Она оглядела Изабель с головы до ног, плохо узнавая в этой женщине свою дочь, покинувшей Юг еще совсем девчонкой.
— Здравствуй, мама, — произнесла Изабель, когда дверь за ней закрыли.
Маргарет вновь оглядела ее, словно пыталась удостовериться, действительно ли это Изабель.
— Здравствуй, — все же ответила она.
Изабель сотни раз представляла себе этот момент. Она думала, что выскажет ей все свои обиды, раскроет глаза на то, как бесчестно с ней поступила родная мать. Она хотела показать, какая она сильная, какая смелая. Она хотела, чтобы ее мать знала, что совершила ошибку, считая, что Изабель ничего не стоит.
Но сейчас, когда они смотрели друг другу в глаза, Изабель было нечего сказать. Все слова потерялись, все чувства сузились до одного: необъяснимого волнения, которое она, однако, не показывала.
— Я бы и не узнала тебя, не будь ты так на меня похожа, — Маргарет заговорила первой. — Та же осанка, тот же взгляд, та же гордость, — на ее лице возникло подобие улыбки.
— Я никогда не предам своих детей, — процедила Изабель. — Никогда не буду такой как ты.
— Ты бы не стала королевой, не отправь я тебя на Север, девочка моя. Ты должна быть благодарна.
Изабель никогда не поймет, за что Маргарет так ненавидит дочь, почему в ней столько спеси и яда… Но спрашивать она не хотела, жить леди-матери оставалось недолго, это было уже неважно.
— Питер тоже должен быть благодарен за то, что ты его отравила?
В глазах Маргарет мелькнула боль.
— Я не убивала Питера. Я бы никогда не смогла! — воскликнула она, наконец, проявив хоть какие-то чувства.
— Ты отправила его в логово врагов, когда он был ребенком, ты и правда думаешь, что я поверю? Он прислал мне письмо, что вы виделись, он должен был вернуться домой, но не успел! Он умер по дороге, вдали от меня! Совсем один!
— Изабель, — она поднялась с места и сделала шаг в ее сторону, но королева выставила вперед ладонь, не давая ей на это разрешения. Маргарет послушалась. — Я не убивала сына. Я признаю, я рада бы отравить тебя, я думала об этом десятки раз, когда приходили вести о твоем успехе на Севере. Но Питер нужен был мне живым, и ты знаешь, почему.
Изабель молчала, хмуро вглядываясь в лицо матери, пытаясь рассмотреть ложь.
— Мы виделись, это правда. Питер убедил меня сделать его королем Юга, Персиваля надоумили убить Джейкоба и всех моих внуков… Ты знаешь, какая это трагедия, я разом потеряла всех наследников!
Разум Изабель зацепился за слово «надоумили»… Неужели Маргарет с такой сетью южных шпионов не знала, что произойдет резня?
— Я не верю тебе.
— Тобой управляют чувства. Ты ненавидишь меня и рада во всей злости этого мира обвинить меня. Я сделала много плохого, но ты, как никто понимаешь, что я просто пыталась выжить и сохранить трон для своих детей! Ты накажешь меня за грех, которого я не совершала?
Изабель смотрела на эту совершенно чужую ей женщину и не видела в ней свою мать. Она не чувствовала более своей детской злости за нелюбовь. Ей все равно было на несправедливость решения отправить ее на Север. Годами она ненавидела Маргарет за причиненную боль, за то, что они и правда были чем-то похожи, но нет, не сейчас.
Сейчас в ней она видела угрозу своему правлению. Видела убийцу и предателя. И именно поэтому она не отступилась от своего решения лишить ее жизни.
— Ты права, ты сделала много плохого. И за все ты ответишь перед судом.
Изабель развернулась и собиралась было уйти, но остановилась, вновь услышав голос матери за своей спиной.
— Я жалею, что много лет назад сделала ставку не на тебя, дочь моя, — в словах ее был яд, отравивший душу Изабель. Маргарет надавила на самое больное место, расковыряла старую рану, давно забытую, но оставшуюся у Иззи на всю жизнь.
Она медленно обернулась, и уголки ее губ тронула едва заметная улыбка.
— Возможно, я и правда становлюсь похожа на тебя, но между нами есть весомая разница, мама. Мне не нужен ни муж, ни брат, ни сын, чтобы оставаться у власти.
