– Вот тебе на! Волка?! Насколько огромного?
– Он был в два-три раза больше обычного волка: сильный, крепкий, серый, если так можно выразиться, волк в расцвете своих сил и лет. А его передние лапы были скованны мощными тяжёлыми кандалами…
Я умолк. Я вспомнил этого зверя: он смотрел на меня умными, почти человеческими глазами. Ему было так горько от того, что он бессилен против своих оков. Это был очень мощный образ, а взгляд был такой пронзительный!..
Владлен тоже ничего не говорил, почти с минуту. К тому времени мы уже успели вернуться из парка на проспект Кирова, людей стало ещё больше, но наше молчание словно оградило нас от окружающих звуков и мы шли, погрузившись в свои мысли.
– Этот офицер, который был раньше твоим начальником (и, кстати, твой нынешний директор – бывший военный, помнишь, да), и которого играл актёр, знакомый тебе лишь по одному фильму, где он тоже играл руководителя, ну, или владельца фирмы, не суть, – это собирательный образ. Это все твои директора в одном лице. И ты им всем нужен. Нужны ли они тебе – вопрос, на который ты сам только и можешь ответить. Очевидно здесь одно: ты очень много об этом думаешь. С одной стороны, ты решился порвать с таким понятием, как работа, а вместе с ним и со всеми начальниками и руководителями. А с другой стороны, тебе страшно остаться без работы и денег, – и ты цепляешься за неё: ты готов ввязаться даже в опасную и противоречащую твоим принципам затею, хотя по соседству, в подземелье, сидит на чёрном гранитном троне карающий злодеев бог.
«Как он прав!» – пронеслось у меня в голове, но вслух я не сказал ни слова, да в этом и не было смысла.
– Кстати, как ты относишься к волкам?
– Мне нравятся волки. Иногда мне кажется, что это моё тотемное животное…
– Тогда мы оба понимаем, кого олицетворяет этот волк, верно?
– Да… и так понятно…
– А вот яма – это самокопание, Алексей. Своими постоянными думками ты сам себе, простите за каламбур, роешь яму…
Владлен замолчал, и вдруг, откуда ни возьмись, появились двое в костюмах Спайдермэна и Венома. Они тоже афишировали какую-то новую кафешку и просто бегали по бульвару и кривлялись. Мы по очереди с ними сфоткались, потом впервые подержали в руках ручного крокодильчика, одетого в футболку. А к волку в кандалах мы в тот вечер больше не возвращались…
Глава 3. Бывшие и разведенные, полёты сидя, голый в автобусе и какого чёрта я приехал в Орёл?
Мы уже спускались с Машука и, как водится, что вверх, что вниз, шли напролом через лес либо по едва заметным тропам. «Серпантин – для велосипедистов и кефирчиков1!» – таков был принцип и у меня, и у моего спутника.
А всё началось в 3:28. Нет, точнее в 3:48, поскольку двадцать минут мне понадобилось на то, чтобы записать сон, пока он ещё не рассеялся. Я был удивлён, что в полчетвёртого утра Владлен уже не спал, и он сразу начал меня зазывать встречать рассвет на вершине горы.
– Неее, Владлен, давай поспим пару часов хотя бы, силы нам ещё понадобятся. Четыре утра – это очень рано для восхождения! Даже на Машук.
– Лёх, да пошли, Яндекс пишет, что рассвет сегодня в 4:58. Кстати, как они так точно высчитывают?
– Ты понимаешь, что днём мы будем, как тряпки! А нам еще на Шопена вечером, а возможно, и РокБар потом.
– Вот ты блин…
– Я не хочу, чтобы мы вечером заснули на последнем ряду в филармонии.
– И что?
– Ага, и посреди какого-нибудь красивейшего ноктюрна – храп на весь зал!
– Да не будет такого. Впрочем, как хочешь. Чего я тебя уговариваю. Не выспался – спи дальше!
– Это кто это тут не выспался?! Ладно, пошли, но это опрометчивая идея! Вот увидишь: к вечеру будем носом клевать. И проспим всего Шопена!
Мы собрались очень оперативно: почти синхронно прибрали две постели, достали рюкзаки и упаковали в них каждый себе по завтраку, оделись и вышли.
