С утра 7 марта 3-я и 6-я польские дивизии приступили к выполнению боевой задачи. 3-я дивизия без 8-го полка, оставшегося для охраны объектов в Быдгоще и Влоцлавеке, совершила двадцатикилометровый марш и сосредоточилась в районе Росценцино, Заброво, Хажино, а 6-я к ночи прибыла в Зеленев.

Но дальше не все пошло гладко.

6-й дивизии предстояло сменить советскую 45-ю гвардейскую танковую бригаду. Танкисты торопились, так как получили приказ перейти в оперативное подчинение 2-му Белорусскому фронту. Поспешил и полковник Шейпак, не дав людям даже прийти в себя после марша.

Ночь была темная. Но во время смены не соблюдались требования дисциплины и меры маскировки. Гитлеровцы разгадали, что у нас происходит, и, как только советские танки ушли, предприняли контратаку в Злотувском предместье. Один из наших батальонов был отброшен на несколько сот метров.

Эту небольшую, но поучительную неудачу в некоторой степени компенсировал успех полковых разведчиков 16-го полка 6-й дивизии. Ночью они прорвались к дороге из Колобжега на Гжибово, пересекли ее, а утром 8 марта вышли на побережье западнее города.

Полковник Шейпак стал действовать энергично, может быть, даже излишне энергично. Не дав себе труда разведать противника, он сразу же начал наступление. С утра после короткой артподготовки два его полка пошли в атаку. 18-й полк нанес удар вдоль Тшебятовской улицы и овладел кладбищем возле моста через Венцеминку. Но попытка взять артиллерийские казармы не удалась, так как фланги подразделений, выдвинувшихся по Тшебятовской улице, оказались открытыми. Противник, разумеется, воспользовался этим и вынудил полк отойти на исходные позиции.

Не повезло и 16-му полку. Наступая через парк в направлении морского порта, он попал под сильный артиллерийский и минометный огонь. Пехота вынуждена была залечь, причем открыто: земля была на вершок залита водой и окопаться было нельзя. Пришлось и тут отойти.

Только теперь полковник Шейпак и командиры его полков поняли, что перед лицом сильной, заблаговременно подготовленной обороны противника надо действовать иначе. Прежде всего следовало создать штурмовые группы и привлечь как можно больше орудий к стрельбе прямой наводкой.

Я позвонил командующему фронтом и доложил, что Колобжег сильно укреплен, попросил выделить нам тяжелую артиллерию. Маршал Г. К. Жуков обещал помочь. А пока пришлось подтянуть свою артиллерию: две гаубичные бригады, 5-ю тяжелую и зенитный полк. Из резерва армии, кроме того, я направил к Колобжегу 4-й тяжелый танковый полк и три саперных батальона. За счет этих сил в полках создали штурмовые группы, придав им полковую и батальонную артиллерию. Позже орудия крупных калибров получили задачу стрелять с открытых позиций прямой наводкой.

Управление войсками серьезно осложнялось из-за отсутствия плана города. Разведчики получили задание достать его любой ценой. Они хорошо потрудились: много раз проникали в расположение врага, захватывали пленных, обыскивали дома и блиндажи и наконец добыли план города. Как самую большую ценность, полковник Зайковский отправил его ко мне с нарочным.

На плане все городские кварталы мы обозначили цифрами, а важные объекты - специальными знаками, затем размножили его и вручили каждому командиру.

После непродолжительного перерыва 3-я и 6-я дивизии возобновили атаки.

7-й полк 3-й дивизии, взаимодействуя с левым соседом - советской 272-й дивизией, наступал вдоль шоссе. К вечеру он достиг противотанкового рва, заполненного водой, и топкого болота, где вынужден был остановиться.

В тяжелых условиях выполнял свою задачу и 18-й, уже изрядно потрепанный полк. В конце концов его солдаты прорвали внешнюю оборонительную позицию, и штурмовая группа выдвинулась к мосту через канал Джевна. Но тут полк был контратакован превосходящими силами пехоты и танков и понес потери. Пришлось отвести его на пополнение.

