Даниэль вытянулся по стойке «смирно». Адмирал Хорнс тоже встал прямо, поправил мундир:
– Приказываю! Вылет через тридцать минут. Группа: две обычные шестерки, то есть двенадцать человек. Твоя, Мэрфи, и лейтенанта Ричарда Дэвидсона. Ты – старший.
– Есть! – отозвался Мэрфи.
– Задача: скрытно выйти в район секретного завода. Проникнуть на территорию военного объекта, получить неопровержимые доказательства того, что иранцы готовятся к созданию собственной атомной бомбы. При необходимости – никаких сомнений! – огонь на поражение. Ядерное оружие – угроза безопасности США. Потому: убивать всех, кто окажется на вашем пути! Документы и материалы должны быть доставлены командованию даже ценой жизни! Всех бойцов, кроме одного. Кто-то один, последний, обязан выйти в район, где его заберет вертолет.
– Есть!
– Приступайте, лейтенант! При необходимости палубная авиация «Абрахама Линкольна» готова поддержать группу. Мы уничтожим чертов завод, но мне нужны доказательства.
– Понял, сэр! Разрешите идти?
– Вперед! Да пребудут с тобой господь бог и президент США!
Даниэль Мэрфи отдал честь. Четко развернулся и шагнул из рубки командующего. Вперед, к славе. Этой ночью ему предстоит войти в историю. «Тюлени» обязаны найти ядерный завод, пусть даже это будет стоить им жизни…
Через полчаса сводная группа была готова к началу операции. Под прикрытием ночи спецназовцы скрытно погрузились в MH-47 «Chinook», уже ждавший их на палубе. Лейтенант Мэрфи приказал оставить на авианосце все подводное оружие, группе предстояло работать в условиях пустыни. Командир отряда лично проверил снаряжение каждого бойца: малошумные складные пистолеты-пулеметы калибра 11,43 мм, автоматические стволы с глушителями, бесшумные электромагнитные пистолеты, поражающие врага отравленными стрелами. В арсенале каждого «тюленя» имелись патроны повышенной мощности с пулями различных типов: трассирующие, бронебойные, разрывные, зажигательные, останавливающего действия. А также оптические, инфракрасные, лазерные прицелы.
– Проверить связь! – распорядился Мэрфи.
Он не успокоился, пока не убедился в том, что все работает как часы. Затем махнул рукой, приказывая бойцам размещаться.
– Гоу! Гоу! – через минуту лейтенант хлопнул пилота по плечу, давая тому понять, что можно взлетать.
Двигатели «Чинука» взревели. Машина оторвалась от палубы, крутнулась над авианосцем, дремавшем в Персидском заливе у побережья стран Ближнего Востока и Юго-Восточной Азии. Вскоре машина исчезла в ночи. Рокот моторов стих.
Старший лейтенант Александр Омельченко сидел в небольшой комнате и в третий раз подряд излагал на бумаге одну и ту же историю. Вернее, помещение, в котором находился Хохол, трудно было назвать комнатой. Скорее уж тюрьма специального назначения. Окна закрыты не решетками, а сваренными крест-накрест толстыми стальными пластинами. Между ними можно просунуть лишь палец. Не больше. Александр попробовал. Из упрятанного в металл окошка можно было увидеть только зарешеченную яму, прямо под «комнатой отдыха». И все. Ни кусочка неба, ни солнца.
Омельченко, сидя на табуретке перед небольшим столом, мучительно припоминал: не пропустил ли какие-то подробности из ставшей роковой операции по уничтожению Аль Али? Он то возвращался к листу, то ложился на койку, закрывая глаза. И вновь перед его мысленным взором группа Казака осторожно двигалась по хребту в сторону позиций, выбранных для встречи каравана наркодельца.
