Точно так же, как началась поездка с одного-единственного телефонного звонка – Тош вывел разговор на громкоговоритель, поэтому Фрэнк услышал слово «принято», – завершилась она тем же самым. Водитель набрал номер и сообщил негромкому дыханию на том конце, что они прибыли к месту назначения. «Принято», – только и сказано было в ответ.

Оба внедорожника остановились так близко от микроавтобуса, что, по сути дела, его заблокировали. Мимо проходили люди, мужчины и женщины, настолько близко, что к ним можно было прикоснуться рукой. Вот уже несколько лет Фрэнку не приходилось видеть так много женщин. Ему было трудно определить, изменилось ли его восприятие женского пола, но, вместо того чтобы находить их всех неотразимо красивыми, он за несколько минут ожидания обнаружил, что чем более женственными они выглядели, тем более чуждыми ему были.

У него в груди ничего не шевелилось. Никаких чувств. Нахмурившись, Фрэнк повернулся к другому окну, выходящему на улицу. Всех обитателей поселка можно было грубо разделить на три категории: «костюмы», «повседневная одежда» и «спецовки». Если предположить, что здесь жили сотрудники какой-то компании, «повседневную одежду» можно было считать свободными от рабочей смены. «Спецовки» в зависимости от рода занятий работали в одну, две или три смены. Ну а «костюмы»? Они наверняка особо не напрягаются, как и все те, кто носит костюмы. Встать, сходить на работу, вернуться домой, расслабиться.

Так где же здесь место для отряда астронавтов?

Фрэнк был «синим воротничком». Он не стыдился этого, гордился этим. Наверное, его место было среди «спецовок». Его заставят вкалывать как вола, спешно усваивать то, что ему необходимо знать. Ну и все остальное, чтобы избавиться от нездоровой тюремной бледности. Питательная еда. Солнечный свет. Физические упражнения помимо занятий с гантелями и хождения кругами по тюремному двору.

Сколько времени требуется для подготовки астронавта? Марк сказал, год. Фрэнк не знал, будет ли этого достаточно, хотя ему и не предстояло героически управлять космическим кораблем. Чем для него ограничится общение с космосом? Невесомостью? Обслуживанием электропроводки и трубопроводов? По сути дела, космический корабль – это лишь сложное в устройстве компактное здание, с большим двигателем с одного конца, правильно? Еще нужно будет научиться носить скафандр. У Марса есть атмосфера, однако ребята, топавшие по красной пыли, которых Фрэнк видел по телевизору в тюрьме, были в скафандрах.

От него потребуются навыки, которыми он уже обладает. Работа с техникой при возведении зданий. Фрэнк мысленно приказал себе не зацикливаться на этом. Оценить объемы, составить график, выделить людей, выполнить работу. В общем-то, все то, чем он занимался всю свою сознательную жизнь.

Кто-то постучал в стекло, прямо рядом с головой Фрэнка. Он не вздрогнул, а просто обернулся и увидел на улице двоих, одного в костюме, другого в рабочем комбинезоне.

– Желаю тебе всего хорошего, Фрэнк, – сказал ему на прощание Тош. – Не делай ничего такого, что не сделаю я.

Выйдя из микроавтобуса, он направился к стоящей впереди машине.

Дверь Тош оставил открытой, и весь теплый воздух быстро сбежал прочь. За рулем Тоша сменил «костюм», а второй мужчина распахнул боковую дверь и присоединился к Фрэнку на втором ряду сидений. Стоявшая впереди машина отъехала, и водитель-«костюм», выкрутив руль, объехал ее и выехал на дорогу, полностью в ручном режиме.

Фрэнк скосился на мужчину, сидящего рядом. Между ними стояла картонная коробка, однако внезапно она перестала казаться достаточно серьезным препятствием. Фрэнк распрямил ноги, прижимаясь спиной к двери. По какой-то причине этот человек разбудил во Фрэнке инстинкт «драться или бежать», и он сам не мог сказать почему. Он силился сохранять спокойствие, несмотря на то что кожа у него зудела так, словно собиралась шелушиться. Мужчина в рабочем комбинезоне продолжал пристально разглядывать его.

– Тебе неприятно мое соседство? – наконец спросил он.

Акцент указал на юг. Возможно, Техас.

