- Инженер-робототехник, - отвечаю.

   - Понятно, - хмурится Василий, затем снова кивает Женьке. - Про тебя уж сам вспомнил: что-то с математикой.

   И сразу переходит к делу:

   - Считаю, надо выйти и осмотреться. Если Петрович с ночи не возвращался, он уже, конечно, мёртв. Но он ещё может быть здесь... живой или нет. Наружный обзор тут ни к чёрту, вполне могли упустить.

   Недружно киваем. Василий отдаёт распоряжения:

   - Миллер с Карповым - в командную рубку. Фетисова... ладно, дуй туда же. Ищенко, у тебя ведь приличный опыт работы снаружи?..

   А Женька и так уже в скафандре по пояс.

   Пилот и навигатор садятся к мониторам, а я работать не могу с моим-то ураганом мыслей. Лишь стою и краем уха слушаю переговоры.

   Голос Жени: "Мы вышли. Пока ничего. Продолжаем", "Никого тут. Видите нас в камеру?", "У него, кажется, микрофон не работает", "Нет, по-прежнему пусто".

   Вываливаюсь в реальность, слыша тревожный звук. Ёкает сердце. Сигнал бедствия? Чей? Женькин? Нет, что-то с Василием!..

   На мониторах творится странное: Василий не может идти, ведёт себя словно пьяный. Задыхается?..

   Женя хватает старпома, проталкивает в шлюз, влазит следом. В отсек нагнетается воздух. Вспоминаю издевательски медленную стрелку барометра.

   Василий начинает дёргаться - похоже, рефлекторно, бессознательно. Женя держит ему руки.

   - Не отпускай! - кричит навигатор. Правильно: ни за что нельзя позволить сорвать в вакууме шлем. Они борются там, в невесомости, а мы словно сами не дышим, наблюдая их немую схватку.

   Через минуту она кончается. Помогаем вытащить старпома, усаживаем на стул, даём ему кислородную маску. Проходит пара минут, и взгляд Василия снова становится осмысленным.

   Я твёрдо решаю, что не позволю больше никому рисковать из-за своего обмана. Если они захотят вылезти снова, я просто всё расскажу. Жаль только, что с Женькой, наверное, придётся расстаться. Всё-таки классный он парень, и сильный, хоть и математик.

   - Что у вас случилось? - спрашиваю.

   - Индикатор кислорода, - объясняет Женя, - у того скафандра, похоже, не только с микрофоном беда: он и запас воздуха показывал неверно.

   Василий кивает, отрывается от кислородной маски.

   - Есть у нас один скафандр со сбитой электроникой, мы его отдельно от исправных держим. Не знаю, какого чёрта его перевесили. А я тоже, дурак, не посмотрел.

   Навигатор кашляет, мнётся, потом озвучивает логичную мысль:

   - Так может и правда с капитаном кто-то выходил? В том скафандре, по незнанию.

   Всем ясно, что это значило бы, но все молчат.

   Беру свою кружку, делаю глоток остывшего чая.

   - Если кто-то выходил с капитаном и теперь не сознаётся - дело скверно, - вздыхает Василий. - Но вот что я не пойму: отчего к нам не поступил сигнал бедствия? Даже если бы что-то внезапное - инсульт, например, - скафандр бы всё равно отправил сообщение.

   Пилот неуверенно поднимает руку.

   - Так вы, наверное, про это... - пилот поворачивается от монитора, и мы видим побледневшее лицо, - вызов-то, кажется, поступал. Есть тут, в истории, запись: сигнал принят в 00.17, а спустя 4 минуты 40 секунд он помечен как ложный.

   - Четыре сорок? - Женя щурится, прикидывая. - По-моему, как раз, чтобы успеть вернуться через шлюз и отклонить вызов. Если просьба о помощи висит без ответа пять минут, включается общая тревога. Правильно? Ещё чуть-чуть, и мы бы проснулись.

   По-настоящему удивляюсь: этого мне известно не было.

   - Та-а-к... - Василий в последний раз прикладывается к кислородной маске, затем тяжело встаёт и делает объявление: - Вот теперь, друзья, сомнений в злом умысле я больше не имею. Капитана кто-то убил.

   Навигатор прислоняется к стенке, пилот бледнеет ещё больше. Я смотрю в пустую кружку, изучаю чаинки на дне.

   - Ума не приложу, - слышу чей-то шёпот, - как... зачем?

   - Может, у капитана были враги? - Женя озирается по сторонам, как бы невзначай цепляет взглядом навигатора.

   Тот скептически кривится:

   - На мой счёт будьте спокойны - я же с Пояса, а кроме него был только на Авроре. Дивное, к слову, место. Но где Сатурн, а где Пояс и Аврора? Я до прошлой недели капитана знать не знал.

   Да, - думаю, - он явно при слабой гравитации рос: для земных и даже марсианских мужчин фигура нашего навигатора слишком тонкая... гм... неземная. Аврора же и правда чудесное место: самый первый и крупнейший космический биом. Величественный город среди холодной пустоты. С настоящими озёрами, живыми лесами, изумрудной травой. Мой дом последние двенадцать лет.

   - Аврора... - повторяет старпом и едва не подскакивает: - Аврора!

   Он пробегает взглядом Женю, навигатора, пилота, задерживается на мне. Его брови ползут вверх. Он спешно опускается на стул, словно боясь упасть.

   Чувствую, как шевелятся волоски на затылке.