- Почему так далеко? Почему в Пушкин?

- У них живые родители, не лишенные прав, поэтому и в Пушкин, по специализации детдома.

Как далеко к ним придется ездить, через весь город. Но вот открыты двери машины, водитель завел двигатель... Екатерина Аркадьевна рванулась было проститься, расцеловать на прощание, но испугалась, что не отдаст детей и что сегодня же они снова попросят есть и что нет у неё прав на этих ребятишек... Женщина резко отвернулась, зашагала прочь, давя в себе жалость и превозмогая горечь расставания.

- Что мне вечером скажет сын?!

Полина Антоновна не стала догонять её. Пусть перегорят чувства, пусть переборет себя. А завтра надо её навестить. И Марью Алферову надо проведать. И Настасью... Боже, как много хороших людей! А сколько... Эх, мать!..

ЖИВЫЕ КУКЛЫ

Она вышла из дома около десяти вечера одетой для оперативной работы в злачных заведениях Лиговки. Выходя из подъезда, замешкалась, отвернулась к своему почтовому ящику. Преднамеренно, потому что со двора входила молодая пара. Полине Шкворень не хотелось представать перед юными людьми в прикиде дамы доступной. Вблизи могли узнать и потом судачить, что начальница Лиговского РУВД подполковник милиции подрабатывает на панели. Для взрослых - и плевать бы, но эти юные, чистые, страстные... Они вдруг остановились и стали целоваться прямо в дверях. Полина прошмыгнула мимо них, подошла к машине, села за руль. Стартер крутил, мотор отзывался, но слабо. Полина краем глаза видела, что пара замерла у подъезда. Поцелуй был долгим, затяжным. Мальчик сосал губы девчушки своим ужасным и красным ртом.

- Завтра идем в кино, понял? Копи деньги.

Полину передернуло. Не вязалась эта фраза с идиллической картиной прижавшихся друг к другу влюбленных. Громко приказав кавалеру быть зажиточным, девушка шмыгнула в подъезд. Парень постоял немного и понуро двинулся со двора. По всему чувствовалось, что со средствами у влюбленного туго и что комплекс неполноценности ему обеспечен. Или грязный путь отнимать добро у других людей ради такой вот молодухи, а следовательно сгинуть где-нибудь на зоне.

"Копи деньги". Кругом деньги. Что они делают с молодыми девчонками?! Сегодня ранним вечером в отдел доставили двух уродок, иначе не назовешь.

- Сука!

Полина занесла над Лизой руку. И остановить её, эту руку, была уже не в силах. Но все же пощечина вышла как легкий шлепок по иной части тела. Пожалела. Слишком молода была эта леди. И подружка её, Ленка.

У них была ещё одна подруга Катя, недавно загремевшая в больницу в очередной раз. Утром пришедшие навестить девушки случайно узнали о её смерти на операционном столе. Случай их испугал, но и мобилизовал. Чтобы не дай бог не прибегать к кардинальным действиям Катьки, из-за которых она погибла, мозги Лизы и Лены усиленно заработали на добывание средств. Бедная Катя... Ломки боялась панически. Испытав один раз эту боль, она могла на все решиться - только бы не повторилось. В ломке каждую её кость крутило, все члены, казалось выдергиваются сразу семью палачами. Изо всех дыр текла всякая жидкость, останавливалось сердце и липкий страх ещё большей боли мутил разум. Тогда, в первый раз Катька проглотила скрученный гвоздик и позвонила в скорую. Врач, как и ожидалось, сделал обезболивающий укол. Катю оперировали, опять вколов наркотик, извлекли гвоздь. После бедолажка во избежание ломки пользовалась глотанием всякой железной дряни раз десять. Кожа на животе была расчерчена шрамами - следами полостных операций. Кишечник и желудок заметно поубавились в объеме. Очередной гвоздь оказался роковым.

Утром эти две девчонки, Лизка и Ленка, ехали в поезде метро. Прошли в подземку по одному, последнему, жетону. Ленка здорово умеет переступать через фотоэлементы контроля.

- Люди добрые! Я отец цой девочки...

На станции в вагон вошел мужчина с младенцем на руках и сходу громким голосом, с южным акцентом, стал просить милостыню.

