– Брат мой, что за секреты ты скрываешь за этой дверью? – фальшиво просюсюкал Фурундарок.

– Тихо-тихо, мой маленький братишка, – успокоил его Хальтрекарок. – Не бойся. Там нет ничего страшного.

Фурундарок окинул его злющим взглядом. Только сам Хальтрекарок и не замечал, насколько Фурундарок его ненавидит. До боли, до зубовного скрежета. Этого пышущего здоровьем красавчика с кучей баб. Они вьются вокруг него мошкарой, несмотря на то, что он – клинический идиот.

При том, что сам Фурундарок проклят навеки пребывать в теле трехнедельного младенца. Никто не воспринимает его всерьез и ему недоступна куча радостей, которыми могут наслаждаться даже не гхьетшедарии, а обычные смертные.

– Куда ты положишь мой подарок? – радостно спросил он, летая по сокровищнице. – На самое видное место, да? Положи его в самом центре. Вот на этот постамент.

– М-м-м… нет, братик, – промедлив, ответил Хальтрекарок. – Твои подарки занимают слишком важное место в моем сердце. Я положу твой дар в специальное место, где его не осквернит ничей ненужный взгляд.

– В урну, что ли? – фыркнул Фурундарок.

– Нет, что ты. Вот сюда, на отдельную полочку…

Он отошел в самый дальний угол сокровищницы. Неприметный, плохо освещенный. Там и в самом деле хранилось всякое старье – пыльные, порой почти заплесневелые вещицы, о предназначении иных из которых даже сам Хальтрекарок уже не помнил. Его детские игрушки, книги с древними записями, личная соска-якорек, одно очень мощное, но редко используемое оружие и ларчик с… ларчик с…

Хальтрекарок переводил взгляд с предмета на предмет. И не видел ларчика.

Его не было.

Нигде не было.

Просто не было – и все тут.

Хальтрекарок резко обернулся. Он послал сигнал в пространство, озарил собой всю сокровищницу, развернулся сразу в двенадцать измерений, ощутив здесь каждый предмет.

И ничего. Самого ценного здесь предмета по-прежнему не было. Хотя Хальтрекарок точно его отсюда не выносил. Вообще не прикасался к нему уже много-много лет.

– Меня… меня обокрали?.. – недоверчиво пробормотал он.

– Что-что, брат? – участливо переспросил Фурундарок. – Я не расслышал.

– Меня обокрали!.. – фальцетом воскликнул Хальтрекарок, сметая все с полки.

От него изошли чудовищные миазмы, и воздух стал зловонным дымом. Часть золота в сокровищнице расплавилась и потекла. Волшебный ковер на стене истлел. Хальтрекарок даже перешел на мгновение в свою истинную форму – огромную тварь со множеством языков и щупальцев.

– А что у тебя такое украли? – с интересом спросил Фурундарок. – Что ты так переполошился? Важное что-то? Скажи брату. Может, я смогу помочь?

Хальтрекарок окинул его подозрительным взглядом. Он не собирался говорить, что у него пропало. Нет-нет, кому угодно, но точно не Фурундароку.

Ему и о самом-то существовании этой вещи узнать нельзя ни в коем случае.

– Не беспокойся, брат мой, – натянул на лицо улыбку Хальтрекарок. – Я справлюсь сам. Жена-а-а!!!

В сокровищнице материализовалась редкой красоты демоница. Очень фигуристая, с серебристой кожей и платиновыми волосами, длинным гибким хвостом и перепончатыми крыльями. В одной руке она держала бокал пунша, в другой – креветку на шпажке.

– Вот так вот, значит, – недовольно произнесла она. – Даже не поешь теперь спокойно.

– Не время сейчас есть! – воскликнул Совнар. – Нашего господина и повелителя обокрали, Лахджа!

– Что, время потуже затянуть пояса? – деловито осведомилась демоница. – Мне сообщить гостям?

– Да, сообщи им, – мерзко ухмыльнулся Фурундарок. – Сообщи, что Хальтрекарок теперь нищ, бос и убог. Не скрывай ничего.

– Привет, Фурундарок, – кивнула ему Лахджа. – Давно не виделись.

– Привет, Лахджа, – благодушно ответил Фурундарок. – Тебе понравилось сегодняшнее представление?

– Когда я предлагала этот конкурс, то думала, что никто не умрет, – с каменным лицом сказала Лахджа. – А Хальтрекарок все равно всех убил.

