Даймон смотрел на старые машины с симпатией. Их вид всегда его успокаивал, позволял снова поверить в величие и целесообразность замыслов Божьих. В работу, которую он делал, и такие минуты имели свою ценность. Деревянные колеса равномерно лязгали, ремни скрипели. Насыщенный дымкой воздух озарялся сиянием, не имеющим конкретного источника. Горизонт был невыразительной линией среди перламутровых и оранжевых испарений. Маслянистые отблески преломлялись на темном скользком дереве. Стук копыт Полыни стал тихим и глухим. Наездник и конь отбрасывали бледную, размытую тень.

– Место спокойней, чем это, существует в воображении самодовольного лицемера, – буркнул Фрэй. – Начинаю надеяться, что наш инстинкт охотника – это только атака мании преследования.

– Точно, – ответил Полынь. – Ожидать стоит только пастушьи пастбища и стада.

– Эй, постой! Там что-то движется. – Ангел приподнялся в седле, вытягивая руку. – Видишь?

Далеко между зубьями машин маячила невыразительная тень. Странно мерцала, и казалось, что она передвигалась нескоординированными зигзагами. Размером она равнялась деревянным шестерням.

– Существо, – произнес конь. – Дитя Хаоса.

– Зараза, – прошипел Даймон, вытягивая меч. – Тварь огромна!

Конь дернул головой, раздул ноздри, готовясь к бою. Темный силуэт перед ними дрожал, окутанный полосками мглы. Полынь увеличил шаг, ускорился, Даймон крепче обхватил рукоять меча. Его удивила встреча с драконом Тьмы на контролируемых Царством территориях. Дракон либо безрассудный, либо больной, чтобы забраться сюда. Так близко к границе его ждала только смерть. Фрэй не ожидал проблем, несмотря на преобладающие размеры твари. Он убил их так много, что готовился к быстрой рутинной схватке, что в уродливом виде напоминает убой. Ему не нравились такие встречи, но это была часть его работы. Хотя он и напрягал зрение, но не мог распознать, к какому виду принадлежит дракон. Он плохо его видел, а то, что смог рассмотреть, не казалось знакомым.

«У него странная форма», – промелькнуло в его голове.

Они находились уже достаточно близко, чтобы ощутить волны поразительной вибрации, которые испускала тварь. Они были такими сильными, что перехватывало дыхание, однако совершенно другими, чем известная энергия Хаоса. Наконец он узнал создание, очень удивился, чтобы сразу поверить своим глазам.

«Зараза, это никакая не тварь! Это Животное, Божья бестия».

– Стой, Полынь! – закричал Фрэй. – Не атакуй его!

Конь, явно сбитый с толку, и сам уже перешел на галоп. Сделал большую дугу, переходя на рысь, и остановился. Он скалил зубы, потрясая головой.

– Создание, – с неохотой проворчал он, – говорит, но я не понимаю его мысли. Будь осторожен, Даймон. Кровь твари остается кровью твари, несмотря на корону, которую оно носит.

Фрэй втянул воздух, пряча меч в ножны.

– Не нервничай. Все в порядке.

«Хотел бы и я в это верить», – подумал ангел.

Он все еще нечетко видел бестию, хотя и находился близко от нее. Она была огромной, как гора, но ее окружала дрожащая дымка и странный, замутняющий взор отблеск, который сиял, хотя казался темным.

От существа била невероятная мощь, схожая с ураганом. Даймон тихонько пытался рассчитать силу. Как у ангела Разрушения у него не было шансов, но он надеялся избежать столкновения. Он не представлял, с какой целью прибыла бестия. Обычно твари не появляются так близко от границ Вселенной. Столкнувшись с тварью, следовало рассчитывать на любой возможный вариант развития событий, поэтому Фрэй напряженно следил за размазанным пятном темного блеска, готовый отреагировать моментально. Он сжимал челюсти, и ему удавалось сохранять спокойствие, хотя внутри он дрожал. Полынь стоял неподвижно, словно статуя из черного металла, хотя Даймон чувствовал и его дрожь.

Если бы существо кинулось на них, они вынуждены были бы драться, а не убегать. Бестия без труда догонит Полынь. «Плохо дело, – подумал Фрэй. – Почему это выпало именно мне?»

Блестящая темнота вокруг твари загустела. Даймон почувствовал холодные капельки пота, стекающие по вискам. Его ждал действительно тяжелый поединок, и еще никогда до этого момента ему не приходилось сталкиваться в поединке с созданием, официально принадлежащим к высоким чинам Царства. И что с того, что бестия безумная, как мартовская химера? Даже если бы он победил, то не мог бы рассчитывать ни на что, кроме серьезных проблем.

Внезапно он дернулся, потому что мгла вокруг создания рассыпалась блестящими хлопьями. Ему многого стоило, чтобы удержать руку на луке седла и не вытянуть меч.

Он услышал вздох коня и сам застонал в душе, разглядев существо.

«Проклятье! Агнец! В недобрый час захотелось тебе, Полынь, пастушьих пастбищ».

