Почти всё своё свободное время я в итоге проводила на полигоне, восстанавливая физическую форму после вынужденных пропусков занятий из-за донорства крови, и в боксе, пытаясь придумать, как очистить орбиту целой планеты от груды металла. Я сама смогла покинуть поверхность Захрана лишь благодаря манёвренному истребителю, оснащённому лазерами различной мощности, отличной защитной сеткой и самой лучшей электроникой. «Тигр» отца просто выжег весь мусор на своём пути. По идее кто-то на менее оснащённом корабле мог бы воспользоваться моим «коридором», но рано или поздно такие проходы всё равно затягиваются. Всё коварство орбиты Захрана заключается в эффекте домино: даже маленький винтик, несущийся на большой скорости, при столкновении с другим цельным объектом вызовет массу опаснейших осколков. И если большие детали, как куски искусственных спутников, видно издалека, и их можно облететь, то с такими мелкими деталями, как шестерёнка или металлическая скоба, уже ничего не поделаешь.
Я искусала все губы, пытаясь придумать решение. Мне было очевидно, что реанимировать Захран нужно именно с орбиты и атмосферы, но как это сделать даже при наличии нескольких миллионов кредитов, пока что оставалось для меня загадкой.
Через пару дней после ужина на Меклисе я получила огромную посылку от Эрика Вейсса. Пластиковый контейнер высотой почти с мой рост вызвал искреннее недоумение, а пришедшее на коммуникатор сообщение: «Это чтобы тебе лучше думалось», – и вовсе повергло в изумление. Я с недоверием открыла коробку и обнаружила там… сплошной пупырчатый полиэтилен. Не веря своим глазам, я доставала и разворачивала сверток за свёртком из гигантского короба. Пальцы подрагивали от волнения, а глаза защипало от радости.
Неужели… Неужели это он?! Мой старый сварливый кибернянь HAUS-8, которого я прозвала Анчоусом, мой единственный друг, покинувший Захран вместе со мной! Даже в таком состоянии я смогла узнать алюминиевый корпус со знакомой вмятиной и светодиоды, которые я лично заменила после драки в баре «Три пингвина». По количеству деталей, на которое разобрали моего HAUS-8, было видно, что будь у таноржских механиков возможность разобрать робота на атомы, они бы сделали и это.
Я любовно рассматривала детали, аккуратно отдирала от них кусочки скотча и складывала на кровати, а также ругалась, когда находила очередную новую царапину или погнутую шестерёнку.
Коммуникатор провибрировал ещё раз.
«Судебная экспертиза, малышка, сама понимаешь…»
Смахнула выступившую слезинку на ресницах и быстро набрала ответ:
«Огромное спасибо!»
Вейсс не обязан был делать этого – как-никак, именно перепрограммировав Анчоуса, помощник отца смог ввести меня в состояние полусна-полуяви. Фактически HAUS-8 являлся прямой уликой. Я даже представить себе не могла, что сделал эльтониец, чтобы мне вернули робота, да ещё и так быстро.
С этого дня к моим ежедневным тренировкам и математическим расчётам добавилась ещё и сборка Анчоуса. Я была искренне благодарна адвокату за возвращение киберняня, но в то же время понимала, что он это сделал ради той же цели. У него не было никаких доказательств того, что я соврала под детектором лжи, но он отчаянно хотел узнать, как мне это удалось. Я чувствовала, что не могу, просто не имею права сообщить ему правду.
Муки совести заставили меня залезть в инфосеть станции и проверить всю информацию по эльтонийцу. Как я и ожидала, её оказалось совсем немного. Поступил в Академию Космического Флота как единственный эльтониец в своём наборе, окончил с отличием, после чего отказался от звания лейтенанта и стал гражданским адвокатом. Надо отметить, крайне успешным адвокатом. К своим шестидесяти пяти, а для эльтонийцев это вообще не возраст, Эрик Вейсс уже умудрился скопить целое состояние и прикупить необитаемую планету где-то в двадцати парсеках от станции Академии.
