Свобода не очень отразилась на их угрюмых физиономиях.
- Мужики, - спросила одна морда, - у вас бухалов есть?
Не успели наши мужики ответить "нет" или "не пьем", Мошкин торопыжно высунулся:
- Среди нас Бухалова нет!
И чтобы ни в коем случае не перепутали его с этим неизвестно где пропавшим Бухаловым - может, подляну какую корешкам устроил? - громко ткнул себя в грудь:
- Лично я - Мошкин.
Кока и остальная компания едва в реку не попадали.
- Ой, не могу! - корчился Кока в судорогах. - Ой, зачальтесь, я сойду! Он, оказывается, не Бухалов, а Мошкин!
И до конца похода "Бухалов" намертво приклеился к Мошкину.
- Бухалов, доставай родственника в стеклянном пиджаке!
- Бухалову бухаря не наливать! Он и так Бухалов.
Особенно, конечно, Кока изгалялся.
- Смеется тот, кто хохочет последним, - отмахивался Мошкин.
И дождался праздника в своем переулке.
Окончив маршрут, путешественники приехали в шахтерский город Осинники, где в ресторане, а потом до поздней ночи на квартире у брата Шухова ставили яркую точку походу. И, конечно, в очередной раз угорали от истории с Бухаловым.
- Да я для ржачки подыграл зекам! - в сотый раз пытался открутиться Мошкин. Но ему не верили.
Наутро Кока и Витя Смолин пошли за билетами на самолет. Хотели послать Бухалова, но Мошкин сказал:
- Я в Омске торчал в кассе, теперь ваша очередь париться.
Наши отпускники пришли в кассу в семь утра. А надо было в пять, очередь выстроилась - смерть мухам... Они в семь-то еле поднялись после "точки".
При виде непробиваемой очереди мужичкам совсем поплохело. Хорошо, захватили для освежения бутылку вермута. Освежились за углом, опять в очереди потоптались, которая двигалась в час по чайной ложке. В те времена не было автоматизации и компьютеризации, билеты выписывали врукопашную, и кассирша явно работала не на износ.
Коке временами хотелось разнести всю эту богадельню, до того медленно шел процесс. Он буквально сатанел от глупо проходящей жизни. И когда руки уже тянулись к рукоприкладству, Смолин уводил напарника в гастроном, где был портвейновый сок на разлив.
После двенадцати Кока начал психовать по другому поводу: успеют они отовариться билетами до перерыва, который начинался в 13 ноль-ноль, или нет? Кока делал контрольные замеры времени обслуживания, складывал, умножал, делил, получалось - успевают.
И вдруг, когда перед ними осталось три человека, к окошечку прилипла дамочка в канареечном платье.
- На группу беру, - сказала она в ответ на Кокины роптания.
Стрелка на обед неумолимо ползет, окошечко перед носом, а очередь столбняком - ни тпру, ни ну, ни кукареку...
Без пяти час групповая дамочка отлипла от кассы, но та поспешно захлопнулась. Кока бросился на закрывшуюся амбразуру с кулаками:
- Еще пять минут! - барабанил он, пытаясь отвоевать у вечности час жизни.
- У меня бланки кончились! - прокричало окошечко.
Смолин потащил разъяренного Коку от греха подальше - в гастроном. Там Кока несколько успокоился. Однако после обеда в кассу две бабенки полезли на арапа. Одна тощая, как заноза, другая - еще наглее. Буром в два горла:
- Мы стояли! - доказывают.
- С семи утра вас здесь в глаза не видел! - задохнулся от бабского хамства Кока.
- Кого увидишь, когда с шести зеньки залил! - сказала заноза.
- Ты меня поила? - Кока грудью встал на пути несправедливости.
- Пять билетов на рейс 3460! - сказал в билетное отверстие, решительно оттирая женщин в сторону.
- На куда? - вылетело в Коку.
- На рейс 3460.
- Какой рейс? - возмутилось окошечко.
- Самолетный! - возмутился Кока. - На "попрыгунчик": Новокузнецк Новосибирск - Омск - Свердловск.
- Что вы мне голову дурите! - закричало окошечко. - Это железнодорожная касса!
Удар был ниже пояса. Аэрофлотная обилечивала двумя кварталами дальше, в точно такой же девятиэтажке. И очередь там была дня на два. А вокруг нее ходил озабоченный Мошкин в поисках пропавших коллег.
