– Мне жаль.

– Разве мы разговариваем для того, чтобы пожалеть друг друга? Я ведь выжила, так что жалеть меня незачем.

– Ты права. Незачем.

Я киваю и увлеченно прикусываю губу. Хочется спросить о самом важном, но я начинаю издалека.

– Как ты попал в стаю, и когда это произошло?

– Чуть больше года назад, мы с братом наткнулись на группу подростков. Они развлекались, прыгая с моста в реку. Полное безумие, – Максим улыбается. – Парни привязывали себя к железному бортику и ныряли в тридцатиметровую пропасть. На удивление, мне захотелось попробовать.

– Ты просто псих, – восклицаю я. – Это же опасно!

– Я стал бесстрашным, не потому что раздавал всем цветы, чужачка. Естественно, было опасно, но разве меня это волновало? Я настолько полюбил подобного рода развлечения, что собрал с братом свою собственную компанию, где люди могли совершать безумные поступки и получать от этого удовольствие. А главное – получать удовольствие без последствий.

– 16 погибших подростков – разве это не последствия? – осуждающе спрашиваю я.

– Ты ничего не знаешь, так что, прошу тебя, не делай скоропостижных выводов.

– Подожди, – меня вдруг озаряет. – Ты сказал, собрал стаю с братом. Получается…

– Да, – Макс откусывает гамбургер и пожимает плечами. – Шрам, или говоря человеческим языком, Стас, мой родной брат.

Я ошеломленно выдыхаю и только сейчас осознаю, какой была слепой. Сходство в их внешности очевидно: острые скулы, прямой нос, черные угольные волосы, смугловатая кожа. Лишь глаза разные, но я уверена, присмотревший, я бы и там нашла нечто единое. Возможно, в заблуждения меня ввела рана на лице предводителя: она изменила не только внешний облик парня, но и внутренний. И все же, как я могла так облажаться?

– Что ж, моя очередь. – Максим не ждет, пока я приду в себя, спрашивает. – Почему тебя так интересует стая? В чем подвох?

– Подвоха нет. Я наткнулась на вас случайно, потому что хотела спасти сестру. – Я серьёзно смотрю на парня. – Что ж, на самом деле, ваше сборище представлялось мне рассадником отморозков, которым наплевать на свою жизнь и на общепринятые правила. Вы делаете, что хотите, когда хотите и где хотите. Я считаю это аморальным образом жизни. Точней я так считала. Но сейчас, – мне приходится придвинуться чуть ближе к Максиму, потому что сказанные мной слова являются страшной тайной. – Но сейчас я понимаю, что ошибалась. Моё мнение насчет того, что в ваших телах вместо крови течет адреналин – не изменилось, но я вижу что-то ещё, что-то, что жутко влечет меня. И пока я не пойму о чем идет речь, я никуда от вас не денусь.

Макс улыбается.

– Интересный ответ.

– Я хочу говорить честно, чтобы потом не было недопониманий. Скажи мне, стаю основал ты и твой брат. Так почему же бразды правления в его руках? Почему вы не командуете вместе? Возможно, тогда бы удалось избежать многих смертей и трагедий.

– Мне это не нужно.

– А Шраму нужно?

– Пойми, пусть мы и родные братья, у нас совершенно разные жизненные принципы. Я – участник, он – организатор. – Парень выдыхает. – Руководить должен один человек, и я рад, что не мне представилась эта возможность.

– Считаешь, из тебя вышел бы плохой предводитель?

– Я не знаю, и даже не хочу об этом думать. Тебе кажется, что Стас – корень зла, что он причина всех наших бед и несчастий. Но ты глубоко ошибаешься. Мой брат готов пожертвовать всем, что у него есть. Он не даст свою стаю в обиду, я знаю это. Если бы у меня был выбор, я бы доверил свою жизнь именно ему, потому что…, – парень громко выдыхает. – Потому что это его призвание! Он так долго не мог найти себя, и сейчас, наконец, нашел. Стас отличный предводитель и верный друг. Я уверен в нем так же, как уверен в самом себе

Я вспоминаю, как на перроне, Шрам отодвигал подростков ближе к центру вокзала, как он предупреждал нас не терять голову во время испытания. Но это кажется такой мелочью по сравнению с тем, когда я просила его помочь освободить Карину из куба, а он стоял и бездействовал. Спорные чувства, и я не могу понять, в состоянии ли я доверить свою жизнь этому человеку так же уверенно, как Максим. Наверно, пока нет.

– Почему ты стояла на рельсах так долго? – неожиданно спрашивает парень, и я недоуменно пожимаю плечами. В его глазах отражается грусть и какая-то безнадега. Мне не понять, этого взгляда. Только не сейчас. Может, чуть позже, но не сегодня.

Я не ожидала такого вопроса, и поэтому долго думаю, прежде чем ответить.

