Вдруг из воздуха соткалась женщина, белокурые волосы которой жили своей жизнью — парили над головой, как им вздумается. Улыбнулась, а в голове у меня голос зазвучал мелодией.

 — Здравствуй, Воин, не думала тебя здесь так скоро увидеть. Но от судьбы не убежишь: сплелись твои нити с чуждым для тебя миром. С истинным избранником своим должен будешь там встретиться. Ничему не удивляйся и ищи.

 — А как же мой друг? Он со мной отправится? Я, вроде как, виноват в его появлении здесь.

 — Нет, — лукаво улыбнулась она, — его судьба переменилась, не так она задумывалась изначально. Потому дороги ваши разные. Но вы ещё встретитесь. Но встретив его — не узнаешь: память о нем будет у тебя стёрта. Уж не обессудь. Сможешь вспомнить и узнать — твое счастье, а нет, так тому и быть!

Потом подошла к Ваньке и начала ему о чём-то негромко говорить. Он тоже что-то спросил, но что — я не расслышал.

Ко мне вновь подошла мама, обняла за плечи, положив голову на грудь, и вполголоса сказала, что будет направлять и помогать мне по-прежнему, и чтобы я не боялся перемен в себе: богиня судьбы не допустит плохого. Я обнял в ответ, пообещав, что постараюсь быть благоразумным.

Белокурая богиня обернулась, сделала знак отойти от мамы и взмахнула рукой. Я тут же почувствовал, что опять лечу: опять мимо проплывали белоснежные облака, но радостное чувство полета исчезло, уступив место тревоге: что ждет меня там — в новом незнакомом мире, и сможем ли мы когда-нибудь вновь повстречаться с моим другом? Богиня сказала, что встретимся, но когда? Вдруг передо мной как будто опустился занавес, отделивший меня от прошлого: я забыл, что со мной было раньше, а что ждёт впереди — не знал. Тревожное чувство перед неизвестностью не отпускало, а непонятная тягучая тоска, поселившаяся в сердце, не давала сосредоточиться. Я окунулся в забытьё.

***

Очнулся на лесной поляне. Вокруг трава высокая, колышутся какие-то соцветия на ветерке, вверху небо голубое и облачка лёгкие. Птички поют, кузнечики стрекочут. Красота!

Я валяюсь среди всего этого великолепия, наслаждаюсь ароматом луговых трав, ласковым теплом погожего летнего дня. Понимаю, что давно так хорошо мне не было. Умиротворение зашло в душу, будто так и нужно мне: теперь я на своём месте.

Полежал ещё чуток, покайфовал, вставал разомлевшим и неспешным. Сразу пришло понимание, что я в незнакомом месте, и место это в другом, неизвестном мне мире, и расслабляться ещё рано. Но как же тут было хорошо!

Прекратила моё безмятежное состояние внезапно прилетевшая со стороны ближайших деревьев стрела. Поймать её мне труда не составило. Это ж не пуля: от той только уклониться можно. Залег обратно и начал потихоньку отползать к краю поляны. Незаметно проскочил через кустарник, остановился и прислушался. С одного из раскидистых дубов донеслось негромкое переругивание:

— Кто тебе, чучело, позволил стрелы выпуливать? Если бы тот пятнастый подошёл ближе, тогда бы прицеливался. А теперь чё делать? Куды он подевался? Видел, как стрелу рукой поймал? Ловкий, не то что ты — недотёпа!

Голосок был явно девичий и привыкший командовать.

 — Дык, я чё, Нют, я ж ранить его хотел. Ну, шоб не пристал к нам ненароком. Один-то я тебя от такого лба как оборонять стал бы?

Второй голос, похоже, принадлежал молодому парню.

 — Ну, вот теперь обороняй, как хошь! Ты его видишь хоть?

Говорок доносился со средних ветвей. Я уже был возле дуба и незаметно зайдя с другой стороны, прислонившись к шершавой коре, слушал, пытаясь понять, с кем меня свела судьба: с врагами или друзьями. Решил действовать по обстановке: пока этих двоих с дерева снять, а там видно будет. Подтянувшись на руках, легко и бесшумно перебросил натренированное тело на ближайшую ветку. На соседней ко мне спиной сидел юноша, держа в руках наготове лук с натянутой стрелой, напряжённо вглядываясь в зеленевшую сквозь кусты полянку: видимо, выглядывал меня. Но там, куда он смотрел, меня давно уже не было.

