- С утра, что ль, пить станешь? - хмыкнул Малюта.
- Зачем. Отдыхаю я пока. А потом выпью. Может через месяц, или через два...
- Эт"ты вгешь, - не выдержал Жулик. - Я такого не помню, чтоб два месяца!
- Может и вру, - согласился Борода, - только это дожить надо.
Помолчали. Малюта вторую половину закончил и опять к Бороде прицепился - зачем тот вобще-то пьет?
- Веришь, теза, я вот проснусь - даже не думаю ничего. Живу себе не торопясь. А как восемь минет, меня оно сразу - хвать: а что ж ты, Борода, даже пузыречка уже не возмешь, позавтракать? И чего сказать - не знаю, задумаюсь как дурак. А завтракать-то хочется... Вот ты, Юрец, завтракаешь?
- Не-а, - задумался Малюта, - даже не обедаю иногда. Мне, главно дело, перед сном брюхо набить, тогда сны счастливые.
- А у меня самая радость поутру: вот я уже есть - морду умыл, бороду расчесал, позавтракал - а впереди еще целый день хороший...
- И к вечегу, Юга, так назавтгакаешь, что Малюте столько счастья даже не пгиснится!
Утром Борода чай заварил, картошечки разогрел и всех в полпятого поднял. Жулик обиделся и даже картошки не стал.
- Куда твоя семга денется! Не видно ж ни зги, чегт богодатый!
- Пока до корги дойдем, засветлеет. Глянь, вот уже размутнелось немного. А ждать будем - она все сетки в клубок замотает.
- Ты, Борода, сам кого хошь замотаешь! На-кось, покури посиди, - Малюта сунул Бороде беломорину и пошел в карбас, весла ставить.
Добрались по тихой воде до корги, тут и в самом деле - из-за Жижгина светом потянуло. Борода на носу разлегся, поплавок высматривает.
- Вот он, Саня, вижу, давай сильней право забирай!
- Да забигаем мы, забигаем! - Жулик бурчит. - Малюта, глуши мотор, садись на весла, я к нему пойду.
Борода брата на нос не пускает, ногой отбрыкивается:
- Ты мне только мешать будешь, в другую сторону смотри, здесь я уже!...
Рукава подтянул, поплавок ухватил и брату сунул, а сам грузило дергает. Сеть скрутилась, Жулик чертей зовет, Бороду в бок пихает:
- Пусти меня, дугила, видишь, сетку пегекгутили, уйди с носа на хег!
Небо рассинелось, дальние тучки клюквенным соком налились, а сеть уже дрожит, из рук выламывается. Борода плюнул, у Жулика ее совсем выхватил, обеими руками тащит, ревет:
- Да чтоб вас всех, рыболовную мать, пресвятые угодники! Греби, Малюта! Вот же она она! Давай, тяни! - и брюхом в борт упирается.
Семга в сетке бьет, достать можно. Жулик только к ней потянулся, Борода, не видя, отмахнул локтем, Жулику в бок, он на Малюту полетел, тот нехотя и затабанил. Весла зарылись, карбас встал, семга ударила, Борода за борт кубарем...
Вот в сетке плотник кувыркается, две рыбины перламутровых рядом с ним хвостами черными плещут, чуть ему не по морде, он - поймал! - кричит, - держу!, - а сам все чаще под воду уходит. Не за рыбой уже, а так, самостоятельно. И смех, и холодно. Малюта багром в сеть вцепился, на Жулика - помогай! - орет, а тот вздохнуть не может. От хохота. Да и ребра ему братец крепко помял.
Поймали, короче. Вытащили сети - четыре семужины, одна треска, с полдюжины ревяков и Борода. Весь мокрый, трясется, откашляться никак не может - наглотался.
- Давай, Юга, на "догу" быстгее, он весь синий уже, еще воспаление схватит, - Жулик Бороду кой-как распутал, бушлат с него сдирает.
- Вот ведь, - заметил Малюта, - от водочки отказался, пришлось воду через край хлебать.
- Не ста!.. - взвыл Борода, - кху!... не стану я,... кха-кха, тьфу, блядье семя! Не стану я водки пить больше! Амба!
Пить не пить, а нанюхаться пришлось. Жулик, пока Бороду растирал, полпузыря извел, Малюта даже занервничал. Переодели в сухое, в одеяло закутали, в угол задвинули и примус на полу развели. Борода трясся-трясся, а потом затих, закаменел. Молчит, насупился, глазками синими сверкает - то на Малюту, то на Жулика. Малюта не выдержал, пошел сети разбирать, а Жулик тоже не выдержал:
- Что ты надулся, точно кот над канагейкой? Мы-то здесь пги чем? Сам ведь ныгнул, еще мне по гебгам тгеснул!
Вздохнул Борода от огорчения. Жулик, он, конечно, хороший, и брат. Только не понимает. Вот нет в нем этого вот,... и не выговоришь, у Кавторанга бы спросить,... чувства такого мысленного вот... эх! Язык есть, а слова покрали будто. Только были, а нет.
- Зачем глупости некстати говоришь, я не об том. Отвези меня, Саня, в Золотицу, я там теперь останусь.
- Хогошо, Юг, как скажешь, - Жулик плечами повел, словно и не удивился. - Чего Агтугу-то пегедать?
- И говорить нечего. Кровлю ему Филимон закончит, а мы в расчете. Вот инструмент только весь забери. Артурка если чего, так...
- Бгось, чего там. Инстгумент, он - инстгумент. Я тебе его с Тучей пгишлю, за литг сгоняет запгосто. Все гавно он свой "Вихгь" утопит ского, пусть сбегает.
- Еще просьба к тебе, Сань, напоследок, - Борода бороду в кулаке смял, носом запыхтел, закашлялся, пополам крючится. Жулик к нему:
- Да ты что, Югка, чего?!...
- Ушицы бы мне, Саня, из семужки. Очень уж хочется...
И вдруг Жулика за ворот - цап! - и на ухо ему:
- Что, придумал уже, как про пьяного Бороду врать, что вместе с семгой ловили, а? Не думай! Я-то за тебя лучше навру: "бгат помигает, ухи пгосит". Зови Малюту!