Фрэнк не сразу нашелся что ответить. Другие заключенные, как правило, оставляли его в покое: старик, доказывать нечего. Когда ему угрожали, он обыкновенно отшивал обидчика или уходил прочь. Здесь же, в тесном салоне микроавтобуса, у него не было возможности сделать ни то ни другое.

Нужно хорошенько подумать, выработать стратегию. Фрэнк к этому не привык.

– Ты хочешь именно этого?

Мужчина в комбинезоне недоуменно заморгал. Вероятно, не понимая, что ему сказали. Он переменил позу: вместо того чтобы сидеть прямо словно столб, он откинулся на спинку сиденья, что выглядело так же угрожающе.

– Привыкай. Я здесь для того, чтобы превратить всю твою дальнейшую жизнь в ад.

Фрэнк сглотнул подкатившийся к горлу клубок. Этот тип стремится задеть его за живое: в тюрьме он должен был бы как-нибудь ему ответить, показать, что не собирается сдаваться без боя. Однако это противостояние нельзя было решить кулаками и ногами.

– Ты хочешь сказать, что мы с тобой сидим в одной камере? – сказал Фрэнк. – Ты выбираешь верхние нары или нижние?

Его ответ снова сбил мужчину в комбинезоне с толку.

– Кажется, ты не так меня понял, Киттридж. Отныне я твой хозяин. Ты говоришь, только отвечая на мой вопрос, и делаешь только то, что я тебе приказал. Я тебе говорю, когда вставать и когда ложиться спать. Ты меня понял, Киттридж? Ты принадлежишь мне с потрохами.

– А я думал, что принадлежу компании. И если только ты не владелец компании, возможно, ты также принадлежишь ей.

Мужчина стиснул кулаки и заработал челюстями, словно жуя жвачку.

– Ты вздумал мне дерзить? Ты?

Руки у Фрэнка были в наручниках, но, если дело дошло бы до драки, он все равно смог бы ими воспользоваться. Цепочку между браслетами даже можно будет использовать как импровизированную гарроту[2].

Ему нужно успокоиться, остыть. Сейчас его устами говорит Фрэнк-заключенный. Он не всегда был Фрэнком-заключенным: когда-то давно он был другим человеком, и он может вновь стать им, если только вспомнит, как это сделать. Этот мужчина пытается его застращать, запугать, подмять под себя, и единственным дебетом в гроссбухе Фрэнка является то, что его сюда пригласили. Он нужен. Из этого следует, что никто не будет его бить, ибо кто бьет астронавта, правильно?

– Ладно. – Фрэнк поднял руки и со звоном ударил друг о друга запястьями. – Ты хозяин.

– И не вздумай это забыть. – Снова сжав кулаки, мужчина всмотрелся Фрэнку в лицо. – Ты хочешь обратно в тюрьму?

Фрэнк промолчал. Похоже, что бы он ни ответил на этот вопрос, ответ уже был заготовлен, призванный его унизить.

Подавшись вперед, мужчина в комбинезоне распрямил указательный палец, направив его словно пистолет Фрэнку в голову.

– Так, настало время кое-что уточнить. Позволь тебе объяснить, что будет, если ты отсюда вылетишь – все равно по какой причине. «Супермакс». Пеликан-Бей. Тюрьма особо строгого режима. Ты знаешь, мой мальчик, что это такое, так? До конца своего срока ты больше не обмолвишься ни словом ни с одним человеческим существом. Можно считать, будешь погребен заживо. Это понятно?

Фрэнку потребовалось какое-то время, чтобы впитать эту информацию. Он не вернется в свою камеру, чтобы седеть и сохнуть, превращаясь в пыль. Он попадет в ТОСР, в «Дыру», где его больше никто не увидит, где о нем забудут так, словно его никогда не существовало. В «Дыре» заключенные сходят с ума.

Фрэнк напрягся.

– На такое я не подписывался. – Он постарался не пустить в свой голос ярость и страх, но у него ничего не получилось. Чувства неудержимо рвались наружу. Его переиграли, и он пылал огнем.

– Вижу, Киттридж, твой тон изменился, а? Теперь ты меня боишься. Хорошенько это запомни. Итак, если я прикажу тебе прыгнуть, что ты скажешь?

Молчание. Только это и осталось у него – и еще «Дыра». Проклятая «Дыра».

– Я задал тебе вопрос, Киттридж. Когда я задаю вопрос, я требую ответа, немедленно, потому что дважды я не спрашиваю.