– Ничего, дружище Робинзон, ничего, – как мог успокоил я себя, – проголодаешься хорошенько и не такое скушаешь!

Потом я заглянул в маленькую кладовку, примыкавшую к камбузу, где нашёл остатки ячменя в мешке, початый ящик сахара, бочонок рома и несколько бутылок вина. Другой еды обнаружить не удалось, поскольку основные запасы остались в затопленном трюме, но и без них на палубе получилась внушительная куча. Теперь надо было решить, как побыстрее переправить все эти богатства на берег. Не имея в своём распоряжении шлюпки, я решил сделать плот.

Выбрав среди валявшихся на палубе обломков рангоута несколько подходящих брёвен, я перебросил их через борт и прямо в воде скрепил между собой куском крепкого каната. Правда, поначалу так запутался в узлах и петлях, что сам оказался примотанным к плоту на манер бревна, но потом освоился и заработал с ловкостью опытного плотовяза. Теперь оставалось приладить сверху несколько поперечных досок для надёжности, и можно было приступать к погрузке. Однако здесь меня поджидали серьёзные трудности: несмотря на солидные размеры, плот низко сидел в воде, а, стало быть, моим богатствам по дороге к берегу грозило промокнуть.

Задача показалась мне просто неразрешимой, но, как известно, нет лучшего учителя, чем нужда, и после некоторого раздумья мне пришла в голову идея использовать сундуки экипажа! Ведь теперь я был единственным владельцем корабля, а, значит, мог спокойно распоряжаться всем имеющимся на борту имуществом. Мысленно попросив у бывших хозяев прощения за беспокойство, я освободил три самых больших и крепких сундука от вещей и доверху заполнил съестными припасами. Теперь их можно был спокойно грузить на плот. Заодно я подобрал себе подходящую по размеру одежду и обувь, которой получилось ещё два полных сундука.

Вытаскивая на палубу последний сундук, я услышал заунывный приглушённый стон. Он доносился из дальнего конца коридора. Это было так неожиданно и страшно, что я буквально окаменел. На корабле не могло быть людей – весь экипаж погрузился в шлюпку у меня на глазах! Но кто же тогда издаёт эти кошмарные звуки? Неужели погибшие товарищи зовут меня к себе? Ужас накатывался на меня холодными волнами, я уже почти чувствовал на себе ледяные пальцы утопленников.

– Кто здесь?! – прохрипел я из последних сил.

И словно в ответ к моим ногам бросился капитанский пёс Голиаф. Как только я мог забыть про него! Напуганный катастрофой и забытый хозяином, бедняга забился в самый дальний угол и тоскливо подвывал там, пока не услышал человеческого голоса. С непередаваемым облегчением я погладил радостно поскуливающего пса и угостил куском сухаря. Голиаф вильнул хвостом и всем своим видом выразил желание следовать за мной.

Немного успокоившись после пережитого потрясения, я занялся оружием и инструментами. Ведь с помощью оружия можно всегда добыть пищу, а инструменты помогут сделать всё необходимое для жизни. Обшарив все помещения, я обзавёлся двумя хорошими охотничьими ружьями, парой пистолетов грозного вида, изрядным количеством дроби и тремя бочонками пороха. Однако самой приятной находкой оказался ящик корабельного плотника с инструментами. Чего только не лежало в нём: пилочки и буравчики, молотки и клещи, стамески и рубанки… Не знаю, обрадовался ли я больше, найдя сундук с золотом!

Теперь мой плот был полностью нагружен, и я, вооружившись доской вместо весла, пустился в обратный путь. Должен сказать, что управлять в одиночку тяжелым и неповоротливым сооружением оказалось значительно труднее, чем я думал. К счастью море было спокойно, точно чай в блюдце, а едва заметный ветерок дул в сторону берега. Для удобства разгрузки я выбрал небольшую бухточку чуть в стороне от места моей высадки на остров. И туда я, в конце концов, привёл свой странный корабль.

