– У вас должны быть сильные боли в желудке и выше (не двенадцатиперстная кишка).
– Это правда. От изжоги криком кричу. Особенно к ночи.
– Вот видите. Этот метод никогда не ошибается.
Доктор доволен. Проверил китайским детектором лжи весь мой рассказ о болячках. В целом пурга, записанная психиатром, подтвердилась методом иглоукалывания. Дальше он пробежал глазами назначения невролога в Мариуполе (местный врач выписала только направление к психиатру, мол, туда тебе и дорога). Посыпались вопросы.
– Нейробион. Что это такое?
– Витамины В1, В6, В12 в одной ампуле.
– А лирика, адаптол.
– Снимают неврологические боли, в том числе и после операций.
– Странно. Я никогда не слышал о таких лекарствах.
Слава Богу, написал отказ от «лечения» остеохондроза психотропной дурью. За две недели развалится вся печень и ты точно станешь «петрушкой в ступоре – Театральная, 21».
Журавлев продолжает читать мою украинскую карточку.
– А вот это лекарство мы применяем. Правда, нашим аналогом.
– Нейрохирург мне сказала, что если боли будут очень сильными, сразу выпить только одну таблетку в виде эксперимента. Проверить, будет ли она действовать в направлении снятии болей.
– И вы пробовали?
– Нет. Я пришел после консультации к своему врачу. Она, посмотрев на диагноз и назначение, была очень разочарована. Поэтому я и остался на анальгине, витаминах и ревмотоксикане (мелоксикане).
В конце концов, после двух часов допроса («беседы») был сделан заключительный диагноз.
– Если бы не ваш шейный остеохондроз, я бы признал вас трудоспособным.
Стоило только ради этого тратить русский стольник на «экскурсию по Канатчиковой даче» в шуйском упрощенном варианте.
Через неделю появляюсь у невролога. Прошу выписать мне направление к хирургу. Говорю ей.
– Был на Театральной (врач весь внимание), приехал поздно, принимал один Журавлев. Прием длился около трех часов. Мне было странно, что он увидел признаки своих пациентов в том, что я приехал работать учителем в Россию.
– Я с вами полностью согласна. Там есть врачи получше.
Мне стало холодно. Слава Богу, не попал в их руки. С той «консультации» я бы не вышел. Поставили бы «острый психоз» и на профилактику для много говорящих, по желанию колобовской больницы и УФМС Гараниной.
– Он ничего, кроме остеохондроза, не нашел. В карточке ничего не написал. Проверил меня иголками. Ничего, кроме гастрита.
– Вы попали не к тому врачу. Это далеко не лучший врач.
Глаза невролога недобро сверкнули.
– Вы не могли бы выписать мне направление к хирургу?
– Я вам ничего не выпишу. По вашему диагнозу вам нужно обращаться к психиатру.
– Вы этот диагноз не ставили. Он выставлен под бомбежками. Тогда его можно было поставить каждому второму. Да еще восемь лет нам не давали спать соседи. Били по ночам в потолок. Поэтому полное нервное истощение.
В ответ тишина. Сорвалось. Видимо, Разумова, узнав, что я взял талончик, попросила меня «полечить, где надо». Увы! Сговор врачей в шуйской больничной среде обычное явление в и доказать его практически невозможно.
Врач, смягчившись, говорит.
– Если соберетесь к хирургу, позвоните сначала в регистратуру. Там очереди. И только он может дать направление к ортопеду.
– А вы не могли бы назначить мне лечение?
– Вы не мой пациент. У вас нет стадии обострения.
Прощаемся. Выхожу на улицу. С души как камень свалился. Бог меня точно упас. В какой ужас можно было вляпаться в один миг. Так здесь погибают тысячами. Не то сказал, не тому и вот, все уже знают – «он того, там лежал». В России это приговор навеки. После пусть говорит, что хочет. Вслед будет раздаваться только хохот сапиенсов. У нас Свобода Слова. Но только после Театральной, 21.
Тридцать первого октября 2015 года. Канун Хэллоуина. Звонок. Ба! Кому бы не пропасть. Журавлев Валентин Борисович! Слегка подшофе. Субботнее дежурство в отделении. Делать не фиг.
После экскурсии на Театральную прошло ровно пять месяцев и вот, на тебе! Без всяких прелюдий и вступлений зовет ложиться прямо сейчас в отделение.
