– Попробуйте, прошу. Вино хорошего года. Из подвалов короля Соломона.

Даймона раздражал аромат цветов. Он чувствовал, что еще минута – и у него разболится голова. Мелкие капельки пота щекотали кожу у основания волос. Он вытер лоб рукой. Посмотрел на Разиэля, нерешительно тянущегося за кубком. Их взгляды встретились. «Сука нас, надеюсь, не отравит», – подумал он. «Не осмелится на официальном чаепитии», – архангел Тайн сделал глоток вина с таким выражением лица, словно надеялся на зверобой. Габриэль тоже взял с подноса бокал и медленно крутил его в пальцах.

– Ты презираешь вино, господин, хоть не побрезгуй, по крайней мере, сладостями, – проворковала София, подсовывая Даймону тарелку. – Хотя бы из вежливости.

– С удовольствием удовлетворю твою просьбу, – произнес он, но его улыбка не тронула глаз. – Многое я в состоянии сделать, чтобы заслужить твою милость, госпожа.

Он откусил кусочек немилосердно сладкого печенья. Карамель склеила ему пальцы. Он решил запить сладкий вкус вином. Оно имело тяжелое, пряное послевкусие. Пистис смерила его холодным бронзовым взглядом.

– Превосходно, – сказал он, показывая зубы в вызывающей улыбке.

Габриэль кашлянул.

– Меня очень радует эта встреча, госпожа, – начал он, – но поводом твоего любезного приглашения является не желание угостить нас печеньем?

Начальница женских хоров вздохнула.

– Так приятно посидеть и поговорить в милом обществе, что даже не хочется переходить к делам, наполняющим меня страхом и беспокойством. Но я понимаю, что могущественные архангелы, на плечах которых лежит вес абсолютной власти в Царстве, не имеют времени на женские пустяки.

– Это слишком большая скромность, госпожа, называть женскими пустяками управление всеми женскими хорами, – буркнул Разиэль.

– Что это по сравнению с властью над Воинством? – спросила София.

– Немного меньше обязанностей, но не возможностей, – ответил он.

Она смерила его твердым злым взглядом.

– Слабому легко бояться. Каждая мелочь наполняет страхом.

Разиэль рассмеялся.

– Уверяю тебя, госпожа, что в этом саду сегодня нет никого слабее самых лучших мечей кавалерии парасим.

– И те бы затупились, столкнувшись с железным сердцем некоторых из нас, – отозвался Даймон.

София разгладила платье.

– Не вини себя за железное сердце. Угрызения совести затрудняют тебе выполнение обязанностей Танцующего на Пепелище.

Даймон встряхнул головой.

– Ты не понимаешь, госпожа. Я не осмелился бы приписывать себе незаслуженную славу в присутствии настоящего мастера.

Она закусила губы, но прежде чем она ответила, Габриэль кашлянул.

– Прости, Дарительница Знаний и Талантов, и хотя я чрезвычайно ценю прелесть садов и бассейнов, но с печалью вынужден напомнить, что управление Царством в значительной степени уменьшает время, которое я могу потратить на их созерцание.

Пистис вздохнула.

– Ну, приятные моменты слишком мимолетны. Перейдем к проблемам. Ангелы, направленные с миссией на территории Вне-времени, вернулись с беспокойной информацией о появлении множества бестий. Существа направляются к Царству и вещают несчастья. Мои подчиненные были перепуганы, бедняжки! Рассказывали, что бестии прибывают со всех частей Вселенной.

Даймон и Разиэль обменялись многозначительными взглядами. Они понимали, что информация Софии исходит от ее фанатичных, отлично вышколенных шпионов. Фрэй попытался поймать взгляд Габриэля, но тот не подавал вида, что удивлен, и с кажущимся равнодушием разглядывал плюющуюся водой гидру. Правда выглядела так, что ангелы и понятия не имели о появлении других бестий, кроме Агнца. Не докладывали об этом ни гражданская, ни военная разведки, ни случайный отряд солдат. Вставал только вопрос, не блефует ли Пистис. Габриэль смотрел в ее миндалевидные хищные глаза, но ничего не смог в них разглядеть.