– Отдать якорь, дружище Робинзон! – скомандовал я, привязывая плот к ближайшей пальме, и с непередаваемым облегчением упал на горячий песок…

Однако долго лежать времени не было – ведь на корабле осталось еще много нужных вещей, которые надо было забрать, пока на море не поднялось волнение. Также я решил перевезти на берег обеих животных. Поэтому, быстро перетащив свои сокровища на сухое место, и удостоверившись, что плот не унесёт в открытое море, я вплавь вернулся на корабль. Там мне удалось довольно быстро сделать новый плот и загрузить на него пару мешков гвоздей, несколько десятков топоров разного размера, три больших железных лома, семь мушкетов, бочонок с пулями, подушку, гамак, точило и множество других полезных вещей.

5. Новый губернатор

Наконец пришло время заняться погрузкой пассажиров. Голиаф категорически отказался покидать корабль, и мне пришлось долго гоняться за ним по всей палубе, а потом силой тащить на плот. При этом пёс завывал так, будто его заглатывает крокодил, и отчаянно цеплялся за борт всеми четырьмя лапами. Можно было конечно оставить его на корабле, но мне показалось жестоким обрекать неразумное животное на верную гибель, особенно, после того как ему посчастливилось пережить столь ужасный шторм.

Зато Брамсель сам вскочил мне на спину и тихо просидел там, пока подгоняемый приливом плот не достиг берега. Кот тут же спрыгнул на песок, весело мяукнул и, задрав хвост трубой, умчалась в лес. Думаю, его привлекло множество разноцветных птиц, порхавших среди деревьев. Голиаф наоборот не пожелал покидать плот и, спрятавшись между вещами, жалобно повизгивал, пока я не выманил его оттуда куском вяленого мяса. Надо признать, что, несмотря на солидные размеры и грозный вид, пёс не отличался особенной храбростью.

Между тем солнце стало клониться к закату и мне пришлось озаботиться ночлегом, поскольку снова лезть на дерево, оставив без присмотра добытое с таким трудом имущество, не хотелось. Выбрав на берегу ровное место, я соорудил что-то вроде маленького шалаша и покрыл его сверху остатками изорванного шквалом паруса. Чтобы ветер не разрушил хлипкое сооружение, края паруса были надёжно придавлены тяжёлыми камнями.

– Не знаю можно ли назвать это палаткой, дружище Робинзон, – заметил я, заглядывая внутрь, – но думаю, что переночевать здесь можно.

Видно разговаривать с самим собой начинало входить у меня в привычку. Ну что ж, я не был таким уж скучным собеседником, чтобы избегать этого. К тому же на острове можно было совершенно не опасаться чужих ушей.

Чего нельзя сказать о хищниках, мысль о которых не давала мне покоя. Да, пока мне не довелось столкнуться с ними или хотя бы увидеть следы, но, может быть, именно сейчас они подкрадываются со всех сторон, оскалив клыки! Поэтому я построил вокруг палатки стену из ящиков, сундуков и бочонков, отчего мой лагерь стал похож на маленькую крепость. Любой хищник, едва завидев его, должен был сразу понять: здесь поживиться свежим мясом не удастся! Ну а для тех, кто всё же рискнул бы проникнуть на мою суверенную территорию, я зарядил все ружья и пистолеты самыми большими пулями.

К этому времени почти совсем стемнело, и я со спокойной совестью хорошо поработавшего человека забрался в своё новое жилище. К моему удивлению и кот и пёс были уже там, отчего жалкая лачуга приобрела вполне жилой вид. Растянувшись на матрасе, брошенном прямо на песок, я с удовольствием захрустел сухарём. Не могу передать вам охвативших меня ощущений: только вчера я был жалким потерпевшим кораблекрушение, который, дрожа от страха, ютился на дереве, а сегодня я ночую в собственном доме, имея и оружие и пищу!

– Ты хорошо устроился, дружище Робинзон! – заметил я, берясь за второй сухарь. – И устроишься ещё лучше, если не будешь лениться или впадать в уныние!

А действительно – почему я должен считать себя пострадавшим? Ведь я не только уцелел во время страшного шторма и живым добрался до берега, но и обзавёлся практически всем необходимым для жизни! Чем моё положение отличается от положения первопроходца, осваивающего новые земли, кроме того, что я вынужден действовать в одиночку? Да ничем!

– Так в чём же дело, дружище Робинзон? – воскликнул я. – Что мешает тебе стать хозяином этого острова?