Поднялись мы бодро, даже быстро, но рассвет не увидели из-за облачности. Зато позавтракали на вершине (у Владлена в связи с этим родился замечательный каламбур – «завтрак на высоте!»); спалили молодую парочку, занимающуюся любовью в Тойоте («Тойота – моя первая любовь!» – наверняка в какой-нибудь рекламной компании уже давным-давно использовали этот слоган, пронеслось у меня в голове); сделали несколько сотен фото на новые fisheye- и макро-линзы для телефона, – в общем, ооочень круто провели время и ни капли не пожалели – пока – о том, что так рано подорвались.
Когда уже надоело снимать муравьёв крупным планом, мы вернулись к ещё одному нашему излюбленному занятию – толкованию моих снов. Спускаться с горы почти всегда неинтересно, и гораздо скучнее, чем взбираться на неё, к тому же мы заранее обговорили, что после подъёма обсудим мои свежие ночные приключения.
– По-моему, этой ночью я видел один большой сон, фрагменты которого плавно переходили друг в друга. Общий момент – я приехал из КМВ-сити2 в Орёл, на пару дней: это выходит накладно по деньгам, непросто найти подходящий транспорт обратно и кому уделить время, пока я там – Вале или родителям.
– А почему не детям?
– Нууу, не знаю. Такой мысли у меня во сне не возникало даже!
– Так, тут понятно… – на полном серьёзе заявил «толкователь».
Я чуть не подпрыгнул от такого самоуверенного заявления! Я еще и рассказывать не начал, а ему уже что-то понятно! Но не успел его спросить, что он имел в виду.
– … подожди, а ты же говорил, что твой отец умер.
– Да, верно, а сегодня он приснился. Точнее, я его не видел, но по сценарию сна он был жив, причём, они с мамой жили порознь, типа разошлись или даже развелись. И тут еще один общий момент, который связывает все четыре сегодняшних «серии»: везде фигурировали «бывшие»! Бывшие жёны, разведённые семейные пары, распавшиеся отношения и т.д. И отец, который, к слову, нечасто мне снится, он, по-моему, только подчеркивает этот общий момент, ведь мои родители прожили друг с другом в браке довольно долго, и в реальности они не разводились, а тут – живут порознь: мама – во Мценске, а папа – в Орле! И во сне это не просто нормально, а даже как-то привычно. И стоит заметить, что я не думал его навестить, пока я там эти пару дней. Были в голове варианты попросить у него денег: он всё-таки работает, живёт один, не пьёт, не курит – и такая мысль напрашивалась. А вот чтобы проведать его… Почему-то только о маме и о Вале я подумал, когда решал, с кем провести время, пока я на родине. Кстати, а что тебе стало понятно?
– Смотри. Отца навещать идеи не было, видимо, потому, что ты за него особо и не переживаешь, – ну, скажем так, у него «всё хорошо»; о детях у тебя даже мысли не возникло – значит, за них ты тоже не переживаешь, и наверняка, есть кому о них позаботиться, верно?
– Да, это так: они живут, конечно, не у Христа за пазухой, но, по большому счёту, у них тоже, выражаясь твоими словами, «всё хорошо».
– Вооот. И получается, что среди всех твоих близких только два человека занимают бóльшую часть твоего внимания. Тут есть два варианта: возможно, ты сам о них думаешь регулярно, и, с другой стороны, наверняка и они беспокоятся о тебе, причём, заметно больше других людей.
– Блин, точно! Мама по поводу моего отъезда, действительно, сильно переживала. А когда узнала, что у меня второй подряд отпуск, и опять на Кавказе, причем, уже на два месяца, и, к тому же, за свой счёт, – тут она начала всерьёз волноваться! И Валя… Он мне звонит каждый день, регулярно узнает, как у меня дела, и, знаешь, это не просто разговоры двух влюблённых: я чувствую, что она переживает за меня. Порою мне кажется, что она единственная, кого всерьёз интересует и заботит, чем я тут занимаюсь…
– Вот видишь. Ты нужен им, возможно, даже больше, чем они тебе.
– Спасибо, дорогой! Ты очень верно подметил про них двоих… Но давай дальше. Общие моменты всех четырёх «серий» я тебе пояснил: все события происходят на Орловщине – в Орле или Мценске, и я не знаю, как мне провести эти пару дней. Я всю ночь задавался вопросами типа «с кем мне их провести?», «когда и как уехать?», и главное, – «а зачем я вообще возвращался?»
