Тимур рассказывал: мы, разведчики, постепенно стали самой боеспособной группой во всём партизанском отряде.

Ходили мы совершенно бесшумно, чем вызывали оторопь даже у своих партизан.

У каждого разведчика было по пять-шесть боевых ножей, а как бросали эти ножи – на 20 метров точно в цель. Крепкая верёвка – для связывания пленных казаков в качестве языков. Два-три револьвера под рукой. Две-три гранаты на всякий случай. Некоторые разведчики таскали сабли, винтовки. В наш отряд присылали из других отрядов, чтобы мы обучали огромных, неповоротливых мужиков тактике войны разведчиков, и мы их обучали, обучали, обучали.

Через год этой лютой войны Тимур с гордостью сказал, что своими руками убил 500 казаков. Причём почти всех ножом и саблей.

Мужики научились успешно допрашивать самых твердокаменных казаков.

Тимур рассказывал: через год после гибели нашего племени мы рассчитались по полной с одной из казачьих станиц. Вы ведь помните, три казачьих станицы участвовали в резне. Когда погибло наше лесное племя, мы поклялись отомстить, но что тогда мы могли сделать – 14 охотников против казачьих станиц, ведь казачья станица – это боевая крепость.

Казаки – страшные воины, великолепные убийцы (в бою один казак стоил пятерых обычных солдат), конечно, мы тоже были не новички – лесные охотники, вы представляете, что это означает. Однако у нас не было опыта нападения на казачью станицу.

Через год после тех страшных событий такой опыт появился.

Да и потом в отряде было полно мужиков, люто ненавидевших всех казаков.

В отряде было немало кровников казаков.

Наш отряд был самым успешным, мы наводили на казаков ужас, поголовно уничтожая казачьи разъезды, посты, карательные отряды, но ни разу никто из отрядов мужиков не нападал на казачью станицу.

Для нейтрализации собак в станице мы применили течных сук, этих сук мы подбрасывали в станицу, кобели станицы бросились на этих сук.

Наши ребята тихо проникли в станицу, ножами сняли дозорных и тихо пошли вглубь, действовали исключительно холодным оружием.

Казаки проспали наше нападение. Всех рубили саблями, и только в самом конце нападения казаки проснулись, пришлось применить огнестрельное оружие и гранаты.

Убивали всех – мужчин, женщин, детей, стариков, старух, когда мы ушли из этой станицы, там никого не оставалось в живых.

Тимур рассказывал, что лично своими руками убил 37 казаков, возможно, и больше, но проснувшиеся казаки яростно отстреливались от мужиков из своих домов, пришлось эти дома закидывать гранатами и поджигать. Тимур тоже кидал гранаты в дома.

Казаки из других станиц опоздали и пришли на помощь слишком поздно. Этой операцией мы показали всем казакам, что произошёл перелом в этой войне.

Для нейтрализации собак применяли еще и запах волка, почуяв его, все собаки обычно убегали. Мы часто пользовались этим приемом против собак, служащих казакам.

* * *

Тимур вспоминал: казаки умели пытать, очень часто мы находили наших бойцов страшно изуродованными, со многих была содрана кожа, пока они были еще живы, выколотые глаза, отрезанные уши, нос, выбитые все зубы, отрезанные пальцы на руках и ногах – все 20, распоротый живот, из заднего прохода торчит палка, глубоко всаженная вглубь, кастрация, страшные ожоги от раскалённого железа.

Именно тогда стало ясно, что наши люди, попавшие в плен к казакам, не выдержат таких зверств и расскажут всё.

Именно тогда было решено: если предположительно наши бойцы попали в плен к казакам, то отряд меняет своё прежнее месторасположение.

Очень часто это спасало отряд.

К большому сожалению, в других отрядах командиры не меняли месторасположение, и очень часто это кончалось гибелью людей.

Наш отряд выжил в это страшное время и даже стал ещё более сильным.

Казаки, попавшие в плен к мужикам, долго не жили, после допроса их обычно казнили.