Пушистая, белее снега овечка размером с большой холм повернула к ангелу косматую голову. Черные влажные глаза смотрели с невинным доверием. Когда она пошевелилась, на ее шее зазвенел колокольчик сладким серебристым звуком.

Даймон сглотнул слюну, а Агнец склонил голову.

– Приветствую, Разрушитель, – раздался в его голове голос, который не имел ничего общего с нежностью или мягкостью. – Ты рад?

– Некоторые вещи приносят нам радость, – начал он осторожно. – Не знаю, какую из них ты имеешь в виду.

– Я спросил, ты рад? – повторил Агнец глубоким вибрирующим шепотом, который ощущался даже на кончиках пальцев.

– Нет, – признался Даймон. – Нисколько.

– Кровь, – прошелестел шепот, – кровь и пожарище. Эти неприятности ожидаемы, однако более неожиданные, чем ваш разум может понять. Разве ты не волен радоваться, Разрушитель?

«Возможно, Царство больше бы процветало, если бы половина светлых не была безумцами», – хмуро подумал Даймон.

В это самое мгновение Агнец взорвался смехом, таким неприятным, что ангел скривился.

– Не стоит недооценивать, ангел Разрушений, слов, произнесенных с добрыми побуждениями. Ваши мысли, крылатые, как пыль на ветру. Бестия знает. Бестия чувствует. Мы несем послание радости тебе, Абаддон. Вот оно – кровь и пожарища. Не хочешь увидеть, потери будут только с твоей стороны. Мы насчитываем миллионы лет. Для нас конец едва ли интересный опыт, развлечение, которого мы не знали со времен эонов. Без страха, без печали. Страх и печаль принадлежат вам, крылатые. Я потерял время.

Агнец повернулся, а Даймон почувствовал безразличие, исходящее от последних слов. Бестия внезапно и полностью перестала им интересоваться.

– Подожди! – закричал он. – Ты сказал, что я должен увидеть. Ты хочешь мне показать?

– Сказал, – согласился Агнец. – Много вещей старался тебе показать. Не придут ли дни? Не запылают ли ночи? Пыль на ветру – мысли крылатых.

Ангела начало охватывать беспокойство. Он попытался понять, про что говорит бестия, но в голову приходили только мрачные мысли. А тем временем Агнца снова стала окутывать мгла, он явно собрался уходить.

– Объясни мне, что случилось? Ты про что-то знаешь, что имеет значение для Царства?

Из горла бестии вырвался оглушающий рев, и Даймон услышал в голове слова, прозвучавшие так, словно в бронзовый колокол били молотом. В этот момент Агнец начал меняться. Белая шерсть начала скатываться, вылезить клочьями и превращаться в скрученный спутанный мех. Морда удлинилась и превратилась в зубастую пасть с выступающими клыками. Посреди лба вырастали рога, крученые и острые. Они выглядели как семь ветвей сухого дерева, а один был сломан на половине. Налитые кровью глаза почковались на лбу бестии, она с трудом разлепила веки, покрытые липкой слизью. Глаза посмотрели на Даймона жутким взглядом мертвой рыбы. Их было семь, как и рогов. Голова торчала под странным углом, словно у твари была сломана шея.

– ЗНАЮ ЛИ Я? ВЕЩИ, КОТОРЫЕ Я ПОСТИГАЮ И ВИЖУ, ПЕРЕСЕКАЮТ ГРАНИЦЫ ПОНИМАНИЯ. ПЛАВИТСЯ ЖЕЛЕЗО В ГОРНИЛЕ, ТРЕЩИТ УГОЛЬ. НЕ ПОМОЖЕТ МЕЧ, НЕ ПОМОЖЕТ САРАНЧА, ПОГИБНУТ ТЕ, КТО ИМ ДОВЕРЯЕТ. РАЗВЕ МОРЕ КРОВИ, РУИНЫ И ПЕПЕЛ СПОСОБНЫ КРИЧАТЬ? СОЛНЦЕ КУПАЕТСЯ В КРОВИ, ПАДАЮТ ГОЛУБЫЕ БАШНИ. Я ВИЖУ! АБАДДОН, Я ВИЖУ! ЭТО ТВОЕ ВРЕМЯ! ПОРА КРОВИ И ПОЖАРИЩ. ПРИДЕТСЯ ТЕБЕ УМИРАТЬ МНОГОКРАТНО, АНГЕЛ РАЗРУШЕНИЯ. ГОВОРЮ, ЭТО ТВОЙ ЧАС, НО ПЛАТА – КРОВЬ, БОЛЬ И ПЕПЕЛИЩЕ. ТЕНЬ ЛОЖИТСЯ, О, АБАДДОН. ТЕНЬ И ТИШИНА. МЫ, БЕСТИИ, СЛЫШИМ ЕЕ. ВИДИМ ТЕНЬ И ДРОЖИМ. ДАЖЕ МЫ, КТО БЕЗ СТРАХА ПРИВЕТСТВУЕТ КОНЕЦ.