- Мы приехали с Молдовы к родственникам, а они умерли. Моя жена беременная, ей стало худо, счас она в больнице. У меня нема денег содержать семью в вашем городе. Допоможите, дорогие петербуржци, подайте кто сколько может.

Когда мужик с деткой на руках прошел мимо, Лиза заметила Ленке, что ребенок как куколка.

- Мне б такого.

Ленка засмеялась.

- Мамаша выискалась! Ты после недавнего аборта и родить-то не сможешь.

- Дура. Я про другое. Видала сколько денег суют? Кто пятьсот, кто тысячу. Хотя бы куклу заиметь.

- "Я приехала из Молдовы, мужик у меня беременный". Да?

Ленка насмехалась, а Лиза сосредоточенно мечтала о том, как сама собирала бы деньги по вагонам.

- Слышь, Ленка, сейчас такие куклы продают, что от настоящего ребенка не отличишь. Я в ДЛТ видела. Берешь куклу, проходишь один поезд и на кайф хватит.

- В куклы не наигралась? А слабо настоящего заиметь?

- Точно! Нужен натуральный пацан.

Ленка опять закатилась смехом.

- Натуралы ещё попадаются, но ребеночка можно поиметь и от голубого, какая тебе разница?

- Идиотка. Не мужик натуральный, а ребенок нужен.

- Эти ребенки мне во где! Я на них уже нагляделась, на всю жизнь хватит.

- На своих абортных? - в свою очередь съязвила Лиза.

- Да нет, в роддоме. Я там была уборщицей одно время. Сбежала от их детского пищания.

- В роддоме?

- У метро Чернышевская.

- Там ментовка рядом, Большой дом.

- При чем здесь ментовка?

- При том. Хотя, это и к лучшему. Ты там знаешь все входы и выходы?

- Ну...

По трансляции объявили название следующей станции. Чернышевская.

- На следующей выходим.

Когда дежурный принес Полине Антоновне Шкворень очередную ориентировку, не мог удержаться от комментария:

- Убивать таких надо.

Примерно в семнадцать часов в родильном доме в Центральном районе обнаружилась пропажа грудного ребенка. Дежурная часть ГУВД просила подразделения милиции принять меры к его обнаружению. Оперативный дежурный РУВД Буремов положил на стол проект указания всем нарядам. Шкворень подписала.

- Подтяните посты ближе к станциям метро. Я знаю этот роддом, возможно похитители скрылись в подземке. Правда, прошло полтора часа, но вдруг...

- Мы приехали из Кемерово, нас обворовали. Я мать одиночка. На обратную дорогу денег нет. Подайте кто сколько может.

Уже час, как Лиза и Лена клянчили деньги в поездах метро. Ребенок им попался удивительно тихий. Спал себе. Девицы насобирали достаточно денег на то, чтобы сбить ломку. Да ещё инвалид липовый прицепился с угрозами. Конкурент.

- Станция метро Лиговский проспект.

Лиза скомандовала:

- Хватит, пошли отсюда.

Это была их ошибка. Выйди где-нибудь в другом месте, могли остаться незамеченными. Но не на лиговской земле. Шкворень дублировала свое указание через каждые пятнадцать минут. Милиционер, дежуривший на станции, не обратил внимание на двух девчушек с роддомовским пакетиком. Но едва они вышли на улицу, участковый Граф навис над ними.

- Как пацана назвали?

- Сережей, - сдуру брякнула Ленка.

- А может это девочка? Документы у вас с собой?

Лиза стала говорить, что им надо домой, что ребенка пора кормить.

- Ничего, у меня в кабинете покормите. Титьки с собой?

Участковый взял на руки маленького человечка.

- Идите за мной и не вздумайте бежать. За вами весь город охотится.

- Сука!

Полина Антоновна сказала такую же грубость и второй девице.

- Других слов для вас у меня нет.

Ленка стала давить слезу.

- Мы бы его выкормили, вырастили...

- А ты про мать ребятеночка подумала? Про отца, про дедушку с бабушкой?

Шкворень подошла к мявшемуся у двери высоченному капитану Графу, встала на цыпочки и поцеловала в шершавую щеку.

- Поехали со мной в роддом возвращать пропажу. Ребенка кормить пора, если у матери ещё молоко не пропало от переживаний. А этих - в изолятор.