– Вам рыбачить нельзя!

И, пробубнив на ходу ещё что-то, уехал. (К стоявшему с фотоаппаратом Андрею он даже не подошёл.) Василий перевёл: «Рыбачить на Аляске имеет право только тот, кто прожил здесь не меньше года». Нельзя так нельзя. С полчаса мы с азартом наблюдали, как Василий таскал рыбу. Горка на льду быстро росла. Я не устоял, решил проверить, есть ли наживка на моей удочке. Вытянул леску – крючок голый. Насадив новый аппетитный кусочек креветки, бросил обратно. И в тот же миг окрестности сотряс рёв сирены. Обернулись – из леса прямо на нас спрыгнул на лёд, весь в клубах снега, знакомый джип. Он весь в переливистом сиянии красных и синих огней: не машина, а новогодняя ёлка. Подлетев ко мне, джип встал как вкопанный. Дверь распахнулась, и из кабины выскочил взбешённый блюститель порядка.

– Вы нарушили! Паспорт! – прокричал он с таким торжествующим видом, что можно было подумать, будто в этот момент им предотвращено самое страшное в истории Америки преступление.

Получив паспорт, он сел в машину и надолго склонился над ноутбуком. Стою, терпеливо жду. Наконец стекло слегка опускается, «голова» спрашивает мой рост, вес и начинает заполнять бумаги. Я хотел подойти и попытаться разжалобить его покаянным видом, но, как только сделал шаг, бритоголовый рявкнул: «Стоять!» В итоге – штраф 200 долларов! Я ужасно расстроился – это же приличные, особенно когда в дороге (да ещё за границей), деньги, и про себя сразу решил: платить не буду. Василий, зная привычный ход мыслей среднестатистического россиянина, предупредил:

– Камиль, служака, похоже, вредный. Обязательно проконтролирует оплату – они получают процент от штрафа. Если увидит, что деньги не поступили, объявит в розыск. Тогда на границе могут надеть наручники и отправить в тюрьму за неподчинение властям.

Никогда не хотел в Штаты, а теперь и подавно – отбили охоту на всю жизнь! И дело не в штрафе (факт нарушения налицо), а в неадекватной агрессивности упивающегося безграничной властью полицейского. Надо же! Полчаса высматривал в бинокль: рыбачит, не рыбачит. Неужели ему больше нечем заняться? Да уж! Что-то неуютно русскому в Америке! Даже на Аляске нет воли.

В один из дней после обеда нас пригласили на богослужение в местную церковь. Отец Сергий встретил необычайно крепким для его тщедушного сложения рукопожатием. Неприятный, я бы даже сказал, отталкивающий облик священника (плешивая голова, острый нос, маленькие глазки) не располагал, но во время проповеди он до такой степени восхитил меня, что я перестал обращать внимание на его внешность. Всего в церкви собралось человек сорок. Простые, понятные слова отца Сергия глубоко проникали в их сердца. Вселяли в них благодать и счастье. Приятно было наблюдать, как прямо на глазах светлели, преображались лица прихожан.

В песнопении небольшого хора звучала такая любовь к Богу, что я и сам невольно воспарил душой. По завершении службы отец Сергий представил нашу команду и попросил Костю рассказать прихожанам о маршруте экспедиции, её целях.

От услышанного люди пришли в изумление. «Как вы решились на такое?!» – восклицали одни. «На вулканах столько опасностей!» – предупреждали другие. После чего, все принялись дружно молиться за успех нашей небывалой затеи. Затем спустились в нижний зал – трапезную, где угостились приготовленной самим батюшкой картошкой, тушённой с мясом карибу.

Мне, как россиянину, очень хотелось понять, кто в Америке успешнее в бизнесе: русские или американцы? И я спросил об этом у отца Сергия.

– Бесспорно, русские. Мы ведь привыкли к трудностям и чураемся кредитов. Заработанное стараемся в дело вкладывать, а не проматывать на Гавайях. Разные, конечно, есть люди, но в основном – наши молодцы.

Тут нужно добавить, что на Аляске большинство русских верующие и практически никто не пьёт. Интересно, что и алеуты, и эскимосы в большинстве православные. Этому в немалой степени способствовало то, что пришедшие сюда с промышленниками русские монахи уже в конце 18 века перевели Библию и Евангелие на их языки, разработав для этого и соответствующую азбуку (до прихода русских у аборигенов не было письменности). И до сих пор в обиходе коренного населения немало русских слов (собака, платок, зелье, срам…). Индейцы же по-прежнему крепко держатся своих обычаев и верований.

Встали, как всегда, в 6 часов. Перед завтраком вместо традиционной пробежки Костя дал команду испытать в реальных условиях купленные вчера две трёхместные палатки. Одевшись потеплее, вышли во двор отеля. Расчистили при свете налобных фонариков от снега площадку и развернули ярко-оранжевые полусферы. Потом набились в одну из них и, рассевшись по периметру, стали оживлённо обсуждать достоинства и недостатки наших будущих жилищ, вспоминая смешные случаи из походной жизни. Особенно много их хранилось в памяти командора. При этом он так артистично всё изображал, что мы то и дело покатывались от хохота. В самый разгар очередного представления снаружи на нас посыпались гневные тирады. Несмотря на скудость познаний в английском, мы поняли: требуют освободить принадлежащую отелю территорию от палаток. В случае неподчинения обещают вызвать полицию. Чтобы не испытывать судьбу, стали поочерёдно выползать наружу. Сотрудники отеля, увидев знакомые пуховики, залепленные красочными эмблемами Русского географического общества и экспедиции «Огненный пояс Земли», о которой в Анкоридже уже знал каждый второй, сначала смутились, а потом рассмеялись и… стали просить разрешения сфотографироваться с нами на фоне палаток.

Гип-гип-ура! Наконец нашли два подходящих, способных выдержать многокилометровую гонку через горы и заваленную снегом тайгу, снегохода мощностью по 150 л. с. Они хоть и бывшие в употреблении, но заводятся и тянут как новые. Завтра установим на санях дышла, полозья, прикрепим к снегоходам фаркопы, погрузимся, и после обеда в путь! Настроение сразу изменилось. Охваченные предстартовым возбуждением, все повеселели. Так происходит всякий раз, когда собираешься в незнакомые места, а сейчас особенно, потому как край этот – волнующая воображение россиянина Аляска. Да, чуть не забыл: утром Анкоридж очередной раз тряхануло. Да так, что стёкла задребезжали. Огненный пояс не дремлет!

Ужинали у Виктора. Он живёт почти в центре Василлы, городка, расположенного в 75 километрах от Анкориджа. Это имя он получил в память о благочинном попе Василии, служившем в этих местах в 19 веке.

Василла – необычное поселение. Прежде ничего подобного я не видел. Представьте обширную (километров двадцать в диаметре) котловину, покрытую девственной тайгой. Среди деревьев и бродящих тут и там сохатых выглядывают дома, стоящие друг от друга на расстоянии 100–200 метров. Фасадами все они смотрят на лесные дороги, которые именуются улицами. Лишь в центре здания стоят достаточно плотно, и Василла становится похожа на город в привычном понимании этого слова. При численности населения 20 тысяч в городке двадцать футбольных полей, три открытые хоккейные площадки, два закрытых и два открытых бассейна.

Оказывается, Аляска – единственный штат, где во время кризиса 2008 года экономика не только не снизила обороты, а, напротив, стала расти. Показательно, что во Флориде стоимость домов упала в пять раз, на Гавайских островах в три, а на Аляске, наоборот, даже чуть поднялась. Одна из причин этого явления: каждый, кто живёт здесь (включая детей), ежегодно получает северную надбавку (они её называют – «дивиденды») в размере от 1300 до 3300 долларов (в зависимости от экономических показателей штата). Так, например, семья Виктора в прошлом году получила 26400 долларов. А коренные жители получают ещё и солидную ренту от нефтяников. (Под твёрдой, как камень, вечной мерзлотой сосредоточены главные богатства Аляски – огромные запасы нефти.)