Мои новые знакомые бодро двинулись по следу иномарки, который, на их счастье или, наоборот, несчастье, все еще просматривался в примятой ее колесами траве. Как и все слегка захмелевшие люди, и Вениамин Тихонович, и особенно Валерий Петрович старались выглядеть абсолютно трезвыми, адекватными и страшно деловыми. На берегу Зеленой я оставил их и отправился на поиски подходящего для купания места. Уходя, я слышал их возбужденные голоса:

– Все, включаем мозги! Все по-взрослому.

– Смотрите, следы!

– Ну ни фига себе каменюка.

– Сюда, сюда, окурки!

– Пустая пачка, «Петр Великий»!

– Па, глядь, компас!

«Следствие ведут знатоки!» – с легким сарказмом подумал я. Накупавшись всласть, я возвратился к своим новым знакомым. И как раз вовремя. Блистательное расследование было полностью завершено. Теперь им, особенно тезке с Гришей, позарез требовался свидетель, способный оценить их умственный подвиг и зафиксировать его для истории и благодарных потомков. Чем, собственно, я и занимаюсь…

– Слушайте! – с трудом дождавшись, когда я подойду поближе, нетерпеливо заговорил Зуев, хитро посверкивая своими карими глазами. – Женька точно был здесь!

Я невольно улыбнулся – настолько этот раскрасневшийся азартный Зуев был не похож на того, которого четыре с небольшим часа назад представил мне Гриша – элегантного, несколько высокомерного нового русского. Он и сам почувствовал, что вышел из образа, и рассмеялся.

– Женька остановился возле этого камня, – отсмеявшись и положив на него руку, продолжил тезка уже в своей обычной иронично-небрежной манере. – Он никак не мог определиться по жизни, нервничал, сомневался и курил одну папиросу за другой. Как-то так! Мы обнаружили здесь пять окурков.

Коммерсант помолчал, всем видом показывая, что считает нерешительность самым тяжким смертным грехом. Гриша, не обремененный подобным недостатком, воспользовавшись паузой, тут же вклинился в его монолог и, округляя глаза, принялся рассказывать, как на берег выскочил черный БМВ и резко затормозил возле камня.

Как синхронно, и никак иначе, раскрылись все четыре дверцы (насмотрелся боевиков!), и бритые наголо братки с кобурами под мышками и золотыми цепочками на шеях направились к его другу.

Тот, парализованный страхом, не смог даже и пошевелиться. Лишь в последний момент он вскрикивает и отбрасывает компас в сторону. Братки тут же подхватили его друга под руки, поволокли к машине и зашвырнули в багажник.

– Вот следы на песочке, дядь Валер, четырех братков от машины к Женьку. А вот следы обратно к иномарке. Уже пять пар ног. Все перемешано, но разобрать можно. Посередине Женек. И его следы, дядь Валер, заканчиваются не сбоку, напротив дверок, а возле задних колес – значит, запихнули в багажник!

Я молча поднял большой палец вверх.

– Бедный мальчик! – прошептал Вениамин Тихонович.

– Следом бандиты прыгают в БМВ, и тот, изрыгая из-под колес песок и камни, мчится назад. Вот следы пробуксовки! Как-то так, – азартно продолжил тезка, но вдруг замолк и прибавил сердито: – Одно не пойму: какого хрена он столько времени топтался вокруг этого камня? Я понимаю – тормоз, но не до такой же степени!

Я пожал плечами. Потом высказал свою точку зрения:

– Теперь, задним числом, Валер, я догадываюсь, что ваш сосед обнаружил слежку – Анатолия Храмцова в тех кустах. Он растерялся, запаниковал, вообразил, что шансов на спасение нет. Так было и на самом деле – я, повторю, хорошо знаю Храмцова.

– И он, дядь Валер… запел?

– Да! «Мало шансов у нас, но старик-барабанщик, что метает шары» и все такое. Обычно так поют «Врагу не сдается наш гордый “Варяг”»!

– Бедный мальчик!

– Все ясно! – сердито сказал Гриша, смахнув непрошеную слезинку. – Братки отвезли Женька к… как его… Пельменю, а сами отправились обмывать победу в «Эльдорадо». А мы ждали, когда они нагуляются. Проехали!

Женек у Пельменя. Сто пудов!

Чё делать будем?

– Обсудим в лагере! – решил я.

