В случаях, когда попадался столь жирный кусок, я предпочитал контролировать все сам. Я сидел за столиком в уличном кафе на противоположной стороне от гостиницы. От солнца защищал грязный синий тент. Выбрав кофе из меню, написанного мелом на доске, я потягивал мерзкий напиток. Латэ 100 рублей. Однако. С другой стороны, ничего не попишешь, Париж все-таки.

Расплачиваясь, подозвал официанта. В клетчатых штанах с помочами, в клетчатой кепи, на белой сорочке бейджик «Морис». Когда я пересчитывал мелочевку, поймал на себе один из самых нелюбимых взглядов. Морис смотрел на меня, как на недочеловека и ублюдка. Человек, наскребающий стольник из старого кошелька, достоин лишь презрения.

– Чего уставился? Наведи порядок лучше! – тычу рукой в спящую на тротуаре пару клошаров.

Одеты в обноски, туфлей нет, торчат дырявые носки, а вонь стоит такая, словно они срут, не снимая штанов. Район годами не могут очистить от подобного отребья. Работать не хотят, живут попрошайничая и мелким воровством. Способны по-подлому перо в спину сунуть и отсношать, пока тепленький.

Без оружия здесь не ходят. У самого паузер в скрытой кобуре на лодыжке. Оружие не относится к летальным, но, если стрельнуть в лоб, существует большая вероятность уложить наповал, вследствие чего официально запрещено. Но Париж превратился в большую клоаку, без этого никуда.

Установилась идиллия. Чашечка кофе на столе, с легким парком, летний вечер, месье достал из бездонных карманов плаща планшет и с головой погрузился в роснет.

У меня имелся доступ к порно сайтам, но вместо этого безусловно увлекательного занятия, я включил «табакерку»-встроенный ТБК- тактический боевой компьютер. Вариант, естественно, усеченный, но прошивка с «Ратибора»– одной из последних армейских разработок. Датчики были встроены непосредственно в корпус.

Жилец 306-го был на месте, о чем ТБК исправно сигнализировал. Стекла номера вибрировали. Кто-то там передвигался и исправно шумел. Периодически в окне мелькала синяя метка, должник Нурфузак с точки зрения безопасности угрозы не представлял. Идиллия.

Неожиданно ТБК коротко завибрировал. Если бы сейчас прямо передо мной появился живой американец, я бы удивился меньше. За 5 лет эксплуатации ТБК никогда не подавал подобных сигналов. Я подозревал, работает ли он вообще, несмотря на всю славу о качестве армейских разработок.

Должен уточнить, что до сего момента я таскал девайс больше для понта, и «Ратник» в него впихнул с той же целью. Смотрите, насколько я крут. Илья Стадник еще при делах! На самом деле Илья Стадник ловит скрывающихся должников за 10 процентов от суммы долга, а ТБК разве что показывает есть ли у скрывающегося ерундовый травмат. Да и то крайне редко, не тот у меня клиент.

На этот раз все случилось по-взрослому. ТБК произвел еще одну вибрацию и выдал на монитор красную точку. Боевая цель!

Я уставился в монитор так, словно узрел чудо от Великого Луки. Боевая цель в центре Парижа! Такую метку я видел в последний раз 5 лет назад в пустыне Сомали, когда попал в засаду с автоматизированным зенитно-пулеметным комплексом «Уран». Удовольствие было еще то, и я едва не отправился на дембель досрочно, только в стальном гробу с искусственным сосновым венком.

Тогда я остался цел и даже невредим, сильно расстроив финансового инспектора, который при списании забирал последнюю зарплату покойника себе.

ТБК беспрестанно пульсировал. Что-то нехорошее определенно происходило, но я еще не определился, в какую сторону бежать. Да и бежать имело смысл лишь в случае отсутствия датчиков движения на оружии потенциального стрелка. Допускаю, что он сейчас как раз определяется с порядком поражения целей.

Клошары, чуткие, как и все дикие люди, которых мало коснулась прогнившая рука цивилизации, как по команде подняли головы и прислушались. Громко заорав (это они так разговаривали), споро поднялись, подобрали манатки и припустили прочь по улице.

Из окна на первом этаже высунулась старуха, ходячая реклама Альцгеймеру, и стала орать на них.

