Одуванчики
– Срывай вместе с трубочками, – говорила Маня, обрывая стебли одуванчиков.
– Из трубочек мы сделаем волосы, у девочек будут волнистые, а мальчики…Мальчики будут без волос.
– Почему без волос? – удивился Гоша.
– А зачем им волосы?
Маня запустила одуванчики в лужу.
– Девочки купаются! – весело сказала она.
Гоша брезгливо опустил свои одуванчики в лужу.
А потом так увлекся, что начал опускать их по самые локти. Мальчики и девочки бултыхались.
Они пришли домой мокрые и довольные. Только руки были желтые.
– Вы что делали? – спросила Маню мама, глядя на ее руки и пятна на джинсах.
– Купались! – улыбнулась она.
А Гоша, перед тем как зайти домой, спрятал руки в карманы, чтобы отчим не увидел. Заперся в ванной и долго их отмывал мылом.
Бабушка
Маней ее называла бабушка. Она жила далеко и приезжала нечасто. Привозила каждый раз одинаковые свитера, и Маня их складывала в стопочку.
– Кожа да кости, – вздыхала бабушка при встрече и шла на кухню печь блины и травить тараканов. Это она умудрялась делать почти одновременно. Сначала обмазывала кухню коричневой пахучей смесью, которая моментально становилась вязкой – как смола. Потом месила тесто и пекла тонкие, дырчатые блины.
Бабушка еще и тапочки норовила прокипятить, ей казалось, что во всех тапочках живут грибки. И она с ними должна бороться. Папа, конечно, не одобрял, чтобы она кипятила тапки на кухне. Мама тоже не одобряла – боялась за свою кастрюлю для борща. Но бабушка не любила церемониться, она все делала четко, быстро и напролом.
Маня иногда думала, что бабушка была бы неплохой амазонкой. Но и со своими бабушкиными обязанностями она справлялась неплохо. По крайней мере, тараканов становилось все меньше, а свитеров все больше.
5 «Б» класс
Они учились в 5 «Б» классе.
– «Б» – это почти «А», – рассуждала Маня. – И хорошо, что не «Г» и не «Ж».
В школе еще был класс «Е». И те, кто учились в этом классе, радовались, что учатся не в «Ё».
Но 5 «Б» был все-таки особенным. Там был теннисист по фамилии Дворник: высокий, стриженный под горшок. В школу он почти не ходил, зато ходила его мама: большая, с длинным, острым носом и тонкими губами. Зимой она носила такую же большую, как она сама, шубу. Запиралась с Алиной Федоровной в кабинете, и выходила с лоснящимся от пота лицом.
– Вот станет наш Пашка великим. Великий теннисист по фамилии Дворник. Звучит? – спрашивала Маня.
– Звучит! – одобрял Гоша.
Была художница Ника. Маленькая, толстенькая, с сальной, спадающей на один глаз сосулькой челки. Она всегда держала во рту огрызок карандаша. Кусала его, слюнявила, казалось, и вовсе проглотит.
Был Максим Соловьев. Невысокий, широкоплечий, с ровной осанкой и характером – «себе на уме». Все девчонки по нему тайно сохли. И даже худая крючковатая отличница Светка Чувилина, которая не давала никому списывать, была от него без ума.
Малек
Гошу Малькова в классе не любили. Он был длинный, рыжий, умный. Ходил всегда в одном и том же свитере с отвисшими рукавами.
«Я для них просто малек. Маленький и незаметный. Я на голову выше всех в классе, но я просто малек», – думал Гоша.
На переменах он сидел один, забившись в угол.
Однажды его вызвали к доске читать стихотворение.
«Пушкин, Няня» – начал Гоша.
Но на слове – «подруга», что-то пошло не так. «Па-па-па», – пытался выговорить Гоша. Но слово застряло – и ни туда, ни сюда. Он сжал кулаки, но это не помогло. Капля пота упала на нос, он ее даже не заметил. Он пытался подтолкнуть слово, но снова получилось: «Па-па-па».
– Заржавел, надо смазать, – засмеялись в классе.
– «Подруга дней моих суровых», – вдруг выговорил Гоша.
– А где твоя подруга?, – выкрикнул с последней парты Эдик Коровин.
– Тишина в классе! – рявкнула учительница. И все разом замолкли.
«Я просто малек», – пытался утешить себя Гоша, сидя на перемене и обхватив голову руками. Ему так хотелось снова стать незаметным, а еще лучше – исчезнуть.
Разговор
Гоша сидел на уроке, как всегда, на первой парте и смотрел в одну точку – то ли на карту, висящую на доске, то ли на тощую учительницу по географии, которая даже юбку носила всегда с ремнем. И вдруг как подскочит и выбежит из класса. Даже географичка испугалась: что это с ним? А потом говорит:
– Кузнецова, сходи, посмотри.
Маня сидела как раз рядом с дверью. Она вышла, но Гошу не увидела. Побежала вниз по лестнице, смотрит – внизу кто-то сидит. Подошла ближе. Гоша сидел, опустив голову на колени.
– Что с тобой?
– Ничего. Зачем пришла?
– Маня села рядом.
– Что с тобой?
Гоша поднял голову, под носом были ссохшиеся поползни крови. Ноздрю он прикрывал ладонью.
– На, держи платок, – предложила Маня.
– Уже не надо.
Так они просидели до конца урока. Гошу как будто прорвало – он говорил и говорил. О том, как раньше жил в Тамбове, как копал картошку после уроков на бабушкином огороде. Как теперь живет в Москве с мамой и отчимом. Как он его бьет, как вчера стукнул по носу. От него можно спрятаться только в туалете. И уроки он делает иногда прямо сидя на унитазе.
Маня показала ему закуток под лестницей, где проводит все перемены.
– Я тоже сюда буду ходить. Можно?
Катышки
Маня обрывала катышки с Гошиного свитера.
– Раз катышка, два катышка, три катышка, – перечисляла она. – Сейчас они станут мушками и улетят. Вот увидишь!
Гоша смущался, вжимая голову в плечи.
– У тебя голова растет из плечей, – смеялась Маня.
И от этого смеха ему становилось легче.
Она взяла его за руку. От неожиданности он вздрогнул.
– У тебя руки как ледышки, – сказала Маня. И сунула его руку к себе в карман.
– А вот и мушки! Они летают!
Маня высыпала катышки Гоше на голову.
Сестра
У Мани была старшая сестра, ее звали Дина. Она была холодная, как эскимо из холодильника.
Дина смотрела на Маню всегда сверху вниз.
– У тебя нос как картошка, у тебя ноги как спички, – язвительно говорила она.
А один раз она сказала Мане:
– Лучше бы тебя вовсе не было.
Маня знала, что родители ждали мальчика, а родилась она.
«Может и вправду лучше бы меня не было»? – думала иногда Маня.
Заколка
Маня не стеснялась своих выпирающих ребер – за кофтой их все равно не видно. А вот расщелины между зубами стеснялась, она была прямо посередине. Улыбнешься – и сразу видно, как будто по зубам кто-то треснул, съешь салат, и сразу смотришься в зеркало – нет ли между зубов петрушки? А это ведь глупо, каждый раз смотреться в зеркало.
У Мани были волосы длинные, светлые, часть выгорела на солнце и стала совсем белесой, часть осталась русой. Волосы не держала ни она заколка, Маня завязывала хвост на затылке и вечно так ходила.
Мама повела ее в парикмахерскую.
– Сделайте покороче, – сказала мама тетеньке с ножницами. Маня с опаской посмотрела на ножницы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