Нет, вроде бы он ничего не пропустил. Обо всем написал. Как проходили границу, вели разведку. Как Док шел впереди, как еще до рассвета выбрались на условленное место. Заняли позиции, с появлением солнца провели рекогносцировку. Чуть подкорректировали места расположения стрелков, так, чтобы простреливалась вся тропа внизу…
Да, все правильно. Хохол взял листы бумаги, перечитал написанное, вновь залег на койку. И дальше вроде бы никаких «дыр» в истории. Как мастерски Казак выбрал момент для того, чтобы обрушить шквал огня на Аль Али и его людей. Как сняли наблюдателей на склонах, убрали боевиков наркодельца, а потом добили самого «барона». Да, все написано, как было. В какой же момент возник чертов шар? Разве он, старший лейтенант Омельченко, может ответить точно?! Ему дали четкий приказ: стащить трупы в одно место, туда, где находился Аль Али. Потом он вспорол мешки с героином, убедился: караван – не подстава. «Дурь» – самая настоящая. Именно та, на которую охотились спецназовцы. И он, старший лейтенант Омельченко, в это время не на небо смотрел. Поливал мешки и трупы бензином, стараясь «пометить» героин так, чтоб после пожара не уцелело ничего…
Да! Но ведь именно он заметил «апельсин». Раньше других. Точно! Запалил костер, поднялся, кинул взгляд на группу Казака, что уходила вверх по хребту. И тут в поле зрения попал движущийся объект. Ага, вот про это надо написать подробнее.
Александр присел на краешек табурета, схватил ручку, принялся править один из последних листов…
Оранжевый объект падал на группу Казака. Вертикально. Сверху. И беззвучно! Именно потому наблюдатели, внимательно следившие за движением в скалах, не заметили новую опасность. Это было б немного странно: смотреть в чистое небо над собой, когда движешься по территории чужой страны. Среди скал, которые в любую секунду могут выплюнуть шквал смертоносного огня.
А потом было самое тяжелое, то, что никогда уже не выветрится из памяти. Золотистая пыль вокруг загадочного объекта. Маленькая юркая тарелка, отливавшая серебром, вынырнувшая из тумана. Зеленый луч, бежавший по траве. Трижды повторенный Людоедом вопрос: «Стрелять или нет?» И приказ майора Казакова: «Огонь на поражение».
Да только пули, как показалось Омельченко, отскакивали от чертовой тарелки! Во всяком случае, не причинили ей никакого вреда. Не помешали «засосать» внутрь, будто пылесосом, девятерых товарищей. Не помешали исчезнуть в небе, вместе с огромным шаром…
Дальше у Омельченко было написано кратко: о том, как переходили границу, как двигались по территории Чечни, вышли к своим, молча летели на борту до столицы. Ни он сам, ни Князь так и не смогли прийти в себя от увиденного и пережитого. Ясное дело, бывает, что во время боевой операции гибнут товарищи. Старшему лейтенанту приходилось не раз проходить через такое. Но то была честная игра: ствол на ствол, нож на нож. А на грузинском перевале вышла другая игра, больше всего напоминавшая бойню: земное оружие в руках элитных профессионалов ГРУ оказалось совершенно беспомощным перед загадочными чужаками. Которые зачем-то утащили спецназовцев на борт космического судна.
Утащили или убили? Живы ли друзья? Старший лейтенант Александр Омельченко уже который раз подряд задавал себе эти вопросы, но не знал, как ответить на них…
В соседней «комнате», на оконце которой была наварена точно такая же решетка из стальных пластин, сидел Игорь Князев. Перед ним, как и перед Хохлом, лежала стопка исписанной бумаги. Лейтенант, лишь недавно пришедший в спецназ ГРУ из ВДВ, в третий раз писал отчет о своей первой боевой операции в составе группы майора Владимира Казакова. Первой и последней…
Казак и офицеры его группы прождали на песке довольно долго, но на контакт с людьми так никто и не вышел. Капитан Тополев забавлялся тем, что строил холмики из песка. Мясников прикрыл глаза, даже задремал, слушая истории Шумахера. Тот рассказывал, как в прошлом отпуске посетил Египет. Словно молодому парню не хватало зарубежных «экскурсий». Да, кстати, об этом лейтенанта Запорожца кто-то спросил. Но тот мгновенно объяснил, что одно дело, когда идет боевая операция, а совсем другое – когда предаешься «растительному» образу жизни. Можешь валяться на пляже столько, сколько тебе вздумается.
Как выяснилось, больше всего Василию запомнились в Египте три вещи. Первое, что его поразило – «новые русские». С Шумахером в самолете прилетели несколько человек, у которых путевки были по принципу «все включено». Так вот, рассказал лейтенант, эти орлы добрались до места, зарегистрировались в гостинице. Багаж распорядились доставить в номера. А сами – тут же в бар. Все включено? Давай водки!
