Закончив, и стараясь не испачкаться в крови, стащил трупы в одну кучку. Бросил на эту кучу орудие казни, и достал из кармана склянку с желтой маслянистой жидкостью. Открыл склянку – очень аккуратно, стараясь, чтобы на кожу и одежду не попало ни капли, и так же аккуратно побрызгал жидкостью на трупы. Затем обошел весь дом, стараясь капнуть в каждом помещении, в каждом коридоре. Закончив, швырнул склянку в желтый «форд-мустанг», стоявший в гараже.

Выйдя из дома быстро пошел к воротам, и уже у ворот – выпустил на волю заклинание активации.

Жахнуло! Да так жахнуло, что я просто офигел!! Вот если представить некую поленцу дров, политую канистрой бензина, представить, что бросил туда горящую спичку, и это событие увеличить раз в сто – вот и получится то, что я устроил с домом! А ведь было сказано в дневнике колдуна: «Достаточно одной капли оной жидкости, чтобы разжечь костер высотой в человеческий рост. И будет этот костер гореть не менее как пять часов, и нельзя его погасить ничем – только если другим заклинанием. И то только в том случае, если гасящий равен по силе тому, кто возжег огонь, или его превосходит. Не может затушить магический пламень этого огня ни вода, ни песок. Плавятся камни, плавится металл и течет, как горячий воск».

Хорошее заклинание, дельное. Прямо в кон – чтобы скрыть следы преступления. Или следы казни? Но для государства это точно преступление.

Когда джип отъехал от горящего дома уже на порядочное расстояние (в темноте было видно только лишь далекое зарево, отражающееся в облаках – полыхало знатно), навстречу попались две пожарные машины. Они ослепили фарами, и несколько секунд не было слышно ничего, кроме пронзительного сигнала этих красных монстров. К подожженному мной дому они спешили, или в другое место – не знаю. Возможно, уже вызвал кто-нибудь из соседей, уж больно жарко пылало все здание, эдак и соседние дома может поджечь! Вот тут меня и в самом деле кольнула иголочка совести – соседи-то ублюдка ни причем. Не дай бог и им достанется огонька.

Вот вечная у меня привычка перебарщивать, если что-то готовлю на обед, так всегда с запасом. И приходится упираться, есть, пока в живот влезает, или ставить в холодильник, и потом доедать гретое. А гретое уже невкусно! И не хочется! А выбрасывать – жаба душит! Мама меня приучила беречь еду – еда достается совсем не просто. Мама работала с раннего утра и до глубокой ночи, чтобы кое-как нас содержать. Брала дополнительные часы в школе, вела класс как классная руководительница – все ради лишней копеечки. Женщине в одиночку и себя-то прокормить проблема, а если еще в доме живет прожорливый и быстро вырастающий из одежды и обуви сын… тут уже совсем становится хреновато. Вздохнула свободней она только тогда, когда я поступил в военное училище на полное обеспечение.

Конечно, ей надо было найти какого-нибудь мужика, прилепиться к нему, и жить, как многие живут – пусть и не в любви, но в каком-никаком достатке. Но она не хотела приводить в дом отчима – как он отнесется к любимому сыну? Что будет вытворять? Не хотела рисковать моей психикой. И я по гроб жизни буду помнить мою маму… мою славную, любимую маму. И еще вернусь туда, где она закончила свою жизнь, и найду того, кто ее убил. Чего бы это мне не стоило! Вот разберусь с «вариной» проблемой, и займусь поисками убийцы. Найду, уверен! Наверное, найду… если мама успела его увидеть. И если он еще жив.

Кстати, насчет чужого ребенка – вот пример, сидит сзади рядом с Самохиным и дрыхнет, положив ему голову на грудь (за рулем тот, кого Самохин называл «Виктор»). Так вот – привела, понимаешь, мама нового папу дочке. И чем это закончилось? Едва плохим не закончилось!

– Василий! – голос Самохина был приглушенным, он старался не разбудить дочку – Как оправдаем отсутствие Валеры? И еще – внучка-то может разболтать. Что делать будем? Есть мысли по этому поводу?

– Валера сбежал – не раздумывая ответил я – Сбежал, когда мы догадались, что он виноват в похищении Насти. Или еще лучше – он просто сбежал. Сказал, что уходит от Валентины, собрал вещи и ушел.

