Юный художник наклонился, коснулся губами её волос…

– Я найду краски, – и решительным шагом отправился в путь. Он даже не оглянулся, чтобы не остаться.

За летом наступала осень. Ей на смену шла зима. Потом приходила весна. Затем опять наступало лето. Год шёл за годом. Девочка давно выросла. Преобразилась в очаровательную девушку с солнечными локонами и глубокими серыми глазами. А ожиданию, казалось, не будет конца. Она каждый день, утром и вечером, выходила на окраину городка, стояла перед одиноким домиком у калитки. Но открыть её и войти во двор не решалась. Она знала, что чуда не произойдет. Её друг не выйдет, он где-то далеко, ищет какие-то краски, а зачем они ему нужны? Она стала замкнутой, неразговорчивой. Улыбка редко озаряла её лицо.

Мать девушки видела её страдания. И ей надоело терпеть. Как-то вечером она села напротив дочери и сказала:

– Ты сама извелась и меня извела. Сколько можно ждать! Посмотри, сколько вокруг парней. Почему у тебя свет клином сошёлся именно на нём. Где он странствует? Что ищет? Да он тебя, наверное, давным-давно позабыл. А ты, бедняжка, маешься.

Дочь сердито посмотрела на мать:

– Может быть, вокруг и много парней. Но мне никто не нужен. И я не маюсь. И он помнит меня. Я это чувствую. Он тоже страдает, как и я.

Вскоре мать снова заговорила на эту же тему:

– Я видела сегодня сон. Как твой дружочек сидит на склоне холма и рисует. А кого, ты думаешь, рисует? Какую-то девушку с чёрными волосами и чёрными глазами.

Дочь ничего не ответила. Только румянец покрыл её щеки. Она встала из-за стола и выбежала за дверь. Много раз мать пыталась посеять у дочери сомнения в верности её друга. Но девушка не поддерживала разговора, а просто выходила во двор.

Тогда старуха решила действовать иным методом. Она встретила подружек своей дочки и попросила их помочь, а за помощь пообещала отблагодарить подарками. Подружки оказались легкомысленными и согласились. Они, смеясь, обсуждали, что за подарки их ожидают за услугу. Не теряя времени даром, они приступили к исполнению плана. Шумной гурьбой ворвались они в дом девушки.

– Что-то, краса ты наша, давно мы не виделись, – загалдели они. – Так можно забыть, как ты выглядишь. Скорее одевайся, пойдём с нами на площадь. Сегодня приехал цирк. И у нас есть лишний билетик.

Девушка не хотела идти. Но подружки не отставали, и пришлось согласиться.

На городской площади уже высился пёстрый шатер. Гремела музыка. Маленькие клоуны в остроконечных, со звёздами, колпаках бегали вокруг шатра, весело смеялись, громко зазывали зрителей.

Когда представление началось, девушка вдруг увидела в кресле около себя парня. Он хлопал в ладоши, выкрикивал: «Браво! Бис!» – и время от времени старался нечаянно коснуться её локотка. Девушка отстранялась, а когда ей надоело молчаливое приставание, она попросила подружку, сидящую рядом, поменяться местами. Парень не придал этому никакого значения. Он только ухмыльнулся в усы.

А вскоре девушка увидела его у своего дома. Он постоял около калитки, посмотрел на окна и ушёл, громко обронив на ходу:

– Я ещё приду. И не один раз.

Но парень не пришёл. Он привык к лёгким победам, а тут потерпел фиаско. Он только зло фыркнул. А что ещё оставалось делать?

Даже в этот последний раз девушке было неприятно видеть самоуверенное и самодовольное лицо наглеца. Она спросила у матери:

– Твоя затея?

– Да что, ты, родная, какая затея? Я его первый раз вижу. А он мне понравился.

Лицо девушки стало белым как полотно. Губы похолодели. И по спине пробежал холодок. Сон матери, который она рассказала дочери, чтобы посеять в ней сомнения, оказался злой выдумкой.

А тем временем молодой художник настойчиво искал краски. Сердце его постоянно болело от разлуки с любимой. Но он настойчиво переходил из одного селения в другое, из одного леса в другой. Его брезентовая сумка медленно пополнялась порошками, добытыми из коры деревьев, цветов, трав и их корней. Ему не хватало только натурального жёлтого цвета. И он подумал, что может найти его в пустыне.

