– Мы отлично относимся к самоотверженности внутри стаи, но не со стороны чужаков.
– Взгляни на ситуацию под другим углом, – я начинаю терять надежду: неужели план не осуществится? – Какая тебе разница, я или Карина подчиняемся твоим приказам? А? Отпусти её, а дальше уже дело за мной. Если понадобится, я прикреплю её наручниками к батарее, но зато оставлю в живых.
– Ты так уверена, что твоя сестра умрет? Многие выживают после инициации.
– Многие? Я так не думаю.
Шрам задумчиво смотрит на меня: неужели решил рассмотреть моё предложение? Затем он сжимает губы, скрещивает перед собой руки и неожиданно говорит:
– Ладно. Я согласен.
– Что? – Карина краснеет и срывается с места. – Но я хочу быть в стае! Я, не она!
– Твоя сестра явно дала всем понять, что ей неважно твое мнение.
– Потому что мне важна твоя жизнь! – я смотрю на Карину и недовольно хмурюсь. – Ты идиотка, если не понимаешь, во что ввязалась!
– Но это мой выбор!
– Пожалуйста, – я смотрю на Киру, но не произношу её имени. – Уведи её.
Блондинка кивает.
– Я никуда не уйду, – верещит сестра. – Не тебе решать, что мне делать, а что нет.
– Ты ошибаешься. Именно мне решать!
– Но это несправедливо. Я хочу быть в стае! Я хочу быть её частью!
В этот момент Кира берет её за локоть и грубо тащит за собой.
– Нет. Отпусти меня! Лия, прошу тебя! – она пытается вырваться, но тщетно. – Лия!
Я отворачиваюсь и крепко стискиваю зубы. Не верится, что желание Карины быть среди этих животных перевешивает желание жить.
– Итак, – наблюдая за тем, как Кира уводит сестру, протягивает Шрам. – Выходит, ты будешь проходить инициацию вместо неё.
– Выходит, что так.
– Я сегодня в хорошем настроении, так что тебе повезло. Хотя, – он хмурится. – Хотя мне кажется, что было бы честно, поставить тебе одно маленькое условие.
– Какое же? – устало спрашиваю я. Я ещё не думала, как буду проходить испытания с ноющими конечностями, и почему-то лишь сейчас вспоминаю об этом. – Какое условие?
– Твой результат должен быть лучше результатов других. Тогда ты останешься в стае и продолжишь инициацию.
– В противном случае?
– В противном случае, – продолжает Шрам. – Ты будешь изгнана, а твоя сестра вернется на свое законное место.
– Хорошо, – безучастно отвечаю я и чувствую, как покалывает в глазах. – Хорошо, я согласна на все условия.
– Отлично, тогда начнем, – парень потирает руки. – Первый поезд уже на подходе!
Почему-то я не удивляюсь.
Меня окатывает волна страха, ужаса, но не удивления. Я догадывалась, что будет за испытание, и внутри уже попыталась себя к нему подготовить.
Хотя можно ли себя к такому подготовить?
– Смысл данного испытания, – кричит Шрам, и люди обращают к нему лица, – в том, что новичок выходит на рельсы и становится спиной к идущему поезду. Мы засекаем время и считаем, за сколько метров до первого вагона он отходит в сторону. – Чуть помедлив, он добавляет. – И без фанатизма. Смерти нам ни к чему.
Подростки торжественно кричат, увидев очень далеко поезд. Я сглатываю, накопившуюся слюну и сжимаю в кулаки потные ладони. На улице прохладно, но я вся горю, хочется обрызгать лицо ледяной водой, хочется упасть в сугробы, которых ещё нет, хочется прыгнуть в бассейн и лежать на поверхности. На лбу появляется пот. Сводит низ живота, и мне приходится признать, что боль в спине и в мышцах спасает меня: не дает расслабиться. Иначе я бы упала без чувств.
Когда первый парень, старше меня может года на два, прыгает с платформы к рельсам, моё сердце останавливается. Я готова кричать от ужаса, но понимаю, что это не поможет ни ему, ни мне. Поезд совсем близко. Теперь я не только его слышу, я вижу его. Люди вокруг, одетые в черную одежду, неожиданно начинают шевелиться. Они подходят ближе к платформе и выкрикивают слова в поддержку парню. Удивительно, что они не кричат: поскорей бы тебя сбил поезд, потому что всё именно к этому и идет.