– Глупышка, ты ничего не понимаешь в шоу-бизнесе, – снисходительно ответил Хальтрекарок. – Я улучшил твою идею. Настолько улучшил, что теперь это уже по сути моя идея. И не отвлекай меня пустяками, когда меня постигла такая утрата!

Лахджа пристально оглядела сокровищницу, пытаясь понять, что тут случилось. На первый взгляд – вроде все как всегда, ничего не пропало… хотя она не сказать, чтобы часто сюда заходила. В эти игрушки Хальтрекарок предпочитает играть наедине с собой.

Хотя он и правда сильно взволновался. Вон как с лица спал. Разве что ногти не кусает от волнения. И Совнар семенит туда-сюда, беспокоится, языком цокает.

Только Фурундарок спокоен и даже немножко счастлив. Но это нормально, этот всегда счастлив, когда у других все плохо.

Особенно – если у Хальтрекарока.

– Мой господин, я не претендую на звание эксперта, но здесь по-прежнему груды золота, – произнесла Лахджа, хрустя креветкой. – Что именно пропало, и как я могу помочь?

– Одна очень важная вещь, – сказал Хальтрекарок, косясь почему-то на Фурундарока. – Она лежала в ларчике… вот такого размера. Вот такого вида.

Он тут же сотворил точную копию пропавшего ларчика. Лахджа взяла ее, осмотрела. Вроде обычный. Хотя, конечно, дело было не в ларчике, а в содержимом.

– Он очень важен для меня, – простонал Хальтрекарок. – Очень. Лахджа, ты моя любимая жена. С тех пор, как боги отняли у меня Ассантею, я только тебе могу доверить такую ответственную задачу. Верни мне этот ларчик! Отыщи похитителей и забери его у них!

– А что там было-то, в этом ларчике? – спросила Лахджа.

– Да, что там было? – ехидно спросил Фурундарок.

– Это не имеет значения, – отрезал Хальтрекарок. – Просто верни его мне вместе с содержимым.

– Прямо сейчас? – закатила глаза Лахджа. – Или вначале можно закончить ужин? Там фуршет.

– Какой еще фуршет?! – завопил Хальтрекарок. – Ты понимаешь, что поставлено на кон?! Понимаешь, что у меня пропало?!

– Нет. Ты же мне не сказал.

– Неважно! Это неважно! Если ты так хочешь есть – сожри тех, кто похитил мое достояние! Иначе я сожру тебя!

Лахджа мудро решила, что лучше не расспрашивать. Просто сделать, что просят. А то Хальтрекарок сейчас лопнет от злости.

– Ладно, – смиренно сказала она. – Что-нибудь еще захватить по дороге? Хлеб, молоко?.. Сникерс?.. Новую жену?..

– На твое усмотрение, – отмахнулся Хальтрекарок. – Ни в чем себя не ограничивай.

– Что ж… надеюсь, это будет не как тогда, с той брошкой…

– С чем?..

– Неважно.

Лахджа на секунду задумалась. Так уж вышло, что Хальтрекарок часто использовал ее в качестве девочки на побегушках. Ленивый и изнеженный сибарит, он терпеть не мог покидать свой дворец, свою любимую песочницу с лабиринтом, а потому поручал это другим. Своим личным эмиссарам. Чаще всего – Совнару или кому-то из жен. Тем, конечно, которые не просто красиво выглядят, а еще и обладают какими-то полезными навыками, способностями.

Таким, как Лахджа.

Расследование она начала с того, что слегка изменила внешность. Отрастила себе шапку и плащ, как у одного великого сыщика, а изо рта извлекла свежесотворенную трубку.

– Это тебе зачем? – не понял Хальтрекарок.

– Для антуража. Чтобы настроиться на работу.

Демоница осмотрела место пропажи. С глубокомысленным видом провела пальцем, оставив след в пыли. Остальные части дворца редко пылятся – Безликие отличные уборщики. Но в сокровищницу их не допускают, а сам Хальтрекарок не считает подобное важным.

– Что-нибудь еще пропало? – спросила Лахджа, заметив, что в одном месте пыли как будто меньше. – Только этот ларчик?

Хальтрекарок приложил палец ко лбу, прикрыл на миг глаза и уверенно перечислил, указывая в разные концы сокровищницы:

– Золото и самоцветы. Немного отсюда, немного оттуда. Мановые камни, восемь штук. Призма Силы. Листок бумаги. Секира Рузульвета.

– Листок бумаги? – переспросила Лахджа. – Просто обычный листок?

– Не вижу, – напрягся Хальтрекарок. – Наверное, магический контракт или страница из волшебной книги.