За два дня непрерывных боев 16-му полку также удалось прорвать внешнюю позицию врага и закрепиться на участке городского парка. Введенный в бой второй эшелон 3-й дивизии - 14-й полк несколько продвинулся в Злотувском предместье, но овладеть казармами не смог.

Боевые успехи пока не радовали. Я ломал голову, пытаясь выяснить, в чем причина неполадок. Решил проверить, как используется артиллерия для стрельбы прямой наводкой. Вызвал командиров артиллерийских бригад.

- Сколько орудий у вас на прямой наводке? - спрашиваю командира 5-й тяжелой бригады генерала Керна.

- Три.

- Почему только три? - Я почувствовал, как кровь прилила к лицу. - Там солдаты лежат под огнем противника, ждут огневой поддержки, а ее нет. Так вот, оставьте один дивизион для борьбы с кораблями, а все остальные используйте на прямой наводке! Понятно вам, генерал?

Керп покраснел. С трудом сдерживаясь, он отчеканил:

- У меня не полковая батарея. Использование тяжелых орудий в боевых порядках пехоты я считаю неправильным!

- Тем не менее выполняйте приказ! - сухо сказал я.

Керп в молчании направился к выходу. После этого других командиров бригад уже не пришлось уговаривать. Через час позвонил Керп.

- Ваш приказ выполнен, обывателю генерале. - Голос его звучал спокойно и деловито. - Большая часть артиллерии действует в боевых порядках пехоты.

- Можно считать, что в создавшихся условиях, - я тоже говорил примиряюще, - вы согласны с применением тяжелых пушек на прямой наводке?

- Прошу забыть об этом разговоре...

- Отлично!

Глубокой ночью раздался телефонный звонок: докладывал командир 3-й дивизии.

- Дела идут неважно, - сообщил полковник Зайковский. - Для наращивания удара прошу немедленно вернуть мне 9-й полк.

Я задумался. Приказ о назначении этого полка для обеспечения фланга польской армии и всего нашего фронта я получил лично от командующего. Но теперь с 272-й дивизией соседнего, 2-го Белорусского фронта ужо установлена локтевая связь, исключавшая всякие неожиданности. К тому же разрозненные группы противника в Бялогардских лесах ликвидированы. Надо бы, действительно, попросить разрешения использовать 9-й полк в Колобжеге - сил у Зайковского маловато. Но как назло, из Зеленева не было связи со штабом фронта по ВЧ. Пришлось брать ответственность на себя.

- Ладно, вводите в бой 9-й полк, - сказал я. - Только теперь я буду ждать от вас более приятных донесений.

На рассвете 10 марта наступление возобновилось. И опять основная тяжесть легла на 7-й полк, личный состав которого дрался героически. Еще ночью саперы подготовили мостки, и по ним стрелки перескочили через противотанковый ров. Вместе с пехотинцами действовали зенитчики капитана Бжозовского. Они первыми ворвались в костел Святого Ежего и завязали рукопашный бой. Когда костел захватили, с колокольни, подняв руки, спустились вражеские радисты, обеспечивавшие связь наблюдательного пункта с комендантом Колобжега.

Не успели наши закрепиться, как противник контратаковал. Штурмовой группе пришлось-таки оставить костел.

Пехотинцы и батарейцы, перепачканные и проголодавшиеся, возвратились в свои окопы, не досчитавшись одного бойца.

- А где Янек? Если убит, то почему вы, пся крев, не принесли его тело? - горячился старший огнемищ{27} Владислав Сливинский. - Я вас спрашиваю, где Янек?

Ответить на этот вопрос отцу никто не мог. Вначале, правда, еще надеялись, что Янек отстал, но время шло, а его все не было.

Тогда группа разведчиков вновь пробралась к костелу. Яна не нашли, но услышали, что внутри время от времени раздаются выстрелы.

- Может, то Янек орудует? - оживился отец, когда ему сообщили об этом. - Як бога кохам, то есть муй Янек! Такого хлопца немцы не слопают! Ох и задам же я ему перцу, когда снова заберем Святого Ежего!

Окончательно костел взяли лишь на следующее утро. Старший огнемищ Сливинский оказался прав: его сын капрал Ян Сливинский пробыл в осаде среди врагов восемнадцать часов и остался цел и невредим - случай прямо-таки фантастический!