Война – это параллельный мир. «Там странно все, там все наоборот, там не найдёшь ни правых, ни неправых» – поётся в песне о Чеченской войне. Вот это самая Чечня и стала для всех нас эдаким параллельным миром. А Моздок – вратами в него. Таким вот порталом в иное измерение. Куском реальности между двумя мирами.
Прокалённая горячим летним солнцем взлётная полосой, на которой стояли транспортные вертолёты МИ-8 и вертолёты огневой поддержки «Ми-24. Заруливал на посадку транспортный АН-72, прозванный за смешной вид и поднятые высоко турбины «Чебурашкой». Вот взмывает пара «Грачей» и уходит на бомбёжку – отрабатывать засевшие в горах незаконные вооружённые формирования. Иной мир.
Перед этим собрали в Главке целую группу советников – в каждый временный отдел Чечни, да ещё в руководство временной группировки. Предполётные хлопоты. Вещевой склад, где получаешь зелёный камуфляж и берцы. С усмешкой смотрел на себя в зеркало. Ну что же, снова здравствуй, родная армия. Все же восемь лет тебе отдал в своё время. Не так и надолго мы с тобой расстались.
Извлекаешь из сейфа своё табельное оружие – ПМ. Выпендриваться и получать АПС (Автоматический пистолет Стечкина) не стал, хотя проблем с этим не было. Тяжёлый, зараза. Вещь в Чечне авторитетная, такие только у солидных полевых командиров. Но и грохнуть за неё могут запросто – чисто чтобы забрать. У горцев от вида АПС трясучка начинается алчная, они аж вибрируют от вожделения. Так что нам лишний забот не надобно – беречь себя и пистолет. Ну а коль понадобится, на месте дадут хоть пулемёт, хоть «Шмель».
Потом было распределение по районам, делёжка – кому что достанется. Делили не район будущей работы, а судьбу. Может, именно там, куда ты просишься, настигнет шальная пуля или осколок. А в пекле, куда желающих нет, все будет тихо и благородно.
– Молодому бы чего потише, – со смехом восклицает один из руководителей Главка на совещании.
Ну вот, снова дедовщина, только наоборот. В Главке «молодых специалистов» с майорскими погонами по традиции суют туда, где безопаснее, а не наоборот.
Побезопаснее – это Шелковской район. Там и правда было поспокойнее. Это старые казачьи земли, отделённые от основной территории Чечни Тереком. Боев там особо жарких не было. Боевиков вышибли относительно быстро и безболезненно, без потоков крови и разрушений.
Ну что, собрались. Упаковались. Пора в дорогу.
ГУУР тогда в Министерстве был в почёте. Не так, чтобы нас сильно баловали какими-то благами, орденами, призами и подарками, но розыск реально уважали все, начиная от кадровиков и хозяйственников и кончая штабистами, которые в принципе не уважают никого. Поэтому для нашей советнической группы выделили аж целый самолёт. Винтовой АН-26, старенький, прилично раздолбанный, трясущийся, как в лихорадке, страшно шумный, с ведром вместо сортира. Спартанский такой самолётик. Медленный. Поговаривали, что раньше он принадлежал нашему бывшему Министру Куликову. Наверное, тогда он был покомфортабельнее, и сортир, и финтифлюшки разные статусные имелись. Но мягкие удобные кресла остались.
Военный аэродром Чкаловский под Москвой. Сверка полётных списков. Перекличка. Толпа в камуфляже, с сумками, чемоданами, кто-то с автоматом, кряхтя, забирается по лесенке во чрево военно-транспортного самолёта. Родственников и провожающих не было.
Военно-транспортными самолётами летал я далеко не в первый раз. Дагестанскую группировку между двумя чеченскими войнами посещал, было дело. Тогда был АН-72, достаточно комфортабельный. И до Моздока мы летели часов двенадцать. Останавливались, как рейсовый автобус, на каждой остановке, подбирали пассажиров, груз – полевую кухню, ящики со снарядами, а обратно везли ящики с осетинской водкой.
Сейчас вышло быстрее. Путь был прямой. Но тоже трюхали очень долго.