========== Глава 54. ==========
Глубокой ночью ее брат потребовал аудиенции. Изабель не спала, слушала доклады о ходе допросов, на душе у нее было тяжело. Будь ее воля, она казнила бы весь Большой Совет, но дворянство имело на Юге большой вес, и расправиться со всеми было чревато неприятными последствиями. Положение на Юге все еще было нестабильным, дворянское восстание ей сейчас было не нужно.
Однако южане быстро адаптировались к переменам в государстве, многие дворяне присягали ей на верность, ровно как и рыцари, Изабель не верила их словам, но все же это был хороший знак. Пусть все следуют их примеру.
— Аудиенции? — переспросила она недоверчиво. — Что ему нужно?
Никто, конечно же, не знал. Изабель бы предпочла увидеть только его казнь, однако внутренний голос все же советовал выслушать брата. В сопровождение верной стражи Изабель спустилась в темницы под замком. Большинство заключенных спали, и Персиваль был заперт отдельно ото всех: она не боялась огласки.
Изабель подошла к тяжелой решетке, он стоял прямо напротив нее, обросший бородой, растолстевший. Взгляд его был слегка безумен, но увидев ее, мужчина горделиво расправил плечи.
— Изабель.
— Персиваль.
Она помнила слова, сказанные им, когда она на коленях умоляла его спасти ее от ссылки на Север. Столько лет прошло, а она помнила даже нотки его голоса, его равнодушный холодный взгляд.
Не будь такой жалкой. Ты — цена защиты королевства. Другого выхода нет, и все это понимают. Так будь добра, послужи родной земле.
Сейчас он был такой же. Уверенный в своей правоте, гордый, холодный.
— Ты будто призрак из прошлого, — произнес он, буровя сестру взглядом. — Ты снилась мне все эти годы.
— В кошмарах, я полагаю, — без тени улыбки произнесла она. — Ты хотел поговорить или просто решил обменяться родственными любезностями?
— Ненавидишь меня, — он не спрашивал, а уверенно утверждал. — И мать ненавидишь. Юг тоже? Что с ним будет? Станет колонией Севера? Превратишь всех в рабов?
— Я буду править, — она оборвала его эмоциональную речь. — Но ты этого не увидишь.
— Ты меня не запугаешь.
— Очень смело не бояться смерти, Персиваль. Или очень глупо.
— Ты не убьешь меня. Это незаконно. Я король.
Если бы ты знал, дорогой брат, что я уже убила одного короля. И я все еще ношу на голове корону.
Она улыбнулась его глупой уверенности в себе и своей значимости в этом мире. Нет, без матери он бы не продержался на троне и месяца. Изабель поняла: он беспокоился за свою жизнь и лишь потому позвал ее, он надеялся выторговать себе прощение.
— Что ты улыбаешься? Изабель, ты никто здесь! Ты умрешь, не успев ощутить тяжесть южной короны на своей голове!
— Ты годами поощрял беззаконье на Юге. Персиваль, очнись, если я не казню тебя, народ растерзает тебя на кусочки. Они ненавидят тебя. Когда я въезжала в столицу, они падали передо мной на колени, они плакали и кричали мое имя. Ты же останешься черным пятном в истории.
— Ты думаешь, я буду впечатлен? Думаешь, буду бояться тебя? Я никогда не стану трепетать от страха перед северной шлюхой! Всё, что есть у тебя, всё ты украла, всего достигла, раздвигая ноги.
Изабель совсем не задевали его слова. Пусть хоть тысячу раз назовет ее шлюхой, ей было все равно. Сейчас она была в разы сильнее и могущественнее его, и это задевало его мужское самолюбие. Все, что ему оставалось — сыпать оскорбления.
Кем бы ты ни был, что бы ты ни делал, всегда будут те, кто будут возносить тебя до небес, ровно так же, как будут те, кто при первой возможности вонзит кинжал в сердце.
— Я стала королевой, Персиваль, и я завоевала твою страну.
— Замолчи! — воскликнул он, не сдержав чувств, и бросился на решетку. Руки его сжались в кулаки, и на лбу выступила пульсирующая вена: он был в ярости.
Изабель продолжила говорить, смиряя его равнодушным взглядом.
— Я заберу твою жизнь и буду править Объединенным Королевством, мои дети, а затем и внуки, унаследуют мой трон. Я хочу, чтобы, когда твоя голова окажется на плахе, ты думал лишь об одном: ты оказался настолько глуп и жалок, что тебя победила северная шлюха. Добрых снов, милый брат.