– Зачем? Остеохондроз не один психиатр в мире еще не вылечил. Неврология и психиатрия разные направления медицины.
Журавлев не отстает.
– Не разные, а родственные. Мы вас подлечим.
Вторжение напролом к нам в дом длилось девять минут. По телефону с записью и прослушиванием. Выслушав все мои доводы, врач был очень разочарован. Валентин Борисович доставал один пряник за другим. Операция «лечим остеохондроз в дурдоме» закончилась на очень жалостливой ноте.
– Вы еще молоды, а у вас такие проблемы, вы не работаете, как вы будите жить дальше, пожалейте себя, а мы вам готовы помочь.
Вежливо утешаю психиатра и говорю:
– Если вам так жалко меня, помогите мне лечь в неврологию. Я Вам в ноги поклонюсь.
В ответ тишина. Все. Больше мне ничего не нужно. Заказ может исходить от кого угодно. Положить меня в отделение и сделать «счастливым навсегда» приходило в голову многим. А может, он просто добрый и отзывчивый человек? Как Гаранина, например. Пройдет два года и ловушка в желтом доме захлопнется. Меня чудом вытащит из нее прокуратура города Шуи.
В начале октября священник предупредил меня, что на Покров может чуть-чуть задержаться. Но вечером обязательно будет служба. Едет в Питер покупать себе третью машину. И откуда у него деньги, думаю я? Спрашиваю.
– А деньги?
– Кредит взял, тридцать тысяч, – ответил мне отец Сергий.
– На это машину не купишь. Только развалину.
– У меня еще есть, – довольно ответил мне батюшка, сел в машину и уехал.
Было воскресенье одиннадцатого октября 2015 года, а Покров в среду. Что можно купить в Питере за два дня с учетом дороги? Ничего. Во вторник мы все собрались на службу, а настоятеля нет. Прошло с полчаса, звоню ему. Долго не берет трубку, наконец поднял.
– Отец Сергий, когда вы приедете? В храм человек десять пришло, ждут службы. Что мне им сказать?
– Я в пути, сейчас буду. Служба будет.
Но «сейчас» не наступило ни через час ни на утро следующего дня. Утром он заспанным голосом Жени Лукашина из «Иронии судьбы» поведал мне, что служить не в состоянии. Очень хочется спать. Может, часов в десять, или, лучше в одиннадцать отслужит.
Не выдержав, я взорвался.
– Какие одиннадцать, батюшка. Литургия должна закончиться не позднее полудня. Вы не сможете отслужить ее за час. Старухи второй день приходят, с лавок уже падают, службу ждут. На них лица уже нет. Они говорят, что Матерь Божья от них, видно, отвернулась, раз службы второй день нет. Сказали бы людям заранее, что не можете, кто бы вас осудил. Мы бы все или в Зименки или в Покровский храм поехали, там престол. А вы у людей две службы забрали. Спите, батюшка. – и бросил трубку.
Такого маразма я не ожидал. На Украине за такие дела гонят вон. Владыка Ириней Днепропетровский так одного молодого и наглого попа сельского за то, что не служил в воскресенье и повесил на дверь амбарный замок, лишил сана. И все мольбы его отца благочинного были напрасны. Сана лишают и за меньшее.
– Сука ты *ба*ная, падла ты проклятая! Будь ты проклят Самим Богом Саваофом навек. Будь ты проклят, – выйдя их храма, все повторял я одно и тоже. – Будь ты, сука конченная, проклята вовек! Тварь ты последняя.
Ори не ори, кляни не кляни, а службы Божьей Матери все равно не вернешь. Тогда я в первый раз захотел написать владыке о всех проделках настоятеля. Но когда сказал об этом возмущенным старушкам, вмиг наступила тишина. Поддержки в их глазах не было. Молчок. С ним никто не хотел связываться.
Местные обыватели так гордятся собой, куражатся, истории пишут своего несусветного величия и благородства, а на деле обливают кипятком руки Богородицы, когда та посещает Россию, плюют ей в лицо, таскают за волосы и гонят из храма на ее же праздник. Уличным девкам почтения больше. Но пойди об этом скажи. Тебя разорвут на куски, поскольку чтут только Ее изображения, но не Ее Саму. И всегда прикрываются Главным Аргументом России – «это единичный случай»!