Когда самолёт взмывал, наверное, у каждого в голове крутился нервный и отчаянный вопрос: «А вернёмся ли?» Но опера – народ не шибко чувствительный и склонный к рефлексиям. И отлично знает, как развеять грусть-тоску. Самый простой и действенный способ – соревнования по любимому русскому народному спорту – литрболу. И пусть у нас ребята в этом деле были не профессионалы, а больше любители, но потенциал у некоторых гигантский. Например, Муравин, похожий по комплекции и окрасу на медведя гризли – старший важняк зонального отдела, он же бывший начальника угрозыска Байконура. Тот за своими бесконечными и довольно смешными, наполненными убойным казарменно-милицейским юмором байками о пьянстве и космонавтах, а часто и все в одном комплекте, спокойно мог уговорить бутылочку-другую водочки и даже сего факта не заметить. Другие литрболисты ломались куда быстрее, а некоторые ещё были склонны к буйству и неадекватным поступкам. А под ногами десять тысяч метров. И оружия полно… Но ничего, приземлились. И даже вышли на своих ногах. Главные алкогольные разборки и чудачества боевых товарищей ждали впереди.
Шасси ударились о бетонку аэродрома Моздок. Раньше здесь располагалась мощная авиабаза морской и стратегической авиации, тут стояли стратеги ТУ-95. Перед началом Первой Чеченской стратеги с их атомными начинками убрали с глаз долой и от греха подальше – на базу в Энгельсе. Напоминанием о них остались мощные капониры. Теперь это фактически фронтовой аэродром. А для нас тот самый перевалочный пункт, врата между пространством мира и войны.
Военных в самом осетинском городе Моздок было много. Прифронтовая зона. Тут всё заточено под нужды федералов.
Мы расселились в гостинице. Потом наша сплочённая компания сняла кабак, удививший демократичными ценами и прекрасной кухней. Отрывались по полной, и каждого так легонько, но навязчиво, долбила мысль – а не последние ли дни в этой жизни гуляем?
Многие надегустировались местным вином и осетинской водкой в дым. Ну а дальше – раззудись плечо молодецкое. Ночью просыпаюсь от истошного вопля:
– Ах ты, шакал! А ещё в одном отделе работаем! Да я в тебя сейчас из Стечкина все двадцать патрон уложу!
В ответ – матюги, витиеватые и где-то даже изысканные.
Выскакиваем с моим соседом в коридор. Там два оперативника из розыскного отдела держат друг друга за отвороты камуфляжа. По пьяни начали выяснять отношения – слово за слово, и нате – всех двадцати патронов для друга не жалко.
Так вошли в раж, что стало понятно – вот-вот у нас начнутся первые потери. Со всеми сопутствующими разборами полётов.
Налетели всей толпой, начали растаскивать допившихся чудиков. А те лоси оба здоровенные, брыкаются, схватили друг друга крепко, как спасательный круг, и всё к кобуре тянутся. Но кое-как справились с ними. Угомонили.
С утра – рейсовый бронепоезд. Им ещё с Первой войны возят команды из Моздока и до Гудермеса. Нам отвели целый вагон. Ясное дело, такое надо отметить. Через некоторое время по полу катались бутылки. Народ пришёл в боевое состояние – мол, всех порубаем.
Дзинь – бронепоезд тормозит. Здравствуй, Гудермес…
Глава третья
Дела штабные
Гудермес – город не шибко большой. И не сильно разрушенный. Точнее, почти целый. На окраине только пара блочных многоэтажных домов стоит – без стёкол, с проломами. Это по ним артиллерия отработала. Но, благодаря Кадырову старшему, город боевики сдали практически без боя.
Город временно стал центром группировки федеральных сил, хотя уже были планы перебазирования в Ханкалу. Он запружен сотрудниками МВД, военными. Некоторые доблестные воины имеют вид разудалый и пьяный. Как будто только что город взяли и пустились во все тяжкие – на поток и разграбление.
– Что творится у вас? – спрашиваем сопровождающего.
– Да не обращайте внимания. Дело привычное. Это Питерский ОМОН гуляет. У них замена, вот на радостях и отрываются. От избытка чувств своему командиру, подвернувшемуся под горячую руку, лицо начистили. Но это бывает. Смена пройдёт – успокоятся.
В штабе царит штабная работа. Все кому-то докладывают. Готовят сводки. Рация звенит:
