Позвали хозяина.

– Нет, – говорит хозяин, – здесь фундамент должен быть, нельзя смещать. Эстетики не будет. Банька не может стоять криво относительно дома.

– Добавить бы надо за работу такую, мы булыжники не договаривались из земли вытаскивать.

– Не переживайте, копайте, – Председатель отвечает.

Опять вонзились лопаты, но теперь аккуратно, на ощупь, определяя границы камня. И к вечеру раскопали кладку старинную.

На глубине примерно полметра расчистили кирпичную крышу тоннеля, уходящего вглубь леса. Причём чем дальше в лес, тем глубже под землю уходил тоннель. Метров через десять совсем глубоко в землю зарылась та крыша. Бросили копать. Стали рыть в другую сторону, к дому.

Кирпичная стена теперь с каждым метром вырастала из земли. Копали быстро, и уже не только из-за обещанной председателем прибавки, но и интерес первооткрывателя энтузиазм добавлял. Когда контуры строения стали ясны, все перешли к месту, где должен быть торец и, соответственно, вход, и там вгрызлись в землю. Однако тут разочарование постигло – вход был наглухо завален обрушившимся дверным проёмом. Да и темно уже стало, к тому же дождик начал накрапывать, а где-то за лесом погромыхивала приближающаяся гроза.

– Всё, мужики! Хватит на сегодня, – бригадир прислонил лопату к стене тоннеля и направился к дому…

В недавно построенном сарайчике, где жили рабочие, Председатель устроил ужин торжественный, благо и повод был – день рождения у бригадира завтра.

Водка, из холодильника принесённая, на столе потеет, колбасы краковской круги аромат сказочный источают. В углу на столике маленьком – плитка электрическая, сковорода на ней размера «чтоб на всех хватило», и шкворчит там яичница на сале с картошкой молодой, кругляшами порезанной, да с помидорами свежими, тоже на кружочки разделанными да обжаренными предварительно. И сверху лучком зелёным, мелко нашинкованным, всё присыпано.

А за окном гроза бушует, град в стёкла лупит. И от погоды такой ещё вкуснее водка с угощением кажутся. Наломались работяги за день, жадно на стол посматривают, но без бригадировой команды не подходят. А тот колдует над яичницей, никого не замечая.

– Слышь, бугор! Давай уже, пора.

– Ещё пару минут потерпите.

– Да нету сил совсем, давай хоть по одной, для разгону.

– Ну всё, всё, несу. Место там освободите.

Вмиг расчистили место, и сковорода с шипящей и пузырящейся яичницей плюхнулась на стол.

И одновременно водка по стаканам разлилась волшебным образом – вот только что пусто было и бутылки все стояли запечатанные, а уже полетела в угол первая из них, опустевшая. Примета есть такая, что пустых бутылок на столе быть не должно, иначе жизнь не сложится и будет пусто в кошельке. Потому и летят бутылки опорожненные прочь со стола. Строго примета та соблюдается по всей стране, во всех компаниях: работяги ли соберутся в вагончике строительном водкой палёной из ближайшего ларька получку обмыть, или в зале дорогущего мишленовского ресторана топ-менеджеры сделку удачную празднуют, опуская под стол опустевшие бутылки из-под тысячебаксового вискаря. Примета везде соблюдается неукоснительно.

Праздник начался. Такой праздник, который явно не предусматривал работу на следующее утро.

Председатель людей понимал – на завтра выходной объявил.

Утром, когда солнышко рассеяло туман ночной, он с лопатой один вышел из дома и направился к месту вчерашних раскопок, к заваленному входу, поглядел на груду кирпичей, лопату отбросил за ненадобностью. Рукавицы брезентовые натянул и разбирать завал принялся. Через пару часов непривычный к таким нагрузкам организм отозвался болью в спине. Ещё через час было принято стратегическое решение – разбор завала прекратить, бригаду быстро рассчитать и, вызвав автобус, отправить немедленно по домам – нечего им тут ошиваться, вдруг там, в тоннеле этом, что-то интересное спрятано. Потому бригаду, в раскопках участвовавшую, немедленно отправить на их далёкую родину и денег дать, не жадничая, чтобы всю дорогу до дома пили они без продыха, до умопомрачения, до потери памяти. Приехал через несколько часов вызванный автобус, у знакомых заказанный. Получил водитель указание строгое – всех по домам развести, каждого в его глухую деревеньку в Западной Украине доставить и на руки родным сдать под расписку, мол, прибыл благоверный домой и семья претензий не имеет.

А на обратной дороге водитель те расписки завести и отдать должен Председателю в обмен на премию размера небывалого.

Потому с энтузиазмом поручение исполнилось.

Так, теперь надо позвонить знакомому барыге – работорговцу, уже не первый год поставлявшему председателю рабочих для стройки, и заказать у него новых работяг.

Завершилось собрание. Все под протоколом подписались. Без скандалов обошлось. Расходились коллеги по домам, только теперь по-настоящему осознавая, во что они ввязались…

Жизнь пошла хлопотная и дорогая – всё время требовалось сдавать деньги на целевые взносы. То на дорогу, то на забор, на электричество опять же – а как без него? Ещё Ленин великий говорил, что «нам электричество пахать и сеять будет», только не уточнял, заботливый, что проводить то самое электричество придётся за свой счёт и очень большие подарки нужным людям в Облэнерго. Поначалу-то пытались без подарков, но проект никак не согласовывался, а пахать и сеять очень всем хотелось именно с помощью электричества, да и воду из недр качать тоже без него не ясно как. Вот и собрали очередной целевой взнос «На подарок». Председатель циферку округлил чуть, строго по правилам математики, конечно же, и к моменту, когда на проекте появился заветный штампик «УТВЕРЖДАЮ», шлёпнутый поверх красивой витиеватой подписи, забор опять самопроизвольно передвинулся к лесу, освобождая место под баньку новую, которую рабочие и начали поутру собирать.

Начать решено было с забора, увеличив его высоту до такой степени, чтобы взгляды любопытные не мешали тихой семейной жизни.

Новая бригада приехала в тот же день, к работе приступила споро, и уже к следующему вечеру забор был наращён по всему периметру участка, закрывая от любопытных глаз всё происходящее. Председатель бригаду рассчитал, не затягивая, и незадолго до заката тачку взял и пошёл с ней в лес, к месту, где был заваленный выход из тоннеля. Самому, без посторонних, всё же хотелось разобрать завал и глянуть, что там.

Работать решил без стахановского героизма, помня о больной спине, и через четыре дня, к вечеру пятого, уже в сумерках смог на коленках протиснуться внутрь. Полностью завал разбирать он не собирался, наоборот, как осмотрит там всё, назад надо завалить кирпичом битым вход. Но это потом, а сейчас кабель электрический сюда от дома кинуть и переносок побольше по стенам развесить – темно в том тоннеле, два метра от входа отошёл – и всё, руки вытянутой не видно. Только на полу слева у стены белеет что-то. Выполз Председатель назад на улицу, домой сбегал. Притащил из подвала много лет там валявшуюся со времён начала строительства бухту кабеля. Уж и не думал, что пригодится когда-либо. Жена, изредка в подвал спускаясь, всё порывалась кабель тот выкинуть, мол, порядок навести пора, что хлам всякий хранить?!

Вот как мозги женские устроены – не понимают они, что в хозяйстве любая вещь может пригодиться рано или поздно. Несколько раз до скандалов доходило, особенно когда её мама, осчастливившая всех приездом своим, на третий день пребывания зачем-то полезла в подвал, там упала и разбила себе коленку, запутавшись в кабеле, лежавшем тихо и спокойно возле лестницы и никому до той поры не мешавшем.

В яростном приступе наведения порядка жена председателя ворвалась тогда на территорию, до тех пор находившуюся под полным контролем её мужа, и принялась выбрасывать всё, что, по её мнению, было не нужно и лежало не на месте. Однако кабель – виновник всего скандала – был слишком тяжёл, чудом уцелел, и потому через десять минут тоннель был электрифицирован, согласно заветам вождя мирового пролетариата.