Я хмыкнула, так и не поняв мотивов Эрика Вейсса. Единственное, что привлекло моё внимание, – это дата поступления в Академию Космического Флота. В отличие от большинства гуманоидов, Эрик подал документы не одновременно со всеми, а тремя месяцами позднее. Что сподвигло эльтонийца на такое внезапное решение, и почему его взяли фактически тогда, когда набор был завершён, – неизвестно. Удивительно, но я не смогла найти никаких упоминаний об Эрике до поступления в Академию, будто кто-то тщательно постарался удалить любую информацию на этот счёт.
Замерев над виртуальной клавиатурой, я не выдержала и вбила в строку поиска «Киар Леру». Вот не хотела о нём читать, не хотела думать, но всё-таки не удержалась и… пропала. Разумеется, большая часть информации о командоре была засекречена, ничего из того, что касалось его службы в Космическом Флоте, я узнать не могла, но информации из открытых источников оказалось с избытком.
Самый молодой командор за всю историю Космического Флота. Окончил Академию по военному направлению, офицер широкого профиля… Герой войны… В одиночку захватил огромный вражеский «Циклоп»… предотвратил захват стратегически важного спутника… командовал обороной планеты.
Глаза разбегались от заслуг моего куратора, а на экране мелькали фотографии и голографии лица с сильным волевым подбородком, крупными витыми рогами и блестящими обсидиановыми глазами. Им нельзя было не восхищаться. Я поймала себя на том, что ещё год назад могла бы испугаться, увидев цварга, а сейчас мысленно считала дни до его возвращения.
Полной неожиданностью для меня стало автоматическое извещение, что с ближайшего семестра я становлюсь старшей группы. Оказалось, что предыдущий старший не сдал сессию и был отчислен. Ввиду последних событий отношение одногруппников ко мне резко изменилось, и вся группа проголосовала за мою кандидатуру единогласно. Я лишь удивлённо пожала плечами, пока ещё смутно представляя, какая ответственность ляжет на плечи.
Я ковырялась с Анчоусом, прилаживая уже последнюю деталь, когда в дверь бокса раздался громкий стук. Кто-то не то что стучал, а отчаянно колотил в неё.
– Да-да, иду, – проворчала я, отложив универсальный магнитный ключ. Кого нелёгкая принесла? До конца каникул ещё целая неделя!
Только я успела разблокировать магнитный замок, как в гостиную ворвалась Дебора. Отношения с цваргой у меня сложились сложные. Она всё ещё злилась на меня за то, что я обманула её, назвавшись Станиславом Радонежским, но в то же время дала понять, что не намерена ни с кем другим кроме меня заниматься в паре на уроках шаутбенахта Крагора.
Дебора стояла передо мной не накрашенная, с красными от слёз белками глаз, растрёпанной косой и подрагивающими от волнения пальцами рук.
– Дебора, что случилось? – я была настолько ошеломлена видом всегда гордой и задирающей нос одногруппницы, что не сразу нашлась, что сказать.
– Стась, помоги, умоляю! – с порога заявила цварга.
Она вихрем внеслась в наш с Натаном бокс, опрокинув банкетку при входе, бесцеремонно дёрнула двери спален, вначале моей, затем соседа, а убедившись, что в помещении лишь мы вдвоём, вновь заговорила.
– Пожалуйста, Стася, помоги! Только ты можешь мне помочь! Больше некому! – взмолилась девушка, заламывая изящные кисти рук. Крупные слёзы хлынули рекой из красивых глаз.
– Дебора, что произошло? – неприятное липкое предчувствие чего-то дурного охватило меня.
– Я знаю, точно знаю, что с ним что-то произошло! Понимаешь?! Я чувствую это… он обещал мне писать, а не писал… генерал посмеялся надо мной…. А я же не могла сказать, что знаю пароль от его компьютера… – затараторила Дебора, впадая в истерику, – я даже боюсь подумать, а вдруг он…
Дальше пошли уже совсем нечленораздельные бульканья и всхлипы. Я выдохнула, попросила мысленно прощения у одногруппницы, размахнулась и влепила ей хлёсткую пощёчину. Громкий звук, ожог ладони, и в одно мгновение рыдания прекратились. Девушка подняла на меня ошарашенный взгляд, широко распахнув огромные глаза.
– Ты… ударила… меня? – она всё ещё не могла поверить в то, что только что произошло.