– Возможно, – колеблюсь, прикусив нижнюю губу. – Возможно, мне понравилось ощущать себя свободной.

– Но ты могла погибнуть.

– Я бы успела отпрыгнуть в сторону.

– Вряд ли, – Макс с горечью улыбается. – Ты должна чувствовать разницу между храбростью и безумством, чужачка. Глупость не поощряется. Большинство страдает только потому, что приписывает себе слишком много.

– И это мне говорит человек, который прыгает с тридцатиметровой высоты в пропасть, вооружившись лишь толстым канатом.

– Я серьёзно.

– Я тоже, – с вызовом восклицаю я. – Откуда берется твоя уверенность в себе? Если тебя прозвали бесстрашным, значит, ты совершил огромное количество безумных поступков, не колеблясь и не дрожа перед страхом. Чем я хуже?

– Ты ничего обо мне не знаешь. Нельзя перестать бояться. Каждый раз, я понимаю, что могу не вернуться домой, что сильно рискую, но на то у меня есть свои причины. Моя уверенность граничит с безысходностью и с апатией. Я потерял вкус к жизни и теперь пытаюсь восстановить его, прыгая с обрыва, кидаясь под поезд и разгоняясь до двухсот километров в час. Адреналин спасает меня от живой смерти. Но зачем это тебе? Зачем ты подвергаешь себя такой опасности? – Он недоуменно качается головой. – Кричишь на свою сестру, но делаешь то же самое.

– Тебе не понять.

– Это ты не понимаешь, Лия, – я поднимаю взгляд на парня и чувствую, как от него исходит волнение. – Не знаю, чего ты хочешь добиться, но это явно не стоит твоей жизни.

– Следующий вопрос, – раздраженно отрезаю я. – Итак…

– Мы ещё не закончили.

– Закончили. Я и так сказала тебе слишком много, так что теперь твоя очередь. – Парень громко выдыхает, а я задаю главный вопрос, который волнует меня больше всего вышесказанного. – Разумней было бы спросить: страдаешь ли ты раздвоением личности. Но я не стану оскорблять тебя и поставлю вопрос по-другому: зачем сначала избивать меня, а потом спасать жизнь? Причем неоднократно.

– Чужачка, – протягивает Максим. – Это глупо!

– Ответь.

– Сама подумай.

– Макс, ты нарушаешь правила. Я задала вопрос – отвечай на него.

– Неужели это не очевидно? – я качаю головой, и парень громко выдыхает. – Я помогаю тебе, потому что нахожусь в нужное время, в нужном месте.

– Что за чушь? – возмущаюсь я. – Хочешь сказать, ты побил меня, потому что находился в нужное время, в нужном месте? Тогда это как минимум странно.

– Правила стаи просты – чужаков мы не терпим. Ты – чужая. У тебя не было вариантов: в любом случае, ты бы пострадала. Вот только есть одно «но». Пострадать от гематомы на плече или от сломанных ребер? – Глаза Максима становятся яркими, и я невольно засматриваюсь в них, осознавая, что даже в этом отвратительном поступке просвечивается нотка героизма. – Поединок с Костей в лучшем случае закончился бы переломом. Я сделал так, что ты смогла ходить на следующий день. Чувствуешь разницу?

– Но зачем ты помогаешь мне?

– Это уже следующий вопрос.

– Нет. Ты не сказал главного. Почему ты спасаешь меня? Какая тут для тебя выгода?

– Лия, – Макс пожимает плечами. – Я не могу по-другому.

– Но почему?!

– Потому что не могу!

Парень поправляет черные волосы и проводит рукой по кожаному рулю. Выдохнув, он поднимает голову и вдруг наши взгляды встречаются. Готова поклясться, что он, как и я чувствует нечто электрическое в воздухе. Возникает странное желание приблизиться к нему, согреться, и это желание не пугает меня, а наоборот придает сил и уверенности. Я уже второй раз замечаю тягу к Максиму, и теперь не могу отрицать, что эта тяга действительно существует. Сердце делает сальто, когда парень поднимает руку и протягивает её в мою сторону. Кажется, он хочет дотронуться, хочет прикоснуться, и я затаиваю дыхание. Мне не пошевелиться. Мой взгляд прикован к его темно-синим глазам, а они смотрят на мои губы, на мою шею, на моё лицо. Это сводит с ума и одновременно обезоруживает. Я забываю, как дышать. Его пальцам остается ещё несколько сантиметров до моей щеки, но я уже ощущаю жар в том месте, где они коснуться лица, уже ощущаю покалывание на коже. Возникает мысль придвинуться чуть ближе, ведь тогда я, наконец, почувствую его прикосновение, но я быстро отбрасываю эту идею. Мне не по силам даже моргнуть. И когда стук моего сердца становится таким громким, что его смог бы услышать и сам парень, Макс опускает руку. Я разочаровано выдыхаю, и перевожу взгляд в сторону.