Сзади у спины был пристёгнут колчан со стрелами, с торчащим на кончиках оперением. Я резко потянул парня за колчан и тут же, не дав опомниться, зажал другой рукой рот. Парень был настолько поражён, что даже не успел охнуть, лишь вращал на меня округлившимися белками выпученных от удивления глаз. Он попробовал было дёрнуться, но я, скомандовав «не рыпаться», одновременно перехватил тонкую девичью руку с коротким кинжалом, направленным к моему горлу. Девушка испуганно вскрикнула, а рука тут же разжалась, выпустив кинжал. Сделав знак девчонке, чтобы сидела смирно, с силой встряхнул пытающегося освободиться парня.

— Кому сказал не рыпаться? — с металлом в голосе прошипел я, — Будете хорошо себя вести, плохого не сделаю. Расслабились и успокоились!

Попытавшуюся соскользнуть вниз девчонку, поймал за шиворот и посадил рядом с парнем.

— Тебе особые приказы нужны, кому сказал — не дёргаться?

Я пересел на соседнюю ветку и окинул взглядом своих «пленников». Хмыкнул про себя на то, как они сразу обмякли и присмирели, с испугом глядя на меня, так внезапно свалившегося на их голову. Верно прикидывали, кто я такой, и чем им грозит эта нежданная встреча. Дождавшись, когда они немного успокоятся, я негромко произнёс:

— Сейчас один из вас мне расскажет: кто вы такие, что здесь делаете и почему хотели меня убить. Вопросы ясны?

Они одновременно, как два болванчика, кивнули головой, не спуская с меня расширенных глаз.

— Хорошо. Начинай ты! — кивнул я на парня.

— Микит я, — представился парнишка, — а это Анютка, — кивнул он на девушку, — молочная сестра моя. Моя матушка её со мной на пару и кормила.

Микит рассказал, что Анютка — царская дочка, младшая и любимая. Беда у них во дворце случилась, и они шли за помощью к оборотням. Рассказывал он сбивчиво, так что я толком ничего не понял: какие-то колдуны, тайные ходы, послы… Было такое чувство, что меня забросило в какую-то сказку, где я Иванушка-дурачок, и сейчас мне эти двое попросту морочат голову. Как-то не верилось, что всё это по-настоящему.

— Так, стоп! — перебил я парня. — Подробности расскажешь потом. А сейчас я понял, что вам угрожает опасность, так?

Они опять одновременно кивнули, не спуская с меня напряжённо-выжидательных глаз.

— Понятно! Хочу, чтобы вы сразу уяснили: я не враг вам! Пока не знаю, чем смогу помочь, но раз получилось, что мы с вами встретились, значит так должно было случиться. Теперь мы вместе!

Ребята уже без настороженности смотрели на меня и внимательно слушали, то и дело утвердительно кивая.

 — Мне тоже, как и вам, нужна ваша помощь. Давайте для начала спустимся и потом уже решим, как нам действовать дальше. И надо найти, что поесть. Согласны?

В ответ послышалось нестройное: «Да!», но ни один не шелохнулся.

— Да отомрите вы! — воскликнул я с дружелюбным смешком.

Только после этого ребята встряхнулись.

Мы спустились вниз. Причём Микит сам помог Анюте, даже не дав до неё дотронуться. Я не возражал, спокойно ждал, отойдя в сторону. По всему было видно, что своей сестрёнкой парень очень дорожит. Но размышлять на эту тему сейчас было не время. Нужно было решать насущные дела и разъяснить до конца обстановку.

Наконец оба стояли на земле о чём-то тихо перешёптываясь. Я по-прежнему терпеливо ждал, не мешая. Посовещавшись, они повернули головы в мою сторону, и Микит спросил:

— Кто ты?

— Человек.

— Шот не сильно смахиваешь, — склонил голову набок парнишка, — глазами ворожишь, что тот колдун, который наших воинов сил лишил. Потом уж их и полонить неча делать стало, — голову опустил и видно, что пригорюнился.

— А что у меня с глазами? — не понял я.

— Да горят они золотым огоньком. Красиво, но страшно. И поперёк слова не скажешь под их взглядом, — как-то нехотя сказала девчонка. — Так все-таки, кто ж ты будешь? Вроде и чужак, а чем-то своим, родным от тебя сейчас потянуло.

— Человек, а взгляд этот, похоже, из тех странностей, что мне обещали перед тем, как сюда прислать. И родство с этим миром ощущаю. Должен я здесь быть, а зачем не знаю. Хорош болтать! Живот уж подвело. Идёмте жратву добывать. Сухпаек, конечно, хорошо, но возможность чего посущественней найти отбрасывать нельзя.