Тюрючок

Но обсудить мы ничего не успели. В гости пожаловал лучший друг детства – Шурик Вальков. На мотоцикле, заляпанный грязью и, как всегда, в меру пьяный и веселый. Я выругался. Мысленно! Черти принесли! Ни раньше ни позже! Вечер коту под хвост – не отцепится, пока не упадет замертво возле своего мотоцикла.

Смирившись с этим, я посоветовал своим новым знакомым действовать по ситуации, а еще лучше – ничего не предпринимать до утра. Утро вечера мудренее. Сам же решился не ропща нести свой крест до конца и полез в рюкзак за бутылкой. Однако Шурик царственным жестом остановил меня и, подмигнув, извлек из люльки свою.

Мы выпили (я лишь пригубил) и закусили. Шурик без умолку хвалился тем, что второй уже раз за неделю развел на бабки, точнее на водку, заезжих браконьеров, обосновавшихся где-то на Трофимовой ферме.

– Был у нас фермер такой – Трофим Лямкин, – посмеиваясь, счел необходимым пояснить он. – Прикинь, сам бросил все и уехал куда-то еще лет шесть или семь назад, а место до сих пор так и зовется Трофимовой фермой. Там и дом его стоит, и сарай, и гараж.

О Шурике (родители называли его Санюхой и Тюрючком) я еще не упоминал. Колоритная личность. В детстве ангелочек, плакса, маменькин сынок со своеобразным, каким-то воркующим говорком.

Со временем он заматерел и превратился из ангелочка в вальяжного, уже несколько обрюзгшего красавца с крупными зеленоватыми глазами и неисправимого бабника. В свое время Шурик закончил колледж культуры, работал завклубом, бригадиром на ферме, потом несколько сезонов на прииске, сейчас лесником. Охранял, вернее, пропивал лес в меру своих возможностей.

– Вот такие мужики! – верещал, посмеиваясь, Тюрючок. – Прикинь, решили подзаработать продажей леса. И прикинь, моего! А у меня ни-ни! Строго! Ша! Пока не проставитесь – близко не подходи! Ну, построил их, нагоняю страха. Вижу – не канает. Они набычились – обходить начали – самому страшно стало. А что? Воткнут нож в спину, бросят в болото – и хана!

Волосы дыбом, но вида не показываю, стою на своем: «Пока не проставитесь в деляну с бензопилой – ни ногой! Ша! Я сказал!» Они как про это дело услышали (Тюрючок выразительно щелкнул себя по шее) – помягчали сразу, разулыбались. Глазом моргнуть не успел, как накрыли поляну. Я уже когда гармонь увидел, да меха растянул, да сбацал «Цыганочку» с выходом, потом «Яблочко», потом песни – и гуляй рванина! Назад на автопилоте добирался. Как, хоть убей, не помню.

А сегодня приехал, сидят, прикинь, возле костра сумрачные, Чечню вспоминают, поминают погибших друзей. И меня, представителя власти, не обнесли.

– Прими, говорят, Григорьевич, не побрезгуй, помяни товарищей наших… Пять лет уже нет их с нами, пять лет.

Принял, потом еще и еще! Ну и напоминались! Я-то в норме – вовремя слинял, а они… Вот такие мужики! Прикинь, а!

Я добросовестно прикидывал, но не разделял его восторгов. Ведь благодаря вот таким мировым мужикам и представителям власти скоро в округе от леса останутся одни пеньки. Но вслух ничего не сказал. Подумаешь лес изведут. Страну разворовали – и то никто не заметил.

Следом мое внимание переключилось на Зуева. Только что его «девятка» скрылась в лесу. Мне он определенно нравится. Амбициозный молодой человек явно не робкого десятка. Немедленно принимаемся за реализацию собственных идей. Вот черти понесли куда-то на ночь глядя. Уверен, на поиски, а то и освобождение Чернова. Не наломал бы дров. Надо бы подстраховать, да разве отвяжешься от Тюрючка.

– Прикинь, вот такие мужики! «Москвичок» у них зеленый. На вид – хлам, а работает как часы. Мотор зверь! – пошел на второй круг мой приятель. – Хозяйственные – ужас! Лес валят, рыбку ловят, солят и коптят по своим каким-то рецептам. Сегодня угостили – пальчики оближешь!

Кстати, хи-хи, о пальчиках. У одного на правой руке аж двух не хватает – под самый корешок циркуляркой отхватило. Прикинь, не знаю ни одного плотника с целыми пальцами. Профессиональная, хи-хи, болезнь! Ну, чего вылупился? Не видел что ли? Наливай!