С ним случился приступ смеха от рассказа о роковой ошибке.
- Кока, ты бы еще в банной кассе попросил билет на самолет!
Потрясенный случившимся, Кока молчал.
- Бухалову не забудьте взять билет! - отхохотался Мошкин.
- Пошел ты знаешь куда? - сказал Кока.
- Знаю! - сказал Мошкин. - Пиво пить.
И пошел, провожаемый тоскливыми взглядами друзей.
А ТЕБЕ-ТО ЧТО?
Как-то в отделе зашла речь о терапевтах заводской поликлиники.
- Лазарева врач как? - спросил Мошкин.
- Дура! - Кока поднял голову от бумаг.
- Был я у нее два года назад. Дура!
Все с интересом повернулись в сторону Коки. Кока пошаркал ногами под столом и начал:
- Чирей у меня вскочил на... - Кока посмотрел в угол, где женщины сидят. По-разному называют этот угол: цветник, малинник, серпентарий... Кока посмотрел туда и сказал, - в общем, вскочил на самом смешном месте... сзади. Только было в отпуск пошел, а тут ни сесть, ни встать, ни, извините, в туалет по-человечески сходить. Свояк посоветовал соленый раствор горячий заделать и подержать в нем... - Кока опять посмотрел в женский угол, - чирей подержать. Как рукой, говорит, снимет. Пачку соли высыпал я в таз, воды горячей набуровил и целюсь туда смешным местом... Таз большой, а все равно не палец опустить. Попробуй, попади. Корячился, корячился - на пол таз ставил, на табуретку... Кое-как принял процедуру. Ночью готов был убить свояка, еще хуже стало.
Кока сделал паузу, пошаркал ногами под столом, шарканьем он мысли подгоняет, и повел рассказ дальше:
- Еле утра дождался. Нога правая прямо отстегивается. Дошкандыбал до терапевта...
- Тебе к хирургу надо было! - вставился Мошкин.
- А тебе-то что? - ответствовал Кока.
Мошкин, как всегда, наскакивал на Коку с эффектом Моськи, что вяжется к Слону. Они и по объемам тютелька в тютельку к басне. Кока под 90 килограммов, а Мошкин всю дорогу по жизни в наилегчайшей весовой категории рассекает.
- Полтора часа я в очереди простоял...
- Прихватил бы газетку, сиди да читай... - во второй раз перебил Мошкин.
Кока посмотрел на него, как на недоумка:
- Повторяю, чирей у меня вскочил на... - Кока сделал паузу и... махнул рукой. - В общем, захожу в кабинет. Только начал слова подбирать, покультурнее объяснить местоположение болезни, на меня кашель напал. Лазарева говорит: "Раздевайтесь до пояса, послушать вас надо".
- До пояса сверху или до пояса снизу? - не унимался Мошкин.
- Если ты для прослушивания легких оголяешь задницу, то я - грудь, пояснил Кока.
Тоже деталь. Свою задницу за весь рассказ Кока в присутствии женщин назвать напрямую постеснялся, а Мошкина - запросто.
- Прослушала меня Лазарева, - продолжил Кока повествование своих злоключений, - и поставила предварительный диагноз: катар верхних дыхательных путей. Держите, говорит, направление к отоларингологу.
- Тебе же к хирургу надо было! - сказал Мошкин.
- А тебе-то что? - отмахнулся Кока и пошаркал ногами. - У отоларинголога тоже очередь...
- Все с чирьями? - поинтересовался Мошкин.
Кока не удосужил вниманием эту шпильку.
- Час простоял! Оказывается, отоларинголог - это по уху, горлу с носом специалист. Как напустилась на меня: "Вам что - делать нечего? Вам к хирургу надо!.."
- А там очередь, - забежал вперед паровоза Мошкин.
- Не было очереди. И врач мужик. Слов подыскивать не надо. Смело штаны я скинул, а тут, как мухи на мед, профессор со студентами. Человек десять студентов, половина... - "баб" хотел сказать Кока, но посмотрел в женский угол, поправился, - половина девок. Положили меня на операционный стол без штанов. Обступили чирий... Ощущение, как в бане со стеклянными стенами. Профессор на живом примере читает лекцию и вместо кролика мое смешное место режет. Там оказался интересный случай, не фурункул, а того хлеще карбункул, сразу несколько голов развивалось...