Действительно, когда перед глазами юноши открылось знойное песчаное безбрежье, он поразился изобилию горячего жёлтого цвета. Этим цветом он напишет в будущем портрете её волосы.

Художник сел на вершину бархана. Достал кисть, развернул бумагу. Он приготовился рисовать. Он впервые стал рисовать после долгих странствий и потому рисовал быстро и жадно. Краски, опережая одна другую, торопились лечь на чистый лист.

Юноша не замечал хода времени. И не смотрел, что выходило у него из-под кисти. Нанеся же последний мазок, он закрыл глаза, чтобы через мгновение увидеть своё долгожданное творение целиком. Художник медленно открыл глаза и горько разочаровался. Лицо не было живым. Получилось также, как и прежде. Он в отчаянии разорвал портрет, и ветер, подхватив бумажные клочья, понёс их по песчаным гребням в пустыню.

– В чём же дело? – повторял он каждый раз, когда очередной лист бумаги с портретом оказывался изорванным. Краски были яркими, сочными, таких красок он ни у кого не видел. Но портреты не оживали.

Прошло семь лет. Пора было возвращаться на родину. Но как он мог вернуться, если не нашёл того, что искал?

Однажды на берегу озера, заросшего камышом и населённого дикими утками, юноша сидел в глубокой задумчивости. Ему было горько и обидно за потраченное напрасно время. Он снова развернул теперь уже тонкий рулончик бумаги, вытащил краски и, почти ничего не видя перед собой, стал наносить мазки один за другим. Глаза его застилали слёзы. Они падали на лист, и от каждой слезы краски закипали. Юноше показалось, что прошло одно мгновение, когда он очнулся. С листа бумаги на него смотрели живые печальные глаза.

Художник, унимая дрожь, охватившую его, свернул портрет в рулон и, держа его в руке, быстро пошёл на восток, к своему заброшенному домику. Юноша очень долго шёл. И когда в одно раннее утро перед ним появились родные места, от усталости у него не хватило сил даже обрадоваться. Он лёг перед калиткой и впал в забытьё.

Придя в себя, он поднялся с травы. Открыл калитку. Весь двор зарос высокими сорняками. Даже на клумбе не было ни одного цветка. «Неужели она не бывает здесь?» – тревожные предчувствия овладели юношей.

– Почему она не встречает? – спросил он себя. – Неужели у неё не хватило терпения дождаться? И где она?

Художник вошёл в дом. Толстый слой пыли покрывал пол, стол и стулья.

– Ничего, она просто не знает, что я вернулся. Скоро я увижу её.

Первым делом юноша повесил портрет на стену, противоположную той, на которой висел портрет матери. Взгляды с рисунков встретились.

Художник быстро вышел из домика. Он прошёл мимо её жилища, но зайти после столь длительной разлуки не посмел. Может, любимая увидит его из окна? Юноша пошёл по тем местам, где они часто бывали вместе много лет тому назад. Может быть, там они встретятся.

Девушка действительно заметила из окна человека и сразу же узнала, что это её долгожданный друг наконец-то вернулся.

Она смутилась, разволновалась, ей было страшно встретиться с ним после многолетней разлуки. Она не знала, какие слова сказать при первой встрече. О, если бы она снова стала маленькой, непосредственной как в детстве!..

Девушка дождалась, пока молодой художник скрылся за поворотом дороги, ведущей в лес, вышла из своего дома и направилась к его домику. «Я оставлю ему записку, что ждала его всё время», – думала она. Знакомый скрип калитки на какое-то мгновение остро воскресил в её памяти давно ушедшие дни. Девушка поднялась по трём скрипучим ступенькам крыльца, открыла дверь.

Пыль, лежавшая всюду, не поразила её. Её поразило лицо, которое печально смотрело на неё с портрета на стене. Это было её лицо!

Она подошла ближе. Живые глаза с рисунка пристально смотрели на неё. Девушка отвела свой взгляд. Но глаза, казалось, сверлили её насквозь, и она снова стала смотреть на портрет.

– Нет, это не я, – сказала она и повторила громко: – Что ты так смотришь на меня? В чём ты меня упрекаешь? Ты меня ни в чём не можешь упрекнуть. Я ждала… Ведь ты – это не я? Я тебе сейчас докажу это.