– Я не придавал бы этому большого значения. Бестии безумны. Думаю, что жандармерия и городская стража Царства справятся с их возможным визитом. Не бойся, госпожа, уверен, они не вторгнутся на твою территорию и не создадут проблем. Даймон, наблюдая за Софией над бокалом вина, пришел к выводу, что улыбка начальницы женских хоров с трудом маскирует гримасу ярости.

– Это прекрасно, господин, когда глава государства проявляет такую заботу о парках и городских виллах, но я имела в виду содержание пророчеств, а не возможные материальные ущербы, причиненные этими существами.

Зеленые глаза Габриэля стали холодными, словно высокогорные озера, когда он рассмеялся, откинув назад голову.

– Ну, госпожа! Мне не пришло в голову, что тебя может беспокоить болтовня этих бестий. Они же безумцы!

– Безумцы иногда правы.

Габриэль наклонился к ней.

– Именно по этой причине мы должны со страхом вслушиваться в их слова?

– Благодарю тебя, господин, – прошипела она. – Ты меня очень успокоил. Сейчас я верю, что твоя жандармерия справится даже с концом света.

– В любом случае с массовыми беспорядками, какие могут его сопровождать, – точно. Они очень хороши в подавлении восстаний.

Черты Софии ужесточились.

– Можешь нам поверить, госпожа, когда придет время Дня Гнева, все будет сделано так хорошо, как только возможно, – отозвался Даймон, в голосе которого прозвучала явная ирония.

София повернула к нему красивое лицо.

– А ты, господин, путешествуя по концам Вселенной и разрушая миры, не наткнулся на что-то беспокойное?

– Разрушение миров – всепоглощающее занятие, – пояснил он вежливо. – У меня нет возможности беспокоиться о чем-то еще, а потому все кажется мне милым, словно городской сквер. Я задумывался над этим и понял, что это такая специфика работы.

– Пониженная восприимчивость?

Он улыбнулся.

– Скорее отсутствие склонности к истерии.

– И пристрастие к кровопролитию.

Большие черные зрачки слегка сузились.

– Не замечал его у себя, особенно когда часто это именно моя кровь.

В этот момент за спиной сидящих раздался грохот чего-то твердого, падающего на мраморные плиты, окружающие фонтан. Звук был таким неожиданным, что все вздрогнули.

София резко обернулась.

– Моя дорогая! – закричала она. – Я забыла про тебя! Почему ты не вышла к нам раньше?

Смуглая, черноволосая ангелица, расстроенная настолько, что ее руки дрожали, а темный румянец заливал щеки, пыталась собрать упавший блокнот и рассыпавшиеся бумаги. Ничего у нее не получалось, потому что листки выпадали из похолодевших от волнения пальцев.

– Это Зое, – пояснила София. – Знаменитая поэтесса. Я совершенно забыла, что этот сад прилегает к ее комнатам. Бедняжка писала тут, скрытая листвой, а потом не осмелилась нас прервать. Глупышка, почему ты не показалась?

Несчастная Зое не могла ответить. Она отчаянно сгребала выпадающие страницы.

Даймон, который сидел ближе всех, поднялся, собрал страницы и вместе с блокнотом подал перепуганной поэтессе. Он посмотрел в ее темные глаза, словно в двух перепуганных зверят, которые стараются спрятаться за длинными ресницами, заметил нежный овал лица и побледневшие губы прекрасной формы. Он давно не встречал такой красивой женщины-ангела. Он улыбнулся ей, но она опустила веки. Даже не пробормотала слова благодарности.

– Ах, это автор «Услышанных историй», – произнес Разиэль. – Они произвели на меня большое впечатление. Я думал, они написаны кем-то, кто старше. Более зрелым.

– У Зое большой талант, – София кивнула головой. – Жаль, что она настолько несмелая. Садись с нами, дитя. Там, возле Даймона Фрэя. Это самая длинная лавка.

Зое присела на самом краешке, как дрозд на жердине. Даймона развлекало ее смущение, хотя он почувствовал к ней симпатию. Она была красивой, а кроме того, действительно хорошо писала, хотя в достаточно классическом, старосветском стиле. Он считал, что она заслужила место в истории литературы Царства.

– Действительно хорошие тексты, – сказал Габриэль. – Иногда напоминают мне монументальные творения самого Вретила, хотя более нежные и веселые.