ее не беспокоили. Во что бы то ни стало, Трис решила сиять этим вечером.

Ее длинные волосы завили в крупные локоны, они струились по спине и плечам, поблескивая. Трис перебросила волосы на одно плечо, и Лора помогла ей с застежкой платья.

— Нужно было поменять замок, он и правда заедает, — сказала мама, колдуя над молнией.

За время больничного Трис сильно похудела, и теперь без зазрения совести могла носить очень обтягивающие платья, чем и воспользовалась сейчас. Наконец, платье застегнулось, и идеально легло по фигуре.

— Ты такая взрослая, — мама почти плакала, и Трис ласково улыбнулась ей, оглядывая себя в зеркало в гардеробной.

Черное платье сверкало, словно ночное небо, усыпанное звездами. Грудь была закрыта, но по линии правой ноги, почти во всю длину юбки, шел разрез, что делало образ очень сексуальным. Трис встала на каблуки, наверное, впервые за год, но ощущала себя довольно уверенно.

— Еще ободок, — напомнила мама, вновь помогая дочери, теперь уже с аксессуаром. Ободок был похож на корону и выполнен был в стиле платья, блестящие острые фигуры переплетались с драгоценными камнями, будто Трис была в роли снежной королевы. Лора заказала обеим дочерям аксессуары у знакомого дизайнера, и очень гордилась эксклюзивностью.

— Мама, я чувствую себя… Потрясающе, — платье подчеркнуло одновременно ее женственность и силу характера, с выбором помогала ей мама, и попала она в самую точку.

Лора поцеловала Трис в щеку.

— Я рада, доченька. Надень сережки, я положила их на столик. Я тоже пойду, приведу себя в порядок.

Трис осталась у зеркала и не могла отвести от себя взгляд. Сегодня с ярким макияжем, немного в стиле смоки, этим платьем, каблуками, она выглядела куда взрослее своих семнадцати лет, и это очень ей нравилось. Впервые за всю жизнь Трис искренне оценила себя как красивую девушку.

В эту минуту она даже порадовалась, что не участвует в открытии бала, потому что ее одноклассникам нужно было быть в традиционных нарядах, пышных юбках и камзолах. Конечно, все позаботились о смене одежды, но на все переодевания после бала уйдет некоторое время. Лу вообще позвала на бал своего стилиста, но у Монтесинос это было в порядке вещей: или быть лучшей, или не быть вовсе.

Так как Марина и Гусман участвовали в вальсе, они уехали из дома куда раньше, а Лора и Трис прибыли на бал вовремя, на такие мероприятия опаздывать было дурным тоном.

У Трис перехватило дыхание от того, как в школе все блестело. За несколько дней спортивный зал превратили в бальный, повсюду горели свечи, оркестр играл живую музыку, официанты кружились с подносами с шампанским, а люди вокруг, словно перенеслись на машине времени откуда-то из прошлого. Ажиотаж вокруг бала оправдался. Все сегодня было по-особенному.

Трис присоединилась к ребятам из школы, мама к своим подругам, и вскоре, после небольшой торжественной речи от мамы Андера, бал начался.

Оркестр заиграл довольно быструю мелодию, и в центре бального зала начали появляться одноклассники Трис, выстраиваясь по местам. Нуньер улыбнулась Лу, которая смотрела исключительно на нее, и сжала кулачки, поддерживая подругу, ведь та очень переживала. Андер крепко держал Лу за руку, и Трис вспомнила слова Монтесинос: «Я подобрала Андеру такой камзол… Он похож на принца! Я из любого сделаю конфетку».

Первой парой были Поло и Каэтана, Трис мельком взглянула на них, но затем, почувствовав, что удовольствия ей это не приносит, вновь устремила свой взгляд на Лу и Андера.

Муньос даже не скрывал, что разглядывал ее все это время, и когда их взгляды встретились, улыбнулся ей. Трис махнула ему рукой.

Словно в калейдоскопе, они закружились в вальсе, и Трис едва успевала подмечать, кто с кем танцует, и как меняются партнеры. Со стороны это выглядело не просто красиво, а, пожалуй, волшебно.

Особенно ее радовал Гусман. Вот кто был похож на принца больше всех. Камзол предал ему особого шарма, и он сейчас тоже вовсе не выглядел семнадцатилетним подростком. Когда они с Надей оказались в паре, глаза его заискрились такой теплотой, что даже у Трис екнуло сердце. Он очень бережно подхватил ее в поддержке и закружил в воздухе.

Трис с радостью подумала, что посмотреть на диснеевский мультик вживую — тоже не так уж и плохо, пусть и поучаствовать она в нем не смогла.

Бал был в самом разгаре, утихли оханья и аханья по поводу того, как преобразились ученики школы Лас Энсинас, примерив на себя новые наряды, и все перешли непосредственно к благотворительности.

Открывавшие бал тоже вернулись к гостям, переодетые, с новыми прическами (и желанием напиться). Переволновались абсолютно все.

Лу была в красном платье с глубоким вырезом на декольте и иначе как «огненной» назвать ее было нельзя. Все в стиле Лукреции, оставалось только надеяться, что она не сожжет тут все к чертям.

Поло выглядел потрясающе в черном смокинге и бабочке. Это был абсолютно классический стиль, но у Трис подкосились ноги. Подойдя к ней, он обнял ее за талию и очень нежно поцеловал в висок.

— Ты выглядишь потрясающе, — сказал он, оглядывая свою девушку с ног до головы.

— Спасибо, — Трис улыбнулась, тревога, вызванная слишком-большой-концентрацией-Каэтаны-вокруг-ее-парня, только-только покинула ее, но блондинка тут же появилась рядом с ними.

Словно из преисподней вылезла, — зло подумала Трис.

— Трис, ты такая красотка!

— Ты тоже, — к сожалению, выглядела Каэтана действительно прекрасно в своем нежном платье принцессы светло-кофейного цвета. — Танец был чарующий.

Каэтана почему-то ухватилась за локоть Поло, а он почему-то не возразил. Трис надеялась, что это из-за того, что к ним подошли его мамы, а он должен был всегда выглядеть идеальным перед ними. В том числе идеальным джентльменом.

Краем глаза Трис заметила, что Лу разом осушила бокал шампанского, и он был явно не первым, а Валерио уж слишком нервно уходил от нее прямо по направлению к выходу.

— Извините меня, — вежливо сказала Трис, когда в разговоре возникла пауза. — Я отойду ненадолго.

— Куда ты? — Поло явно хотел, чтобы она побольше времени провела с его семьей в качестве его девушки (или спасла его от родителей), но Нуньер ощущала себя в его гареме, ведь Каэтана все еще была тут и просто не замолкала.