Сержант устало оглядел тех, кто еще оставался в столовой. Встречаясь взглядом с солдатами, он кивал головой и показывал на дверь.

Пора было перемещаться в казармы.

– Чего вы потом, на боковую? – Спросил вполголоса Винсент, напрочь позабыв о гильзе.

– У тебя есть другие предложения? – уточнил Терри, демонстративно зевая.

– Ну как… – Глаза у Винни хитро блеснули, – Я в лазарет собираюсь.

Мелонис засмеялся.

– Что, решил пар сбросить, до Василиска не дотерпишь?

– Да я не только к Джин, там же ЭТИ лежат…

– Тихоходки-то тебе чем приглянулись, извращенец?

– Дурак ты, Мутант. Я же посмотреть хочу на них… – Обиженно возразил Винни.

– Ты приказ слышал? – Встрял Салли. – Никому ни ногой.

– Ай, да ладно, я одним глазком. Она все равно надолго не пустит.

– Джин вообще надолго никого не пускает. А вот ненадолго – то хоть кого. – Снова отшутился Терри. Винсент нахмурился и ничего не ответил.

Последние несколько месяцев женский коллектив блокпоста "Дороти" состоял из четырех человек. Номер один носила почетное прозвище "Медуза" и уже спала с сержантом Карлом Бойлом. Об этом знали абсолютно все, и иногда шутили, что из всех только комендантша и сержант до сих пор делали вид, что их отношения сокрыты под покровом тайны.

Номером два была капрал Джин Райс. Стройная блондинка с вечно завязанными в хвост волосами и плохо скрываемым шальным огоньком в глазах, она была именно тем типом молодых женщин, которые охотно шли в армию и сами вызывались в подобные долгосрочные смены по одной причине – мужское внимание. Для Джин это был наркотик. Каждое утро, надевая чистый белый халат, она пыталась угадать, кто сегодня из "мальчиков" будет второпях, спотыкаясь о пуговицы и мило волнуясь, пытаться снять его, и как она, звонко смеясь и отшучиваясь, будет от него отмахиваться. Ее это забавляло. Ей нравилось день ото дня разоблачать симуляции самых разнообразных, внезапно возникших болезней, нравилось принимать подарки и слушать сбивчивые признания. Она чувствовала себя на своем месте.

Сегодня, однако, ей было не по себе. В ее маленьком царстве появилось три “тихоходки” – так обычно называли людей, спящих в анабиозных камерах. Да что говорить – людьми их назвать можно было с большими оговорками. Если точнее, то это были три почти белых, с синевой, тела, напоминающие скелеты с кое-как натянутой кожей. У всех троих на теле по какой-то причине не было ни единого волоса – ни бровей, ничего вообще. Черт их знает, откуда приехали, опять же – из-за Тихих Дюн, через близлежащие свалки, где еще могли жить людоеды, или того хуже.

Тихоходки лежали в палате, в полумраке, за бетонной стеной. Джин сидела в приемной лазарета, где находился ее рабочий стол, несколько стульев и шкаф с медицинской утварью. Напротив стола была герметичная дверь, ведущая в палату, рядом на стене висел большой экран, на котором могли бы выводиться все необходимые данные о происходящем внутри, если бы он работал.

Джин изо всех сил пыталась сосредоточиться на написании отчета о происходящем, но удавалось ей это плохо. Она вздрагивала от каждого шороха, которые, учитывая хамсин, раздавались тут и там достаточно часто. Сердце в груди стучало. Всю предстоящую ночь ей требовалось бегать в палату, проверяя пришельцев, а это было страшно. Очень, очень страшно.

Джин обрадовалась, когда в лазарете появился Винсент.

– Винни? Привет! А тебе сюда нельзя… – Чуть дрожащим голосом заметила Джин, не отрываясь от отчетов.

– Чего это? – Винни робко подошел к столу и придвинул к капралу заботливо принесенную им из столовой чашку с апельсиновыми дольками. – я тут это… угощайся.

– Спасибо.

Она отложила ручку и вздохнула. Винсент, потоптавшись на месте, повернул голову к двери в палату.

– Они там… лежат. – Сказала Джин, в который раз за вечер поежившись.

– Что, не очухались?

– Да какой там. Трупами лежат. Страшно так…

– И чего… какие они там?

– Тощие. Как скелеты. Знаешь, как при крайней степени облучения на Копях. Килограммов по сорок весят. Еле дышат, каждую венку видно.

