Два дня минуло. Мы пришли в Велиград. Первым делом - в храм, деньги пожертвовать, Мать молить и загубленных жизнях Оно, конечно, разбойники того не заслуживают, но всё одно - души живые, хоть и заблудшие. Хатара отправила на рынок, припасы парням закупать, ребят по мастерским, пусть себе каких-никаких обнов присмотрят, брони починят, кому меч или может, кинжал либо щит какой понадобиться. Я на постоялом дворе осталась, проведать, мож какой купец караван вести хочет, алибо кому богатею услуги наши нужны. Слух-то о нас хорошо известен, денег много можно просить, заплатят, кому оборона нужна. Да я и мелочи не чураюсь, если для хорошего дела. Зычко с собой взяла, мало ли что, приглядеть. Неплохой, кстати, парень, только слишком часто на меня смотрит. Раздражает, конечно, но чёрт с ним, от погляда не убудет. Уселись в трактире, заказала себе пшеничного пива, Велиградского, мяса да пару лепёшек. Зычко пива брать не стал. Я заметила, он редко что спиртное пил. Странно. Не нравятся мне люди, которые спиртного не пьют. Ладно бы жрецы, им не положено, но он-то воин, да ещё и лекарь. Хорошо раненых зашил, кое-кого даже и с того света вытащил. Может и не придётся пожалеть, что не повесила парня. Долго ждать не пришлось. К столику подошёл человек, одетый просто, но дорого. У меня глаз наметанный, кожух из дорогой нуманганской кожи могу от дешёвки отличить, и обувка у него ухоженная. Да и сам явно не с деревни пришёл. Волосы напомажены, усы нафабрены, хоть глаза ими выкалывай. Я с интересом посмотрела на него. Заказчик, похоже.
- Позволено ли будет мне присесть рядом с уважаемыми господами? - спросил он. Голос был ему под стать, густой, и низкий. Человека с таким голосом трудно не уважать. Я и не пыталась.
- Садитесь, добрый господин, - ответила я, не вставая. Женщине обычаи разрешают этого не делать. Зычко же привстал, склонил голову и вежливо отодвинул стул гостю. Я мысленно прищёлкнула языком, настолько это было сделано красиво. Толи учился где парень?
- Смею ли я думать, что имею дело с госпожой начальником наёмников, чьё имя вызывает доверие у друзей и страх у врагов?
Выкрутился, гад. Велиградцы волков издавна не любят, и слово это произносить для них в позор считается. Подколоть бы его, ну да ладно. Деньги нужны, парням платить.
- Я командую отрядом наёмников, добрый человек. Что же до имени моего, оно тебе известно. Здоров ли ты сам и семья твоя, и родственники твои и друзья?
- Воистину, здоровы все, благодарение Харамну. А здорова ли госпожа начальник наёмников?
- Благодарю тебя, добрый человек. Я здорова, по милости Харамна. Вот сидим, отдыхаем. Может быть, кому-то наша помощь понадобиться.
- А мой господин, да будет он здоров, и семья его и друзья, ищет наёмников, что бы они проводили караван в город Ингад, что Предгорьях. Не случится ли так, что твои люди сделают это?
- Случится, если твой хозяин заплатит мне пару золотых монет за каждый день пути и по одной серебряной каждому воину. И ещё лекарю, одну за каждые два дня.
На том и порешили. Выступать через два дня.
Прошлись по рынку вдвоём с Зычко. Ничего особо интересного не нашли, бронь у меня своя, хоть и чинёная, но прочная, одёжа тоже пока держится. Правда, взяла кожаную куртку, старая истрепалась уже. Ничего курточка, хорошая. С железными накладками для прочности и сшита под женскую фигуру. В самый раз оказалась. Болтов ещё взяла, для самострела, полный тул, да и тетивы новой моток. Пригодятся. Зычко вызвался нести, да я и сама не хвора. Прогулялась по городу, вспомнила детство. Когда бабка-то знахарка, у которой я жила, померла, меня купцы проезжие подобрали да и сюда же отвезли. В этот город, на Весёлую улицу. Здесь же и продали Шёлковой Розочке. Ха! Не выгадало ей! Как ни учили меня мужиков ублажать, так и не выучили. Хоть спина от розог горела, хоть живот голодом крутило, а всё одно. Противно мне на них смотреть, да и всё тут. Сбежала я от Розочки, а куда деваться? Зато вот, в люди вышла. Рассказала я Зычко об этом, повеселить хотела. Думала, рассмеётся, как все мужики, а он... Кулаки сжал, на дом Розочкин волком смотрит. Ну сейчас кинется стены ломать. С чего это он? Другие все смеялись над моими рассказами, кроме Хатара, так он меня вообще за дочку держит. Уж и ругаться с ним из-за того устала, а всё равно. Увела Зычко от греха подальше на постоялый двор, да велела лошадей осмотреть. Всё спокойней будет.
Через два дня выехали. Впереди я и Хатар, сзади парни. Зычко в конце, почти возле обоза. Тихо было. Хорошо. Только на третий день нам разбойники попались, на переправе через Ясынь. Так, мелочь. Разогнали не вспотев, даже трофеи брать не стали с убогих. Поскольку вечер близился, да и река, опять же, тут и заночевали.
Пошла вечерком искупаться. Комары, конечно, но что тут поделать. Всё равно хорошо. Прохлада вечерняя, луна, звёзды. Эх, как будто и нет на земле крови да грязи. Ну почему так, если здесь хорошо, почему где-то там сейчас кого-то убивают, насилуют? Почему тут тишь, только костёр потрескивает, а там, подальше, дымы да пожарища? Неужели нельзя, чтоб всем хорошо было? Скажи мне, Мать, скажи так, чтоб я поняла. Тишина. Нет, шорох в кустах. А я голая, только из реки, даже кинжала не взяла. Вскочила. Ф-у-ух. Это Зычко. Стоит, на меня смотрит. Зря вскочила, да бережёную бог бережёт.
- Садись, что ли рядом, - сказала. - Оборонишь, если что.
На штаны его даже не смотрю. Ну буравит их плоть, и что мне с того? Мужик он мужик и есть. Все мозги в одном месте. И почему они умирают, если им голову отрубить? От кровотечения, надо думать, нето от голода.
- Я...это...- растерялся.
- Да ладно, - сказала я, - садись, чего уж там. Девок что ль голых сроду не видал?
Подошёл. Сел. Обнять не пытается, молодец.
- Чего хотел-то?
- Мимо шёл, гляжу... - запнулся. Что сказать не знает. Да что с ним такое? Неужто и впрямь голых девок не видел? Ай, как плохо, в серьёзном бою от такого жди беды. Да и сейчас как бы чего не учудил по дури-то.
- Ежли чего хочешь, - сказала я,- не мечтай. Меня от вас, мужиков, тошнит просто.
Покраснел. Значит, угадала, за чем подошёл. Хотя, что тут угадывать-то?
- А по чему это? - спросил. - Может, если попробовать...