Прикрываю рукой рот и дрожу, словно осиновый лист. Мне так страшно было лишь один раз: когда я проснулась и поняла, что потеряла целый год. Только если тогда паника была моральной, сейчас я ощущала её физически.
– Боишься? – неожиданно спрашивает меня Шрам и улыбается. – Испытание тебе не из легких досталось.
– Справлюсь как-нибудь и без твоих советов, – огрызаюсь я.
– Я в этом сомневаюсь.
Затем он оставляет меня одну и подходит к толпе.
– Отходим все на шаг назад, – кричит он и, расставив руки, отодвигает подростков ближе к центру. – Этот вокзал в нашем распоряжении, но я всё равно не хочу проблем.
Я недоуменно вскидываю бровь и нехотя подхожу к парню.
– Что значит, в нашем распоряжении?
– Стало интересно?
– Просто ответь, Шрам.
– Этот вокзал не рабочий. Он заброшен, как и парк, в котором мы обычно проводим время.
– Но как тогда здесь проезжает поезд?
– Я бы сказал, проезжает не поезд, а несколько вагонов. – Он вновь улыбается. – Не волнуйся. Управляет им один из наших.
– Значит ли это, что он успеет затормозить, если что? – с надеждой спрашиваю я, и натыкаюсь на безумный взгляд парня.
– Нет, это абсолютно ничего не значит.
Мне опять тошнит от ужаса.
Я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, как парень на рельсах закрывает глаза. Поезд совсем рядом. Я уже отчетливо различаю его силуэт и не знаю себя от паники. Звук всё громче и громче, и когда кровь вскипает, словно подогретое молоко, парень нагибается: готовится отпрыгнуть. Сто метров, девяносто, восемьдесят – люди орут, словно дикие. Одна девушка протягивает вперед руки, и кричит, что любит его. Если бы любила, то не позволила бы совершать такое. Хотя, что я понимаю в любви?
Семьдесят, шестьдесят – я закрываю руками лицо, и слышу дикий рев поезда. Пятьдесят. Поток воздуха откидывает назад мои угольные волосы, и я испуганно отступаю в сторону, отказываясь открывать глаза.
Мне хочется плакать, хочется забиться в угол и не выходить оттуда.
Но вдруг я улавливаю радостный крик. Мои руки сами опускаются, глаза находят толпу, и я замечаю парня. Он довольный стоит рядом со своей девушкой, целует её, обнимает, крутит вокруг себя. Он справился, и он жив.
Я облегченно выдыхаю и вдруг ощущаю чье-то прикосновение.
– Ты как? – я поднимаю глаза и вижу Киру. – Всё в порядке?
– Честно?
– Ладно, можешь не отвечать. – Блондинка едва заметно улыбается. Я благодарна ей за то, что она рядом. Мне кажется, я смогла бы ей довериться. – Ты последняя?
– Да, Карина была шестой, так что…
– Отстой. Придется посмотреть на все результаты.
– Меня волнуют не цифры. Как понять, когда нужно отступать? Как словить именно тот момент?
– Тут нет четкой инструкции. Просто прислушивайся к звуку. В какой-то момент он перестанет становиться громче. Это значит, у тебя доля секунды, или…, – она проводит пальцем по шее и округляет глаза. – Но лучше, конечно, не держаться до этого момента. Слишком большой риск, что отпрыгнуть ты не успеешь.
– Ясно. Хорошо. Спасибо.
– Прекрати так волноваться, – улыбается Кира. – Наша стая собрана для того, что получать удовольствие от жизни, от адреналина, который вскипает в крови. Мы здесь для того, чтобы побороть свои страхи, а не стать заикой.
– Но ведь люди умирают.… Это не игры!
– Умирают глупые гордецы, которые считают, что способны на большее, хотя не в состоянии даже перепрыгнуть через козла. Ну, или те, кто думают, словно рождены для нашей стаи.… Например, такие люди, как твоя сестра. Они долго не продерживаются, потому что забывают о своей небольшой слабости: смертности. Порой, их стремление доказать, что они способны на многое, доходит до абсурда. Так что я рада, что твоя сестра ушла. Ей бы пришлось сложно
– Ты отвела её к Леше? – вспоминаю я.
– Да, и он отвезет её к вам домой.
– Спасибо.
Когда я оглядываюсь, то понимаю, что осталось всего два человека. Когда успели пройти троя?!