– Это как так? – удивился Самохин, хотел что-то сказал, даже звук уже вылетел изо рта – А… И тут же замолчал. Понял.

– И ты это сможешь?

– Смогу – снова не раздумывая ответил я – Настя ничего уже не помнит. Она каталась с дедушкой на машине. Дедушка забрал ее из музыкальной школы, и повез кататься. Тут другой вопрос – насколько вы верите вашим друзьям?

Я посмотрел на молчаливого водителя, и тот мельком бросил на меня взгляд. И взгляд этот был очень хмурым и задумчивым.

– Я верю им как самому себе! – отрезал Самохин, и я пожал плечами:

– Как знаете, как знаете…

И после короткой паузы добавил:

– Мне нужна ваша помощь.

– Что именно? – напрягся Самохин – Все, что угодно! Ты мне сегодня просто вернул жизнь. Говори, чего нужно.

– Мне нужно задержаться в Москве на неопределенное время. Здесь у меня есть очень, очень важное дело. В связи с тем, что я срочно сорвался с места, теперь у меня возникла необходимость в транспорте, а еще – мне нужно устроиться в гостиницу. Не знаю, сколько времени я здесь проживу, так что… вот так. Денег мне не надо, денег у меня более чем достаточно.

– Возьми мой джип! – тут же ответил Самохин – Я доберусь домой без проблем. Потом пригонишь.

– Могу и не пригнать – задумался я – Если я найду, того, кто мне нужен – джипу может прийти конец. Это во-первых. Во-вторых, джип слишком заметен. Мне надо что-то незаметное, что-то такое… ну… никакое! Чтобы взгляд бросил, и забыл об этой коляске. Но чтобы нормально, без проблем передвигалось. Можно такое устроить?

– Завтра. Завтра до обеда я тебе что-нибудь найду – не раздумывая ответил Самохин – такое, чтобы не жалко, если придется бросить. Но чтобы ехало как надо. И никаких гостиниц – ночуешь у дочки, со мной вместе. Утром рано я займусь делами – тачку тебе найду. А ты будешь жить у нас столько, сколько тебе нужно. Дочка и накормит, и напоит. На кой черт какая-то там гостиница?

На том и порешили. Потом, когда уже подъехали к дому где жила дочь Самохина, и прощались с нашими сопровождающими, Виктор крепко пожал мне руку и тихо сказал:

– Силен, парень! Ей-ей я бы никогда в такое не поверил! Ты это… если что, можно будет к тебе обратиться? Ну… в случае чего?

– Теоретически можно – осторожно ответил я – Только учтите, что я вообще-то работаю за деньги. И не со всеми. И точно не киллер. Владимирыч мой друг, потому я для него все сделал бесплатно. Чужим я просто так стараться не буду, уж простите. Впрочем – это касается богатых людей. С бедных я ничего брать не буду. Если понадоблюсь – мой телефон у Самохина имеется. И сразу… это даже не просьба, это… в общем – не надо особо распространяться обо мне, хорошо? Только в экстренном случае. Ну, все, счастливо оставаться!

Мы распрощались, и «гелик» с суровыми мужиками канул в ночную тьму. Не знаю, увижусь ли с ними еще, и честно сказать, этот вопрос меня не особо и занимал. Своих дел хватает выше крыши, разгрести бы, и еще башку не потерять!

Мы поднялись на нужный этаж позвонили в дверь (я позвонил, Самохин нес на руках уснувшую Настю), а когда нам открыла заплаканная, опухшая от слез Валентина, прикрикнул на нее:

– Тихо! Не буди! Все в порядке, ничего не случилось!

Самохин прошел в комнату, а ябыстро уцепил Валентину за руку и мгновенно погрузил ее в сон. Обмякшую, отнес в спальню и положил на кровать.

Нанесение ложной памяти заняло у меня около получаса. Мне пришлось придумывать сюжет, как писателю в его романе. Вот Валентина и Валера выясняют отношения, вот он говорит ей, что у него появилась другая женщина, и она, старая баба ему не нужна – Валера был моложе Валентины лет на пять. Картинки, картинки, картинки… все это нужно закачать в память, да так в нее вбить, чтобы эта память стала Валентине своей.

Но все когда-нибудь кончается, закончился и мой сеанс «гипноза». Отдав мыслеприказ проснуться через десять минут, я пошел из спальни, довольный, и совсем не уставший.