Расстрелов как таковых почти не было, патронов было жалко, казаки умирали очень часто в процессе допроса, а тех, кто выживал, после допроса рубили шашками.

Практически все мужики в отряде у нас были кровниками казаков, так что вы понимаете, что это означает.

Если кто-то в отряде проявлял жалость к пленным казакам (что было очень редко), то такого человека сразу брали на заметку, и в следующий раз такой мужик должен был лично допрашивать пленного казака. Если допрос проходил нормально (казак страшно кричал от невыносимой боли, а потом давал показания), ну а потом испытуемый отрубал ему руки и ноги, то всё было в порядке, человек проверку прошёл.

Если испытуемый проявлял жалость к пленному, а потом не мог казнить казака, то такому добряку выносился смертный приговор.

Так было не только в нашем отряде, но и во всех других отрядах.

Тимур вспоминал, что за все годы этой войны он не видел красных казаков, они все были белые.

Впрочем, дедушка, смеясь, говорил, что он видел красных казаков, когда они лежали на земле, залитые собственной кровью, с распоротыми животами – вот это и были красные казаки.

Впрочем, дедушка признаётся, казакам советская власть была не нужна, они всё имели, были богаты.

В море нищеты, бедности на Дальнем Востоке, в котором жили все остальные жители, казаки просто купались в богатстве, сытости и достатке.

Дедушка вспоминал, когда мужики входили в казачьи станицы, то все потом говорили, как богато казаки живут по сравнению со всеми другими жителями Дальнего Востока.

Вспомните знаменитый декрет большевиков (землю крестьянам, заводы рабочим), этим декретом советская власть обеспечила себе поддержку почти всего населения России.

За большевиками пошли громадные массы безземельных крестьян, которые влачили нищенское существование, и не только на Дальнем Востоке, в других районах России было то же самое.

По своей сути, закон о земле, отданной огромным массам безземельных крестьян, решил эту войну в пользу советской власти.

Если в отряде появлялись люди, которые хотели договориться с атаманами казаков, то таких людей просто тихо убивали, без всякого суда и разбирательства.

Правда, могли и устроить проверку такому доброхоту, как проходила эта проверка, вы уже читали.

Вообще все вопросы в отряде решали очень быстро: пуля в голову в лучшем случае.

Казаки называли нас красными выродками, а мы их белой сволочью.

Если рассматривать события Гражданской войны спустя 60 лет, становится понятно, что это был, по сути, геноцид.

Со стороны белых это был геноцид всех красных.

Со всех сторон красных это был геноцид белых.

Дедушка вспоминает, что на стороне красных сражались красные китайцы.

Китайцы сражались хорошо, но не проявили никаких особых выдающихся качеств в боях с белыми. Были и другие добровольцы из других стран.

Однако красные китайцы нас всех всё же удивили и поразили, но не в боях с казаками, а после окончания боёв.

Тимур вспоминает: вы уже, наверное, поняли, какая это была война, чудовищные зверства с обеих сторон (хотя казаки начали лютые зверства первыми), но мы оказались очень хорошими учениками.

Так что удивить нас, красных бойцов, чем-то было трудно.

Однажды после жестокого боя с казаками мы взяли в плен нескольких бойцов, все они были ранены.

Китайцы попросили нашего командира отдать им пленных казаков.

Китайцы сказали нашим ребятам, что они работают с пленными очень грубо, очень часто казаки умирают во время допросов, так ничего и не сказав. Но то, что китайцы сделали с пленными казаками, поразило и ужаснуло даже партизан.

– Вот как надо допрашивать врагов, – вещал китаец.

Наши ребята долго приходили в себя от увиденного.

Это было что-то запредельное, недоступное человеческому восприятию. Китайцы перещеголяли даже казаков по жестокости.

После этого всех китайцев определили в допросную команду в качестве дознавателей.

И надо сказать, что китайцы очень умело допрашивали пленных, никто не умирал во время этих допросов, и все давали правдивую информацию.