– Ну, не бойся. – Винни попытался погладить Джин по голове. Получилось неуклюже. Джин отмахнулась.

– Да отстань. И спать, чего встал… Медуза накажет.

Тот отступил, соображая, что сказать дальше. Джин посмотрела на часы.

– Еще шесть часов сидеть. Как там погода?

– Хамсин этот? Да слабеет уже. С утра, скорее всего, дядя Френк полезет антенну чинить.

– С утра только… У них состояние критическое, а у нас рабочий кардиограф один на троих, дефибриллятор работает через раз и из антибиотиков – только пенициллин остался, и то – немного. Если что случится, я ничего не смогу сделать. Знаешь, как страшно?

– Понимаю… будешь тут сидеть всю ночь?

– Постараюсь, что делать… Слушай, ну правда, настроения совсем нет, ты бы тут не стоял. Медуза узнает, надает по попе.

– Да сейчас уйду уже… – Винни замялся, словно мальчишка при первом разговоре с девочкой. – Заладила с этой Медузой… Посмотреть-то пустишь?

Джин разочарованно вздохнула. Разумеется. Это было ожидаемо.

– Слушай, они ведь неизвестно, чем могут быть больны. Вдруг – Порчей… Может не стоит?

– Да я же на секунду. Дыхание задержу, все дела.

– Дыхание он задержит. Не страшно тебе?

Конечно ему было страшно. Но и любопытно. Вдобавок, для него это было возможностью произвести на Джин впечатление, чего Винни упускать не хотел.

– Ну посмотри, не уйдешь же иначе. Только давай быстро, одним глазком, ладно? И маску надень, вон, стопочка на полке.

Винсент все так же робко взял карту доступа со стола, приоткрыл дверь палаты и, стараясь не шуметь, вошел внутрь.

– Что-то ты быстро. Не дала? – Решил уточнить Терри, когда мрачный Винсент вернулся в казарму.

– В жопу иди. – Огрызнулся Винни и начал раздеваться. – Плохо там все.

– Чего, ЭТИ напугали? – Включился Салли. – Лежат, или восстали?

– Куда они денутся. Не смешно, между прочим – Джин там одна совсем, ей страшно.

– Не удивительно. Не каждый день такие гости вырисовываются, всё бойцы местные. – Цинично заметил Терри. Кто-то из лежащих неподалеку солдат сквозь сон недовольно проворчал что-то неразборчивое.

– Чтоб вас кадавры сгрызли. Спать буду.

Винсент лег на кровать и отвернулся от сослуживцев. Терри еще о чем-то перешептывался с Салли. Майкл ровно лежал на спине с закрытыми глазами, вслушиваясь в разговоры вокруг. Солдаты сонно обсуждали незваных гостей:

– Вы знаете, я ожидал какие-нибудь щупальца, или какую-то другую хрень. А это простые люди.

– Да ладно, вдруг они когда здоровые, в кадавров превращаться умеют.

– Интересно, они с Черного Полиса?

– Тогда бы все черные были, как уголь.

– Да обычные они там, если он вообще существует. Просто обгоревшие. Ну эти точно не оттуда.

Угомонились солдаты примерно через четверть часа.

Спалось, однако, далеко не всем. В Логове грызуны, изредка перебрасываясь непонятными для посторонних фразами, пытались заставить работать сильно поврежденный съемный диск из бортового компьютера броневика. Дядя Френк на кухне рассказывал байки Марии и Елене об Азазеле, змеях-гигантах, живущих ближе к экватору, и, разумеется, Черном Полисе. А в Западном корпусе беспокойно ворочалась в кровати Медуза, тщетно отгоняя засевшую в голове мысль – "Неужели сорок семь?", периодически толкая спящего рядом Карла, от чего тот всякий раз вздрагивал и просыпался.

Ночь, однако, только начиналась. По заведенной традиции, когда в солдатской казарме послышался первый храп, наступало время Рейда. Привычно стараясь вести себя бесшумно (а вести себя так, стоит заметить, солдат специально обучали), с койки поднялся Терри Мелонис, наспех накинул на себя одежду и направился в лазарет. Когда примерно через полчаса он вернулся, следующим пошел рядовой Бенжамин Холланд по кличке "Малыш Бен", которую он ненавидел, и каждый раз направляясь к Джин, тщетно пытался доказать ее полную неуместность. Следующим был Саймон Новак, по-юношески, как и многие, влюбленный в капрала и все обещающий сыграть ей на гитаре сразу после демобилизации.