ТБК показывал быстро приближающуюся красную метку. Судя по ней, оба бомжа двигались ей навстречу и должны были вот-вот оказаться на линии огня.

Один из клошаров что-то увидел и остановился, затормозив и другого. Они чрезвычайно чуткие, эти бродяги, и по этому показателю близки африканским дикарям, стоит лишь прицелиться в них за километр, как того уж нет в прицеле, свалился, вкопался, исчез по факту рождения. Всегда им завидовал. Вообще первое время в Африке каждое утро был уверен, что встречаю его в последний раз.

Клошары, умильно схватившись за руки, разевали рты и пялились на нечто, катящееся на них по дороге.

Я мягко упал на спину вместе со стулом, и это простое движение на первых порах здорово помогло мне сохранить голову на плечах. Морис на прощание одарил меня уничижительным взглядом, не замечая в своем высокомерии запрыгавшие по нему мерзкие синие отсветы чужого целеуказателя.

В зоне видимости возник боевой дрон, гусеничный, изготовленный на базе старой, еще натовской разработки, но затем местные умельцы понавешали на нее всякого оружия вразнобой. По какой причине он выполз именно в этом богом забытом месте, так и осталось для меня неразрешимой загадкой. На теперешней работе частенько не обходилось без какой-нибудь прорухи. Правда, боевой дрон случился в первый раз. И вообще такое я видел впервые после войны и больше видеть не имел ни малейшего желания.

Дрон с ходу определил обоих бомжей, Мориса и активную старушку, не вовремя высунувшуюся в окно, как красные метки и дал залп запредельной мощности. От бродяг на короткое время остались лишь держащиеся друг за дружку руки, упавшие потом как мокрые плети. От Мориса уцелела лишь высоко подпрыгнувшая кепка и ноги до колен. Бабка исчезла полностью, с каким-то сухим треском, словно разорвали старую сухую простынь.

Уничтожив первоочередные цели, дрон продолжил сканирование, но на этот раз я встретил его во всеоружии. ТБК задействовал средства РЭБ. Теперь я был для дрона неопасной ветошью. Но что-то это меня не успокаивало. И я понял почему.

Из башки дрона торчала антенна, походу он передавал оператору снимки уничтоженных целей и общую панораму, оператор был живым человеком, на уловки радиоэлектронной борьбы не поддался, и обнаружив, что не все цели поражены, рассвирепел и отдал команду на тотальное поражение.

Дрон выдвинул жерло огнемета. «Шершень»-знакомая штука ещё по армии. Способная всю видимую часть улицы превратить в одну большую шашлычницу. В холодильник, что ли залезть, в кафе, возникла дурацкая мысль. На самом деле я не знал, где у них холодильник.

Лишь смертельный ужас не позволил мне сдвинуться с места. Дрон поводил жалом, но стрелять не стал. А я ведь чуть не купился. Дернулся бы и мне точно копец.

Спас меня спорт. Точнее, велоспорт. Сопровождаемый веселым треньканьем рулевого звонка по улице ехал велосипедист. Типичный француз, на башке беретка, жопа вислая как у всех, кто использует ее не по назначению.

Французик был в наушниках и высматривал картинку на планшете, притороченном к рулю, так что едва не пропустил главное шоу в своей жизни.

Обнаружив препятствие, он плавно затормозил и аккуратно слез со своего драндулета. Некоторое время он тупо лицезрел дрона, перегородившего дорогу.

– Са ва! – проблеял он, видно, от неожиданности.

Разговор двух парижан о текущих делах не получился.

Во времена производства подобной техники допускалось, что придется преодолевать всевозможные преграды, так что она снабжалась режущим инструментом. В комплект данного экземпляра входила дисковая пила.

Дрон выдвинул 50-ти сантиметровый диск, солнце дико отразилось в сверкающем металле, когда диск стал вращаться с частотой в 5 тысяч оборотов в минуту. Выдвижная штанга с диском на конце уперлась в несчастного и произвела замысловатое движение.

Несчастный изошел криком, который и на человеческий походил мало, некий утробный предсмертный вой, но очень недолго по времени, и развалился на фрагменты. Наиболее крупные куски мяса улавливались фильтрами дрона и валились обратно на дорогу через крупноячеистые мусоросборники.